За кого бы Вы проголосовали, если бы были гражданином США?

[Ахтырский]

В рассмотрении причин победы Обамы над Клинтон автор не отметил важный, наверно даже решающий момент. Клинтон была и осталась широко известной как представитель истеблишмента. И во многом поэтому её и не выбрали.

Хиллари Клинтон оказывается персонажем этого сюжета уже во второй раз - и вновь на той же позиции, в том же амплуа - она играет роль признанного фаворита, который оказывается на грани сенсационного поражения от претендента, чьи шансы изначально рассматривались как нулевые.

На президентских выборах 2008 года Хиллари Клинтон, мейнстримный демократический кандидат, на чьей стороне был и крупный капитал, и первоначальные предпочтения электората, проиграла малоизвестному широкой публике молодому черному сенатору от штата Иллинойс, на щите которого был начертан слоган “Hope & Change” - “Надежда и Перемены”.

[Ахтырский]

Мне надоели мясники с закатанными рукавами на постах президентов - которые, по мнению тех, кто считают политику грязным делом, должны проявлять "прагматизм" и "цинизм". Сандерс проявляет себя джентльменом, который одет во все белое в хорошем смысле. И не добивает Клинтон даже в тех точках, где имеет все возможности для нокаутирующего удара. Это его стиль - имеющий стратегическое значение. Во-первых, его цель, как я ее понимаю, изменить сам политический стиль в США с имеющейся тут у многих жаждой созерцать на дебатах "хищника с инстинктом убийцы", жаждой корриды и гладиаторских боев, жаждой направлить большой палец вниз. Во вторых, за ним остается впечатление гораздо большей силы, чем он позволяет себе проявить. А Клинтон выкладывается по полной - и видна слабость ее позиции. Видно, что позиция ее не имеет стратегического измерения дибо это измерение таково, что она не может его публично предъявить.

В настоящий момент США и миру не нужны циники, прикидывающиеся "прагматиками". Миру не хватает политиков типа Вацлава Гавела. Тех, которые могут "разруливать проблемы на стрелках" - хоть в подворотне, хоть в Давосе - пруд пруди. Но проблемы только обостряются, потому что реальные пацаны решают проблемы в своих интересах, а не в интересах мира в целом. Нужны же те, кто может поспособствовать решению ряда глобальных общечеловеческих проблем, связанных с повышением осознанности людей на планете. Политики-гуманисты нового типа. И эту работу нельзя делать грязными руками. Потому что средства не то что исказят цель - они ее полностью подменят.

[Рауха]

В рассмотрении причин победы Обамы над Клинтон автор не отметил важный, наверно даже решающий момент. Клинтон была и осталась широко известной как представитель истеблишмента. И во многом поэтому её и не выбрали.

Хиллари Клинтон оказывается персонажем этого сюжета уже во второй раз - и вновь на той же позиции, в том же амплуа - она играет роль признанного фаворита, который оказывается на грани сенсационного поражения от претендента, чьи шансы изначально рассматривались как нулевые.

На президентских выборах 2008 года Хиллари Клинтон, мейнстримный демократический кандидат, на чьей стороне был и крупный капитал, и первоначальные предпочтения электората, проиграла малоизвестному широкой публике молодому черному сенатору от штата Иллинойс, на щите которого был начертан слоган “Hope & Change” - “Надежда и Перемены”.

И во многом поэтому её и не выбрали. У штатовцев доверие к власть имущим намного ниже чем принято считать, наверное даже ниже чем им видится самим.))

Едва ли был резон ограничиваться даже прямыми намёками.

[Рауха]

Мне надоели мясники с закатанными рукавами на постах президентов - которые, по мнению тех, кто считают политику грязным делом, должны проявлять "прагматизм" и "цинизм". Сандерс проявляет себя джентльменом, который одет во все белое в хорошем смысле. И не добивает Клинтон даже в тех точках, где имеет все возможности для нокаутирующего удара. Это его стиль - имеющий стратегическое значение. Во-первых, его цель, как я ее понимаю, изменить сам политический стиль в США с имеющейся тут у многих жаждой созерцать на дебатах "хищника с инстинктом убийцы", жаждой корриды и гладиаторских боев, жаждой направлить большой палец вниз. Во вторых, за ним остается впечатление гораздо большей силы, чем он позволяет себе проявить. А Клинтон выкладывается по полной - и видна слабость ее позиции. Видно, что позиция ее не имеет стратегического измерения дибо это измерение таково, что она не может его публично предъявить.

В настоящий момент США и миру не нужны циники, прикидывающиеся "прагматиками". Миру не хватает политиков типа Вацлава Гавела. Тех, которые могут "разруливать проблемы на стрелках" - хоть в подворотне, хоть в Давосе - пруд пруди. Но проблемы только обостряются, потому что реальные пацаны решают проблемы в своих интересах, а не в интересах мира в целом. Нужны же те, кто может поспособствовать решению ряда глобальных общечеловеческих проблем, связанных с повышением осознанности людей на планете. Политики-гуманисты нового типа. И эту работу нельзя делать грязными руками. Потому что средства не то что исказят цель - они ее полностью подменят.

http://bouriac.narod.ru/Havel.htm

ужасный термин „гуманитарные бомбардировки“ я, разумеется, не только не придумал, но и никогда не использовал и использовать не мог, поскольку у меня — осмелюсь утверждать — есть вкус

Лицемерие и манерность как альтернатива цинизму. Имидж - всё, а что намутили в в спрайте особого значения не имеет. Результат - утончённые снобы надоедают до полного омерзения и "простые парни" снова выходят на авансцену под рукоплескание электората чтобы продолжить то же самое. Et cetera.
Хотелось бы надеяться что Сандерс способен на большее чем просто смена преходящего имиджа и сумел что-то приберечь за долгие годы вращения в кругах. Хотя даже если так - дадут навряд ли. Но почему б не понадеяться малость?

[Ахтырский]

Хотелось бы надеяться что Сандерс способен на большее чем просто смена преходящего имиджа и сумел что-то приберечь за долгие годы вращения в кругах. Хотя даже если так - дадут навряд ли. Но почему б не понадеяться малость?

Я бы расставил акценты иначе - но с сутью месседжа согласен.

[Ахтырский]

Истеблишмент ::: Хроники выборов американского президента - 5


Итак, уже вскоре после избрания президентом Барака Обамы стало ясно, что концептуальных решений, которые могут трансформировать политическую ситуацию, от него и от его команды ждать не приходится. Очень быстро последовал ряд знаков, которые дали понять, что надеющиеся должны питаться в основном надеждами. Бжезинский стал одним из консультантов Обамы во внешней политике. А главный оппонент - на тот момент совсем не “прогрессивная”, а “умеренная” Хиллари Клинтон - в итоге стала одним из первых лиц в президентской администрации - госсекретарем (постоянно буду повторять, что прогрессизм Клинтон симулятивен и испарится, если ее демократы номинируют в президенты, к следующему утру после номинации).

Накануне избрания Обамы произошел финансовый кризис 2008 года. Именно команде Обамы и пришлось иметь дело с его последствиями. Характер принятых решений снял вопросы о “прогрессивности” Обамы.

Теперь стало очевидным, что к 2008 году в американском обществе возникла ситуация, хорошо описываемая ленинской формулой “верхи не могут, низы не хотят”. Политико-экономический истеблишмент оказался в весьма интересном, хотя и отнюдь не невероятном положении. С одной стороны, истеблишмент по-прежнему сохранял единое ядро - хотя и в политических целях использовал двухпартийную систему. Система лоббирования и пожертвований позволяла крупным игрокам финансировать сразу обе политические силы, получая в итоге относительную гарантию лояльности обеих партий. Однако это внешне единое ядро внутри себя представляло конгломерат разнонаправленных интересов и целей. И в итоге внутренние разногласия поставили в тупик работу политического механизма, погрузив последний в состояние “гридлока” - “пробки” - при которой через парламент фактически невозможно провести ни один масштабный законопроект, не кастрировав его.

***

Таким образом, истеблишмент оказался перед угрозой потери самой фундаментальной легитимации своей власти - реформистской легитимации.

***

Суть проблемы в том, что эпоха Модерна (или, как ее звали долгое время в России, “Новое время”) узнала новый тип легитимации власти - власть считается в модерн-социуме легитимной до тех пор, пока осуществляет реформу, а то и революцию.

Прежние типы легитимации (не исчезнувшие и сегодня даже и в самых развитых странах) декларировали приоритет “стабильности”, сохранения существующего миропорядка - поскольку господствующий миф локализировал “золотой век” в области прошлого. Задачей власти в рамках этого социального мифо-консенсуса представляла собой попытку “удержания” реальности от сползания в хаос конца мира.

Новая “реформистская” легитимация ориентировалась на новый темпоральный миф - который располагал “золотой век” в будущем. Обязанностью власти в рамках “общественного договора” стала не охранительная консервативная функция, но функция революционно-реформистская.

Эта функция может властью симулироваться, но не может - пока социальный миф превозносит “богиню будущего” - быть открыто отвергнута. Власть должна поощрять социальный, технический и иные виды прогресса. Если человек модерна приходит к выводу, что власть начала препятствовать прогрессу - власть в его глазах делегитимизируется.

***

Техническая революция 90-х в области IT - и, в частности, распространение интернета (изобретения, которое, на мой взгляд, по своим социальным последствиям производит и произведет в дальнейшем куда более сильное воздействие на социальное пространство, чем распространение книгопечатания) - дала западному истеблишменту значительную передышку. Но передышку временную. Адепты модернистского мифа оказались захвачены открывшейся новой реальностью, экономический аспект этой новой IT-реальности обеспечил экономический бум - и, казалось, новая волна “революции второго осевого времени” (первая прошла в 60-е), была введена в безопасные для истеблишмента шлюзы. Вместо прогрессивных социальных реформ оказалось возможным даже продолжение неоконско-монетаристского курса 80-х.

Способствовала успокоению истеблишмента и относительно безопасная для него вторая волна психоделической революции - новый расцвет экспериментов в области сознания, новых видов микросоциального экспериментирования и т.д.

2000-е, казалось, начались новой волной реакции, грозящей ликвидировать гражданское общество в мире как таковое. Символами этой волны стали приход к власти в США Буша-младшего, а в России - Путина. Фактом стало урезание и в США, и в России гражданских свобод - хотя уровень этих свобод, как и самого гражданского общества в этих двух странах был с трудом сопоставим. В частности, стало быстро расти имущественное неравенство и концентрация власти (ее финансово-экономических рычагов) в руках того самого “1%”.

Видимо, некоторым силам показалось, что население, заваленное “дивайсами” и “гаджетами”, не то что смирится, но просто не заметит реакционную тенденцию.

С другой стороны, из мира исчезло “советское пугало”, во многом заставлявшее западный истеблишмент под угрозой социальной революции строить “государство всеобщего благосостояния”. Характерный момент - реакционное движение 80-х получило развитие именно в тот момент, когда СССР вторгся в Афганистан и потерял доверие у стран “третьего мира”. Затем упала цена на нефть - и социальные программы “государства всеобщего благосостояния” стали стремительно свертываться. И - что особенно важно в данном случае - стали свертываться и расходы на фундаментальную науку, поддержка которой была властям жизненно необходима в эпоху “гонки вооружений”.

***

И в этом месте я должен сделать ремарку-отступление относительно того, что я в своих хрониках понимаю под словом “истеблишмент”.

***

В концептуальных построениях моего текста слово “истеблишмент” не означает совокупность миллиардеров, высокопоставленных политиков и мейнстримных топ-журналистов. “Истеблишмент” здесь - это некое социальное поле, представители которого стремятся прежде всего к власти ради власти, и желают ее для себя и своего круга сохранить и приумножить. Остальные же цели являются либо вторичными, либо симулятивными (маскировочными). Этот круг не един - это не “мировой заговор”. Но в той степени. в которой человек является частью этого “истеблишмента” - он стремится к самоутверждению за счет других. Внутри этого социального поля постоянно идет игра в “царя горы” - но соединиться во временный союз для достижения определенной цели (дабы потом передраться за добычу) частицы, активизированные этим полем, вполне могут.

Естественно, реальность мировой политики не исчерпывается тем, что я здесь называю словом “истеблишмент”. Поясню этот момент.

В беспредельном океане разнонаправленных тенденций, локальных и глобальных, мы можем выделить три основных.

Первая - антиэнтропийная тенденция, творческая эволюция реальности и ее фрагментов. Этот путь в пределе ведет к объединению универсума на приципах свободы и дружбы. Этот путь можно назвать “путем творческой глобализации”.

Вторая - тенденция создания паразитической системы открытого типа, склонной к постоянному захвату новых областей, с разнообразными видами патологических иерархий, различными видами эксплуатации и подавления. В пределе этот путь ведет к планетарной диктатуре.

Третья - тенденция разрушения, примитивизации, распада, реанимации архаических форм господства и подчинения. Носители этой тенденции могут считать себя “патриотами”, “сторонниками традиционных ценностей” - однако ведет эта тенденция в итоге к сворачиванию проекта “человечество” и возвращение к обычному биосферному взаимопожиранию без изысков - не исключена и физическая инволюция (например, деградация коры больших полушарий головного мозга.

Либо человечество становится - в первом варианте - сверхчеловечеством, либо - в варианте втором - античеловечеством, либо - в случае третьем - видом homo без предиката sapiens.

Каждый конкретный человек может являться носителем в разной степени всех трех тенденций. Однако все три тенденции могут быть рассмотрены как социальные поля, выделенные по ценностному принципу.

Влиятельных носителей второй из вышеперечисленных тенденций я и называю словом “истеблишмент”. Этот круг - точнее, его будущее в случае успеха того или иного проекта в рамках тенденции второго типа - описывается в антиутопической литературе.

Цель “истеблишмента” - планетарное объединение и окончательный передел мира, формирование “последней иерархии”, мировой диктатуры. При этом каждый конкретный носитель сознания подобного типа может к личной власти и диктаторству и не стремиться - но в итоге целью его деятельности является формирование некоей “несокрушимой” системы. В такой системе вполне возможны социальные лифты (и даже весьма развитые), но сами правила игры находятся целиком в ведении “мастеров игры”, того самого истеблишмента. Демократия и гражданское общество в рамках подобной системы после мирового объединения будут упразднены либо путем открытого отказа от них, либо путем симуляции.

Естественно ожидать, что подобного рода планетарную диктатуру в итоге будет ждать раскол элиты, распад и уход в “третий путь” - путь деградации.

Адепты “третьего пути” - различных контрмодернистских движений - не склонны различать сторонников двух первых - глобалистических - тенденций. Действительно, у “творческих глобализаторов" (первая тенденция) и “механистических глобализаторов” (вторая тенденция) есть общая цель - объединение мира. Однако один вариант объединения - это антиэнтропийное творческое объединение, а второе - тупиковое и ригидное, хотя и способное к экспансии. Первое основано на принципах свободы и дружбы, второе - на господстве, подчинении и корысти.

Прошу прощения за то, что эту важнейшую тему мне пришлось изложить настолько грубо конспективно. Она заслуживает трактата - однако если бы я начал вдаваться в - важнейшие! - тонкости - то из финальной части подобного трактата я вынырнул бы в тот момент. когда выборы в США (философическую хронику которых я взялся вести) уже давно бы закончились. Но концептуальные рамки, пусть и в такой грубой форме, задать было все же совершенно необходимо.

***

В современном политикуме Соединенных Штатов наличествуют все три тенденции. И нынешние выборы - как мне представляется, уникально отчетливым образом, что делает эти выборы совершенно особенным феноменом в отличие от многих предшествующих кампаний - представляют и первую тенденцию, и вторую, и третью.

Выразителем первой - творческой - тенденции я считаю Берни Сандерса. Агентами второй - “механическо-глобализаторской” - Хиллари Клинтон и Майкла Блумберга. Дональд Трамп занимает промежуточное положение между второй и третьей (деградационной) - ближе к третьей, но, допускаю, что его “деградационая” риторика является в той или иной степени симуляцией “третьей тенденции”, дабы склонить к пути “механистической глобализации” тех, кто был бы иначе увлечен контрмодернистскими проектами. Тед Круз манифестирует собой тенденцию разворота человества “назад в джунгли”. В данный момент кампании - в конкуренции с Берни Сандерсом - Хиллари Клинтон пытается “украсть дискурс” и предстать сторонником “первого пути”, но симуляция в данном случае для меня очевидна.

Естественно, выражение той или иной социальной теденции - тем более частичное - не исчерпывает всего содержания личности того или иного человека, включая всех вышеперечисленных. Выражаясь языком буддистов, я верю в то, что каждый из них - будущий будда. Оценки же мои, естественно, сугубо гипотетичны и субъективны.

***

Развить эти и другие темы я постараюсь в следующих выпусках хроники.

***

Продолжение следует.

[Ахтырский]

Вход в мой заповедник Баядере запрещен. Ее посты удалены в корзину. Подаю заявление администрации об обеспечении закрытия доступа Баядере к моему персональному разделу. Если просьба не будет удовлетворена, впредь я буду удалять сообщения Баядеры мимо корзины.

[Яник]

К сожалению, Сандерса могут лишить победы суперделегатами.
Чем это лучше Российских подтасовок?
По крайней мере в России "ЕдРо" вынуждена воровать голоса, тогда как в США эстаблишмент открыто, внаглую забрал себе 20% голосов.

Немного непонятно.
Ты, Эндрю, считаешь, что

1) в РФ выборы честнее, чем в США?
или
2) в США выборы честнее, чем в РФ?
или
3) в РФ и США выборы одинаково нечестные?

Разъясни, пожалуйста.

[Ахтырский]

Поясняю. Демократичекая партия - ее истеблишимент - решила назначить более 700 делегатов на партийную конвенцию (4000 с лишним человек - в итоге порялка 15%) по внутрипартийным спискам. Это не демократически избранные делегаты, а назначенная "элита партии" (есть сходство с некоторыми практиками СССР).

[Ахтырский]

Могу рассказать подробнее, что такое "суперделегаты" (так они именуются в США).

[Яник]

Поясняю. Демократичекая партия - ее истеблишимент - решила назначить более 700 делегатов на партийную конвенцию (4000 с лишним человек - в итоге порялка 15%) по внутрипартийным спискам. Это не демократически избранные делегаты, а назначенная "элита партии" (есть сходство с некоторыми практиками СССР).

А вывод? Это хорошо или плохо? Всё правильно? Или надо было назначить 900 делегатов? Или 100?
А м.б. это нечестно?

Пояснил, называется.

[Сан Саныч]

А вывод? Это хорошо или плохо? Всё правильно? Или надо было назначить 900 делегатов? Или 100?
А м.б. это нечестно?

Чего тебе не ясно? Выдвигает своего кандидата на выборы партия. Это везде так. Праймериз это просто прощупывание мнения народа. Кстати, такое начали практиковать и в России, но не на выборах президента, а местных.

[Яник]

а если б он патроны вез?
А Россия это где? В Крыму? Или в Севастополе?

Чего тебе не ясно?

Придется объяснить.
Твой сопатриот Эндрю написал, что в РФ выборы честнее, чем у сшанцев.

К сожалению, Сандерса могут лишить победы суперделегатами.
Чем это лучше Российских подтасовок?
По крайней мере в России "ЕдРо" вынуждена воровать голоса, тогда как в США эстаблишмент открыто, внаглую забрал себе 20% голосов.

Я задал Эндре вопросы. Он пока молчит.
А Митя взялся мне пояснить. Я Митю переспрашиваю, уточняя.
А тут ты влезаешь с пургой.
А Волга куда впадает?

[Сан Саныч]

А Волга куда впадает?

В Оку, а ты не знаешь?

[Ахтырский]

Перестаньте флудить, господа.

Суперделегаты - это некоторое количество делегатов, которые не были выбраны на праймериз и кокусах, как все остальные, а попали на итоговую партийную конвенцию определяющего номинанта от партии, напрямую, в обход выборов. Это нынешние и бывшие партийные лидеры и избранные конгрессменами, сенаторами, губернаторами и т.д. представители демократической партии.

В 1968 году Демократическая партия провела реформу, чтобы воля рядовых демократов учитывалась лучше - чтобы партия, называющаяся "демократической" не управлялась однозначно партийной элитой, которая, фактически, определяла, кто выдвигается кандидатами от партии на те или иные государственные посты. Однако в дальнейшем партийная элита посчитала, что номинация Джорджа МакГоверна и Джимми Картера были неудачным решением демократизировавшейся партии. Тогда и было принято решение часть мест на конфенции отдать суперделегатам - с целью предотвратить нежелательные для партийной элиты номинации, что бы "народ не выбрал кого попало". Поначалу хотели дать суперделегатам аж 30% голосов. Но в итоге оказалось 14%. Вот только что прочитал, что в дальнейшем процент рос и сейчас - 20%.

[Ахтырский]

Забавно, что штаб Клинтон и демократический истеблишмент теперь надеются на черных и латиносов. Глупые белые, по мнению демэлиты, слишком легко поддаются революционной пропаганде.

Более забавно, что, судя по давешнему опросу (хотя и проведенному республиканцами), знаменитая хваленая клинтоновская южная огненная стена в Неваде... с ней что-то происходит. Она тает? Она была избушка ледяная? Идет весна? 45 на 45 процентов сейчас (и это при том что опрос проводился сразу перед Нью-Гемпширом, победа Сандерса в котором должна существенно прибавить его проценты) против 27 и 50 в конце декабря.

А что забавно особенно - что некоторые и далее продолжат говорить о неизбираемости Сандерса.

Интересно, не вспоминает ли демэлита в промежутках между утешительными мыслями о старых добрых консервативных черных и латиносах, которые так любят государственную власть, которые настолько благоразумны и осторожны, что не купятся на "популизм", которые совершенно не импульсивны, строго постоянны в симпатиях, малоэмоциональны и трезвы в расчетах настолько, что всяким "истинным арийцам с выдержанным нордическим характером" остается просто нервно курить в сторонке - не вспоминает ли она Мартина Лютера Кинга с его маршем, на котором был Сандерс, полицейское насилие против черных (расцветшее при муже Клинтон, а при Обаме отнюдь не закончившееся)?

А как насчет африканских и латиноамериканских революционных движений? Кубы? Никарагуа? Боливарианской революции? Неужели демократический истеблишмент рассчитывает, что ручканье с представителями элиты черных и латинских сообществ сильно Клинтон поможет?
Зато вот новый сандерсовский ролик с вдовой убитого полицейским торговца сигаретами в розницу - очень сильный ход.

Вообще, такое ощущение, что с мозгами у команды Клинтон что-то произошло. Или эти мозги вседа были такими. Иначе бы они не сняли последний финансовый запрет на прямую финансовую поддержку кампании от крупных доноров.

Может быть, они, думают, что им сильно помогут несколько немедленно полученных миллиардов? Нет, это может только опустить рейтинг Клинтон еще ниже. В сочетании с отказом Клинтон предоставить транскрипции своих "лекций" на Уолл-стрите, за которые она получила огромные деньги - в особенности. Действительно, зачем же. Всем же понятно, что на этих лекциях она рассказывала, как она собирается бороться с финансовыми структурами, которые "слишком велики, чтобы рухнуть", а потому в них в случае кризисов вливаются бюджетные деньги. Рассказывала акулам, как она будет их ловить и призывала "сдавать валюту", а оставшееся отправить в благотворительные фонды, как нехорошо заниматься лрббизмом и быть крони-капиталистом. Это же очевидно всем, правда?

[PavKa]

А Паша, учитывает, что Трамп наиболее отмороженный, а значит не будет церемониться с путеном.

Я конечно надеюсь на америку но не настолько сильно.
Просто в защите международного права и основ демократии в мире надеяться больше не на кого.

Но кроме того, я так понимаю, Трамп - он консерватор и либеральный капиталист, что мне наиболее близко и любо, и противник социализма - сатанизма, естественно. Потому мой голос к него.
Если это не так - я отзываю.
Вообще Митя много пишет о Клинтонах и санндерсах - изначально пораженной социализмом дем партии америки а о Трампе и республиканцах ничего - было бы не плохо узнать и о них тоже..

[PavKa]

res publica” - “общее дело

Странно, я до сих пор думал что республика это rex publica то есть народ - царь, народовластие такое.

[Рауха]

http://ancientrome.ru/publik/article.htm?a=1361635767

[Ахтырский]

“Будьте реалистами - требуйте невозможного” - это не просто слоган французских ситуационистов (пожалуй, самого творческого и неагрессивного революционного движения последнего столетия). Это своего рода максима предельно эффективного варианта практической этики.

Сам человек, его культура, его цивилизация, его восхождение есть нечто невозможное, небывалое, нереалистичное - и все же все эти вещи пришли в существование. Невозможна сама Вселенная - идущая по лезвию бритвы совокупности факторов, минимальное изменение каждого из которых может привести к ее исчезновению, а отсутствие хотя бы одного из этих факторов не дало бы Вселенной развиться.

Да, предельное утверждение именно таково - реальность невозможна. Невозможна - но в пределах допустимой погрешности. И вот эту близкую к нулю вероятность - но все же не абсолютно нулевую - реальность реализовывала, реализует сейчас, и, видимо, будет реализовывать - и всегда практически чудом.

Любое позитивное изменение в мире энтропии и в склонной к эгоистическому взаимопожиранию биосфере действительно выглядит ни чем иным, как чудом. А если это не чудо - то что тогда мы вообще можем назвать чудом?

Наш опыт заставляет нас предположить, что существуют некие более значимые факторы, чем энтропия и взаимопожирание (вопреки которым движется развитие Вселенной и человека как ее элемента). И эти принципы - свобода, творчество и дружба. Невероятные - но привлекательные настолько, что влечение к этим принципам преодолевает тенденции распада и диктата. Невозможные - но стремление к ним и есть настоящий реализм.

Отвержение же этих принципов как невозможных и нереалистичных не есть ни прагматизм, ни реализм. Это плохо продуманная или же почти неприкрыто реакционная попытка компромисса с тем, с чем компромисс невозможен.

Политика вечного “реалистичного компромисса” - к чему она ведет? К отказу от модернистского проекта, от проекта Просвещения - к возврату к так называемому “традиционному обществу”, которое как раз и представляло собой гораздо более устойчивое к импульсам развития социальное образование, чем гражданское общество современного Запада. Традиционное общество премодерна как раз и было реальностью стабильного - вплоть до неподвижности - социального компромисса.

Эпохи временных компромиссов, разумеется, чередуются с временами прорывов. Иногда же мы имеем реакционные откаты. Но движение вперед невозможно, если в качества метода продвижения нам предлагают только компромисс, а любая прорывная идея или движение подвергаются диффамации как “утопические” или “нереалистические”.

С точки зрения “реалистов” и “прагматиков” утопистом и фантазером был тот, кто изобрел колесо и тот, кто приручил огонь. Утопистами и фантазерами “реалисты” считали Иисуса и Будду, Сократа и Джордано Бруно, Коперника и Эйнштейна, Мохандаса Ганди и Мартина Лютера Кинга. Но именно благодаря этим людям мы - человечество - движемся вперед.


Последним идеалистическим, не склонным к бесплодным компромиссам, президентом США был совсем не демократ, а республиканец Рональд Рейган. И его бескомпромиссность оказалась вполне прагматичной - ему удалось на десятилетия обеспечить движение политического истеблишмента США вправо по ключевым вопросам политико-экономической жизни. Не удалось заморозить лишь развитие культуры и гражданского общества - благодаря чему мы сейчас живем не в рейгановском корпоративном “утре Америки”, а в реальности, которая включает в себя существенные элементы казавшейся в 80-е годы провалившейся революции, начавшейся в 60-е. При всех своих боевых достоинствах Рейган не мог своим контрмодернистским прорывом остановить эволюционный антиэнтропийный процесс в США и человечестве в целом.

Однако рейгановской энергии хватило на то, чтобы застопорить развитие на годы вперед - что, может быть, парадоксальным образом, было и не худшим вариантом для ростков социальности нового типа, которая в состоянии относительной замкнутости и эзотеричности выработала и отточила новые культурные коды, новые смыслы и практики, с которыми теперь новое общество открыто выходит на публичную арену социально-политической жизни. Заодно Рейган приложил существенные усилия к тому, чтобы уничтожить один ихз самых злостных симулякров “нового общества” - так называемый “Советский Союз”, который, впрочем, до сих пор еще закрывает видение будущего как его ностальгическим сторонникам, так и его большевисткими печатями же проштампованными противниками (видевшими “руку Москвы” и в хиппи 60-х, и в Occupy Wall Street 2010-х).

Со времени фатальной неудачи Джимми Картера на его перевыборах (которого я бы тоже не назвал “прорывным” президентом) истеблишмент Демократической партии пошел по пути отказа от партийных идеалов и принципов. Билл Клинтон, став в 1992 году президентом, оказался в “подвешенном” состоянии. Известно, что победу ему фактически принес независимый кандидат Росс Перо, отнявший в финале голоса у республиканского соперника Клинтона - Буша-старшего.

С самого начала своего правления Клинтон начал политику компромисса с республиканцами. Результатом этой политики была сдача одной позиции за другой. Демократы действовали так, что ситуация в американском политикуме оказалась похожа на положение дел в Европе времен Мюхенского соглашения 1938 года. Его президентство оказалось не путем преодоления негативных последствий рейгановской “консервативной революции”, но просто попыткой удержать республиканцев от дальнейшего победного марша - хотя восемь лет президентства Клинтона явили собой продолжение отказа от ряда социальных программ и усиление полицейского начала в государстве.

Президентство Буша дискредитировало имидж США в глобальном масштабе - а во внутренней политике принятием PATRIOT ACT были существенно урезаны гражданские права и свободы.

Казалось бы, избрание президентом “демократа-прогрессиста” Обамы - как и в предшествующем случае с Клинтоном - должно было развернуть политическую жизнь США в направлении, способствующем развитию гражданского общества. Однако Обама тоже пошел по пути так называемого “компромисса” - в итоге гражданское общество потерпело ряд существенных поражений (в особенности в плане ослабления влияния на политическую жизнь в результате наделения полной легитимностью едва ли не тотальный контроль крупного бизнеса в области государственной политики и торжества так называемого “крони-капитализма” - крупный бизнес и высшее чиновничество продолжили свое слияние в монолит).

Таким образом, последние 35 лет мы наблюдаем взаимодействие между соглашательно-компромиссной позицией демократов, чей истеблишмент сдвигался вправо - и наступательной. агрессивной позицией республиканцев, сдвигающихся тоже вправо. В результате такого поединка республиканцы побеждали почти в каждом раунде противоборства, поскольку получали уступки от оппонентов, но сами на уступки практически не шли.

Те прогрессивные изменения, которые мы видим в американском обществе сегодня, никак нельзя поставить в заслугу Демократической партии, ее руководству и основным ее лоббистам. Эти изменения происходят в самом гражданском обществе США, постепенно выводящим из скрытого, латентного состояния импульс революции 60-х. Этим изменениям способствует технический прогресс - по историческим меркам практически только что взорвалась сетевая бомба - имею в виду массовое распространение интернета, принципиально нового способа распространения информации, радикальным образом трансформирующего социум сразу по множеству параметров.

Именно эти изменения в гражданском обществе и в самой социальной ткани и оказывают давление на истеблишмент Демократической партии, который вынужден частично принимать предлагаемую агентами “нового общества” повестку - никогда ее не инициируя, но следуя в хвосте движения, дабы не потерять избирателей фатальным образом. Иначе бы возникла ситуация исхода настоящих “прогрессистов” из Демократической партии и формирование новых политических объединений, что могло бы привести Демократическую партию и ее элиту к коллапсу.

То, что мы имеем в результате - это попытка, оставшись в хвосте состава, максимально затормозить его движение, представить вместо прогрессивной альтернативы ее симуляцию. Игнорировать основной месседж прогрессивного движения, выступающего за перемены во властных диспозициях, результатом которых было бы усиление влияния гражданского общества и расширение творческих социальных пространств - и компенсировать фрустрацию, раздав всем этим новым трайбам красивые стеклянные бусы. Именно так я воспринимаю обещания Клинтон “защищать права женщин, черных, латиносов и ЛГБТ” - которая имеет при этом смелость заявлять, что ее программа многогранна, а программа Сандерса - это программа “одной темы”.

Бусы - это весьма мило. Но они совершенно по-разному смотрятся на рабе и на свободном человеке. Защита прав меньшинств (тематика, в которой Сандерс имеет значительно более впечатляющий послужной список, начиная с участия в марше за гражданские права вместе с Мартином Лютером Кингом) - дело, хотя и важное, но атрибутивное, вторичное в смысле ценностной значимости. Толерантная к различным верованиям римская империя оставалась империей - со всей ее социальной иерархией.

Вопрос не в том, чтобы дать представителям ЛГБТ общественное признание и социальные лифты. Вопрос в самой трансформации социальной ткани и трансформации самой системы социальных лифтов. В ослаблении и итоговом исчезновении самих патологических социальных иерархий, основанных на принуждении того или иного рода.

“Новое общество” - можно назвать его “обществом трансмодерна” (поскольку “постмодерн” являет собой лишь переходную социальную форму) - родилось как значимое явление в социокультурном пространстве в 60-е. Последние двадцать пять лет дали этому обществу новый соответствующий его запросам и задачам способ коммуникации - интернет. Следующим этапом должно стать утверждение “нового общества” в качестве мейнстрима - хотя бы его прогрессивной части. “Новое общество” должно начать решать задачи дальнейшего развития человечества уже не в качестве маргинальных субкультурных групп, но в качестве силы, активно трансформирующей само государство, экономическую систему и другие социальные институты - в том числе и официальные.

Коррупционный симбиоз крупного бизнеса и чиновничества (государственного и партийного) и имеющая следствием этого симбиоза профанация демократического процесса, стремительно растушая разница в доходах между сверхбогатыми и остальным населением, становящееся иллюзорным влияние “среднего класса” на принятие решений на высшем уровне, профанация демократического процесса - вот комплекс проблем, в максимальной степени затрудняющих дальнейший социальный, культурный, научный, технический и - главное - этический прогресс.

А потому либо нелепостью, либо грубой манипуляцией оказываются обвинения в адрес Берни Сандерса в том, что он является “кандидатом одной темы”, игнорирующим другие важные проблемы общественной жизни.

Хиллари Клинтон, пытающаяся представить “прогрессистскую” программу, будучи кандидатом истеблишмента, фактически выдвигает лозунг “пчелы против меда”. Насколько прагматичными являются ожидания, что истеблишмент сам подвинет себя и освободит пространство для развития новых движущих социальных сил? Мне лично такой “прагматизм” представляется верхом наивности и иррационализма - или скрытым желанием остановить прогресс.

Перед обществом стоит ряд задач, требующих масштабных перемен в законодательстве и практике судебной и исполнительной власти. Новый шаг по пути прогресса требует трасформации семейных структур, нового отношения к проблеме идентичности, снижения влияния архаических социальных норм, коренящихся в до-человеческой патологической иерархичности. Необходимы перемены в области информационной политики - а перемены эти тормозятся как государством с его стремлением к собственной закрытости и контролю над социумом, так и корпорациями, стремящимися контролировать информацию (считающими ее своей собственностью). Свобода распространения информации - научной, художественной и иной - беспрепятственный и бесплатный доступ к ней - одно из основных требований наступающей новой эпохи. Развитие новых видов экономики, основанных на сотрудничестве - еще одно из таких требований. Решение глобальных экологических проблем, утверждение новой неоппрессивной этики - должны стать делом ближайшего будущего. Наконец, на повестке дня стоит выход человечества на новый уровень познания - что требует интенсификации экспериментов в областях, которые имеют отношение прежде всего не к “внешней” реальности, но к реальности самого сознания. Исследование различных состояний сознания требует на данном этапе легализации марихуаны в том числе и для “рекреационного” использования, затем легализации для независимых иследователей возможности экспериментировать с такими веществами, как ЛСД, псилоцибин и им подобными.

Не все эти вызовы до сих пор осознаны большой частью американских граждан. Однако, как это всегда бывает на входе в экзистенциальный кризис, в зону бифуркационной неопределенности, необходимость перемен чувствует большинство - и настроения этого большинства и определили кризис поддержки истеблишмента. Часть населения отшатнулась назад, “в пещеру”, желая “развидеть это” и погрузиться в пучину тех или иных “старых добрых времен”. Другая же часть понимает, что необходим решительный шаг вперед - хотя и далеко не все понимают, как именно будет выглядеть это “прогрессивное будущее”. А потому весьма прагматичным выглядит построение программы Сандерса вокруг основных тем, относительно которых наблюдается более широкий сознательный консенсус. Желающие ознакомиться с позициями Сандерса в отношении перспектив развития социума легко могут обнаружить и нформацию о позиции Сандерса в отношении познания, новой этики, “науки” и “религии”, свободы распространения информации и т.д.

И тем более не составит труда найти информацию о позициях Сандерса в отношении “ключевых” для Клинтон тем - гендерной проблематике, ЛГБТ-проблематике и проблематике расовой дискриминации. Легко понять, что взгляды Сандерса по всем этим вопросам отличаются последовательностью, глуюиной и широтой охвата (чего никак нельзя сказать о Клинтон). Сандерс - единственный кандидат в президенты США, чья позиция в области прав человека соответствует вызовам эпохи.

Описанные выше и иные задачи, стоящие перед гражданским обществом, могут быть решены только при условии ослабления позиций нынешнего истеблишмента, блокирующего дальнейшее социальное развитие в указанном направлении.

По указанной в предыдущем абзаце причине именно программа Сандерса является в высшей степени прагматичной и реалистичной. И если она некоторым таковой не кажется - то только потому, что они еще не осознали того факта, что американское (и шире - западное) общество вошло в фазу неопределенности. И из этой неопределенности есть три выхода, описанные мною в одной из предыдущих хроник. Либо откат назад (вплоть до закрытия проекта “человечество”), либо движение к мировой диктатуре, либо стремительный прорыв на новый этико-культурный уровень, на новый кровень сознания, как коллективного, так и индивидуального.

Даже во сне трудно будет себе представить, что Хиллари Клинтон будет способствовать такому решению возникающих проблем, которое может вывести общество на третий из указанных путей. А потому ее псевдопрогрессистская позиция не является прагматичной.

Часто задается вопрос - каким образом Сандерс, в том случае, если он будет избран президентом, сможет провести через конгресс и сенат поддержанные им законопроекты.

Это важный вопрос. Но вначале следует задать вопрос встречный - каким образом сама Клинтон собирается проводить через парламент прогрессивные законопроекты? Метод компромисса, как показала практика Билла Клинтона и Барака Обамы, если и работает, то крайне медленно (что в нынешней ситуации неприемлемо) - и дает массу побочных эффектов в виде уступок консерваторам по ключевым вопросам политики и экономики.

Очевидно из предшествующего опыта, что предлагаемый Клинтон метод продвижения необходимых законопроектов нереалистичен. Лично же я считаю вероятным, что основной целью Клинтон является скорее усиление социальной роли истеблишмента путем имитации прогрессизма.

Для полноты картины добавлю, что, согласно опросам, вопреки расхожему мнению, Сандерс является более перспективным кандидатом от демократов, чем Клинтон. Клинтон по опросам в финале проигрывает всем республиканцам, кроме Трампа - Сандерс выигрывает у всех. Любителям “прагматизма” все же стоит поразмышлять над этими данными - и постараться понять, почему они именно таковы.

Да, конгресс и сенат контролируемы республиканским большинством. Да, парламентскую пробку никакому масштабному проекту преодолеть не удастся - а крошечные успехи деталей выхолощенных проектов, купленные ценой уступок, чреваты только нарастанием напряженности, социальным взрывом и откатом назад. Поэтому наиболее предпочтительным и прагматичным видится именно тот путь, который аналитики крупных масс-медиа оценивают как “утопичный” и “нереалистичный”.

Необходимо формирование широкой гражданской сети, способной оказывать серьезное влияние на ход выборов к конгресс и сенат. Необходимо изменение состава конгресса и сената - проблема гридлока (“парламентской пробки”) должна быть решена не путем бесплодных переговоров с республиканским большинством, а путем выталкивания этой пробки прогрессистским низовым движением. Я полагаю, что этот путь, который Сандерс называет “политической революцией”, является единственно реальным и прагматичным в свете стоящих перед прогрессивной частью гражданского общества задач. Появление такого низового движения, добавлю, необходимо и в том случае, если Сандерсу не удастся стать номинантом от демократической партии - и в этом случае важно, чтобы его сторонники не впали в состояние уныния и разочарования. “Воин не должен думать о победе и поражении” - “делай что должно, и будь что будет”.

И еще раз - “будьте реалистами - требуйте невозможного” - поскольку реальность устроена невозможным образом. Выход на новый уровень агенту уровня предыдущего кажется невероятным - но такие выходы все равно рано или поздно происходят. Вопрос только в силе побочных эффектов - которые минимальны, если выход происходит вовремя, и которые усиливаются, если давление пара в котле становится слишком сильным. Истеблишмент может на этот раз устоять, сохранить свои позиции и продолжить играть все в те же игры - но более чем вероятно, что в следующий раз он столкнется с куда более опасными для него вызовами. Более опасны они в этом случае будут и для общества - всем известно, что болезнь лучше лечить на ранних стадиях, и что кардинальная перестройка дома менее болезненна, чем его внезапное обрушение.

[Ахтырский]

Одним из важнейших факторов нынешней президентской кампании в США является проблема идентичности.

Разумеется, значимость тех или иных идентичностей в социополитической жизни была высока в любом хронотопе. «Париж стоит мессы», — произнес Генрих Наваррский в 1593 году, меняя свою религиозную идентичность с гугенотской на католическую, — и уже через год занял французский престол.

Что касается пространства идентичностей вообще — в данном случае я веду речь прежде всего о западном мире — основная тенденция последних нескольких десятков лет заключается в постепенном преодолении груза оппрессивных идентичностей. Такие идентичности навязываются человеку с рождения. Это идентичности гендерные, расово-этнические, традиционно-религиозные, сословные. Традиционное общество предполагало, что эти идентичности не должны изменяться человеком по своей прихоти, что впечатанность в сеть врожденных идентичностей задана непосредственно высшими, управляющими мирозданием силами. Нарушение идентификационных границ в представлении социума угрожало самому социуму как таковому магическим или мистическим образом: возмездие могло настигнуть не только нарушителя, но весь его род в самом широком смысле этого слова. А потому такие нарушители, как правило, карались — тем или иным способом (к примеру, выбрасыванием из кастовой социальной системы). Однако, несмотря на труднопреодолимые барьеры, пути изменения идентичности были — и один пример смены базовой (врожденной) идентичности был в предыдущем абзаце уже приведен.

Соединенные Штаты как общность, отделившаяся официально от метрополии, изначально создавались, казалось бы, как общество модерна, как социум, реализующий проект Просвещения. Во многом это так и было — хотя в США как на заре их существования, так и сегодня существуют многочисленные группы населения, в той или иной форме и с той или иной степенью радикальности проект Просвещения отрицающие.

Так или иначе, США в самом начале своего существования провозгласили ряд принципов Модерна и Просвещения в качестве основы существования общества и государства — имею в виду американскую Конституцию в совокупности с Биллем о правах.

В контексте вопроса идентичности в этих корневых американских установках нам важен прежде всего принцип свободы вероисповедания. На уровне политической государственной декларации было установлено, что граждане США не должны подвергаться дискриминации по религиозному признаку. В дальнейшем развитие гражданского общества привело к официальному признанию того, что не должно быть дискриминации по расовому и гендерному признаку. Последним на данный момент достижением в сфере официального отказа ранжирования людей по «врожденным» (или, если угодно, «базовым») идентичностям является официальный отказ от дискриминации по признаку сексуальной ориентации.

Однако такие политические декларации еще не означали отсутствия дискриминации. Они были, с одной стороны, важными векторами, указывающими направление сознательным трансформациям социальных практик, а с другой — являлись симуляциями. Симуляция реформы — а постоянное реформирование является центральным моментом, легитимирующим власть в обществе Модерна, — отслеживается в каждый момент существования этого общества и преодолевается давлением гражданского общества, разворачивающего реформистские социальные практики в реальном социальном пространстве, тем самым реализуя несимулятивный проект. Сосуществование симулятивного реформизма властных элит и реального реформизма фронтира гражданского общества в какой-то момент становится невозможным — и тогда общество либо делает шаг назад, закрепляя симуляцию, либо продвигается вперед по пути реформы.

Равенство религий, зафиксированное в Билле о правах, имело универсальное значение и потенции. Однако на практике оно много десятилетий существовало лишь для протестантских деноминаций. До Джона Кеннеди многие считали немыслимой ситуацию, при которой католик становится президентом США. До сих пор главами американского государства не становились мусульмане, индуисты, буддисты, представители новых религиозных движений («ньюэйджеры») или атеисты. Конечно, в данном случае мы имеем не прямую, а скрытую дискриминацию — однако сам факт того, что человек не заявляет себя принадлежащим к какой-либо респектабельной религиозной организации, до последнего времени делал его избрание хотя и возможным формально, но невозможным в практической реальности. На данный момент один из кандидатов в президенты США — Берни Сандерс — пытается сдвинуть окно Овертона в этом направлении. И, надо сказать, кое-чего ему уже удалось добиться. Он стал первым человеком, заявившим, что не аффилирован ни с какой религиозной организацией, который сумел выиграть праймериз одной из двух крупнейших партий страны. Но мы должны помнить, что еще не так давно — в 70-е годы — в США подвергались дискриминации представители некоторых новых религиозных движений, а другой кандидат в президенты на нынешних выборах — Дональд Трамп — в ходе своей предвыборной кампании предложил установить слежку за всеми мусульманами страны.

От отмены рабства до запрета сегрегации в США прошло более ста лет. Однако со времен Марша Мартина Лютера Кинга прошло еще 45 лет, прежде чем в Белом доме оказался первый черный президент Барак Обама. Однако и этот факт пока что не привел к полной ликвидации расовой дискриминации в США. Проблема дискриминации осмысляется на все более глубоких уровнях — и по мере замены оптики на более чувствительную в поле зрения гражданских активистов попадают новые ряды фактов дискриминации. В результате на текущих президентских выборах тема расовой дискриминации является одной из основных обсуждаемых проблем — во всяком случае, для кампаний кандидатов от Демократической партии.

Теперь обратимся к гендерной проблематике в контексте грядущих президентских выборов в США: именно на ней и будет сделан основной акцент этого текста.

Суфражистское движение добилось того, что в 1920 году была ратифицирована 19-я поправка к американской Конституции, декларировавшая право женщин принимать участие в выборах — избирать высших государственных чиновников и быть избранными. Но если принимать участие в выборах женщины действительно с этого момента могли, то что касается права быть избранными, симулятивная тень реформистского процесса оказалась значительно более сильной. Действительно, пост президента США до сих пор не занимала ни одна женщина. Кроме того, то, что говорилось чуть выше о проблемах расовой дискриминации, верно и в случае дискриминации по гендерному признаку. Изменение концептуальной оптики выводит в круг нашего зрения новые дискриминационные реалии. По-прежнему существуют гендерные диспропорции во властных элитах, в элитах культурных. На низовом же уровне по-прежнему существует проблема неравномерной оплаты труда: аналогичный труд женщины оплачивается в среднем меньше, чем труд мужчины.

На фоне этих весьма актуальных для американского общества проблем с гендерной дискриминацией, на высшем политическом уровне происходит знаковое событие. Впервые в американской истории политик, идентифицирующий себя и идентифицируемый социумом как женщина, имеет реальные и весьма высокие шансы стать не только номинантом от одной из двух крупнейших партий, но и президентом страны. Когда президентом США станет первая женщина, это станет действительно важной точкой в американской истории, истории освобождения от ранжирования по базовым идентификациям, истории реформы.

К примеру, когда Барак Обама стал первым черным президентом США, этот факт стал показательным моментом, демонстрирующим нам уровень развития американской демократии. Два президентских срока Барака Обамы продемонстрировали американскому обществу не только что человек, который еще в недавнем прошлом был бы дискриминирован по принципу one drop rule («правило одной капли»), по которому человек, среди предков которого был хотя бы один черный, считался черным со всеми вытекающими отсюда последствиями, может стать президентом США — хотя и само избрание на президентский пост представителя черного меньшинства значит очень и очень немало в контексте формирования нового, более развитого в гражданском смысле социального пространства, в котором значительная часть белого большинства может проголосовать за человека с другим цветом кожи.

Президентство Обамы имело и дополнительное значение — может быть, еще более важное, чем указанное в предыдущем абзаце. Барак Обама оказался президентом компетентным — что и показало его переизбрание на второй срок. Его предвыборные обещания не были исполнены в полном объеме — но где в мире либеральных демократий мы найдем такого главу государства или правительства, о котором можно было бы сказать, что он полностью реализовал все пункты своей предвыборной программы? Тем не менее, некоторую часть своей программы Обаме и его администрации реализовать все же удалось — несмотря на жесточайшее сопротивление республиканского большинства в конгрессе и сенате. Через парламентский «гридлок» (устраиваемую противоборствующими партийными фракциями «пробку», последние годы препятствующую принятию какой бы то ни было масштабной реформы) удалось протащить, хотя и в весьма усеченном виде, реформу здравоохранения. Американские войска покинули Ирак. Был отменен федеральный запрет на однополые браки. Несколько штатов легализовали у себя употребление марихуаны не только в медицинских, но и в рекреационных целях.

Восьмилетнее президентство Обамы имело и свои «темные пятна». Тут можно вспомнить и скандал с разоблачением Сноуденом системы осуществляемой спецслужбами слежки за населением страны — и реакционный ответ администрации на этот скандал, в итоге заставивший Сноудена искать политическое убежище. Но, несмотря на некоторое количество негативных моментов, эволюция американского социума хотя и не слишком быстрыми темпами, но продолжалась. Во многом именно сохранение в целом прогрессивной тенденции и вызвало столь негативную реакцию на деятельность и даже на саму личность Обамы со стороны ультраконсерваторов и фундаменталистов.

Однако, с другой стороны, прогрессивная тенденция при Обаме не была интенсифицирована. Обама оказался весьма умеренным и компромиссным президентом — и эта его умеренность (особенно после эйфории, которую у многих сторонников прогрессивных реформ вызвало его избрание), и все это вызвало фрустрацию и у демократов-прогрессистов, которые рассчитывали на более глубокие трансформации политической, экономической и культурной реальности.

Основы политической и экономической конфигурации при Обаме в своей основе никаких фундаментальных изменений не претерпели. Изменения касались прежде всего внешних элементов конструкции, хотя общество все более отчетливо ощущало необходимость трансформации самих основ — в частности, затрагивающих механизмы принятия решений в высших эшелонах политико-экономической власти. И — несмотря на то что я как раз таки и являюсь сторонником таких изменений — я вынужден сказать, что Обама на своем президентском посту за свои два срока сделал примерно то, что и должен был сделать, — если рассматривать его действия в свете развития гражданских свобод.

Обама в некотором смысле сделал именно то, что и должен был сделать. При нем не произошло никаких масштабных политических и экономических катастроф, которые оказались бы непосредственно связаны с его именем. И в результате его пребывание на высшем государственном посту показало всем сомневающимся, что Овальный кабинет может занимать человек не с белым цветом кожи. Черный президент пребывал на своем посту восемь лет — и Соединенные Штаты не прекратили свое существование, мир не перевернулся, политические, экономические и социокультурные институты функционируют относительно нормально — во всяком случае, не хуже, чем при предшествующих белых президентах.

И в настоящий момент мы можем констатировать факт, что в США (а в дальнейшем, вероятно, и во всем западном мире) политическое социальное поле открыло социальный лифт для группы «не-белых», ведущий на самый верхний этаж политического здания. По этому параметру фактор расово-этнической идентичности потерял свои демаркационные свойства: он более не является непроходимым барьером для носителей прежде дискриминированных идентичностей. В качества примера мы можем рассмотреть двух республиканских кандидатов на пост президента — Теда Круза и Марко Рубио, все еще имеющих серьезные шансы получить республиканскую номинацию, — которые в американском культурном пространстве идентифицируемы как «латиносы» (это слово является, как и слово «черные», политкорректным в США). На одном из республиканских дебатов произошел не имеющий аналогов случай, когда в полемике между собой эти два кандидата на короткое время перешли на испанский язык. И даже в среде ультраконсерваторов вряд ли кто-то попробует публично без потери лица использовать фактор «латинской» идентичности Круза и Рубио в целях их диффамации. Такое не приходит в голову даже Дональду Трампу, неоднократно заявлявшему о своем намерении депортировать нелегальных мигрантов (по преимуществу «латиносов») и воздвигнуть стену на американо-мексиканской границе. Ксенофобская оптика подобного рода не используется и в отношении Берни Сандерса, потомка еврейских эмигрантов из Польши.

Президентство Обамы продемонстрировало, что США действительно продвинулись на пути к одной из фундаментальных гуманистических целей «проекта Просвещения». Оно показало, что идет реальный, несимулятивный процесс формирования нового социального пространства, в котором расовая или этническая идентификация становится личным делом человека и не создает ему барьеров в его социальной жизни.

А теперь представим себе, что Обама и в самом деле оказался бы радикально прогрессивным реформистом — чего от него ждали многие его сторонники. Проблема в том, что радикальные реформы чреваты неудачами и провалами. Риск введения общества в зону бифуркации, в пространство неопределенности (неизбежный момент при любой глубокой реформе) был в том, что Обама мог бы оказаться не просто первым черным президентом. Он мог бы оказаться президентом провальным — и в результате идея расового равноправия могла бы серьезнейшим образом пострадать. Расистские предрассудки могли бы многократно усилиться — и в обществе укрепилось бы мнение, что черные не могут управлять страной в силу своей неумеренности, чрезмерной эмоциональности и т.д. Теперь же, после демонстрации Обамой умеренности и компетентности, мало у кого есть сомнения, что США могут избрать и второго черного президента, и четвертого, и двадцать четвертого — если к тому времени сохранится планета, Соединенные Штаты и пост американского президента.

Однако в выборах 2008 года расовый момент был хотя и важен — но он не был определяющим. Мотивация расовой идентификации Обамы как кандидата имела лишь атрибутивный характер для тех либералов, прогрессистов и ультрапрогрессистов, которые поддерживали его кандидатуру.

Привлекательность Обамы как кандидата выражалась слоганом его кампании “Hope & Change” («надежда и перемены»). Хотя программа Обамы и не была детально разработана (следует, впрочем, заметить, что излишняя разработанность программы становится в наши дни скорее проблемой для кандидата, чем достоинством в глазах не слишком хорошо образованной части электората), она давала понять, в какую сторону Обама собирается двигаться. И намек был понят — как интеллектуалами, так и всеми остальными.

Именно основная проблематика — признание необходимости глубоких изменений в американском социально-политическом пространстве — и стала основным мотивом избрания Обамы. Его расовая идентификация была своего рода «побочным эффектом», хотя и маркировавшим продвижение американского общества в позитивном направлении.

И — что крайне важно отметить в контексте, который я в этой статье пытаюсь задать, — Обама из числа имеющих в период праймериз 2008 года реальные шансы претендентов на пост президента представлял наиболее прогрессивную линию. Прогрессивнее него в кампании не было никого. Да, некоторые проголосовали за него именно потому, что он был «черным». Да, некоторые проголосовали против него по той же причине. Но мне представляется, что эти две группы населения не сделали погоды в той кампании.

Однако этап обамовского компромисса не может продолжаться бесконечно. Человечеству в его эволюции нужны не только надежды на перемены, но и сами перемены. Умеренная де факто политика Обамы должна смениться иной, более отчетливой и концептуальной. Продолжение политики умиротворения будет означать в дальнейшем уже не спокойную адаптацию к уже произошедшим социокультурным переменам (эта адаптация как раз и происходила при Обаме), но, скорее, саботаж реформы со стороны истеблишмента под маской «либерализма» и «торжества демократии, одолевшей одиозных крайне правых популистов и фундаменталистов». Такого рода саботаж я выше и обозначил термином «симуляция».

Фундаментальная проблема, связанная с тематикой идентификаций, — повторю на более концептуальном уровне — такова. Проблема ликвидации дискриминации сама по себе не может быть взята и решена в отрыве от других задач прогрессивного развития общества. Мало того, она не является задачей центральной. Общественное благо само по себе не сводится к решению проблемы, к примеру, расовой и гендерной дискриминации. Наоборот, решение проблем расовой и гендерной дискриминации является маркером того, что произошли изменения в самой социальной организации, в основах, задающих параметры социокультурного пространства. Первична общая идея движения общества в сторону равноправия, толерантности, пространств творчества и открытости, развития прав человека и гражданского общества, в сторону социального освобождения от начал подавления, внешнего контроля и принуждения.

Только в том случае, если в качестве основной цели выступает цель действительно основная, фундаментальная, в некотором смысле предельная, социальное развитие происходит реально, а не симулируется. В отношении слова «предельная» я применил дополнение «в некотором смысле», поскольку по-настоящему предельные цели общественного развития не могут быть, полагаю, предложены в качестве предвыборных обещаний, но являются пока что уделом интеллектуального фронтира человечества. Общество пока не готово ставить себе такие цели, как, например, остановку энтропийного процесса во Вселенной, хотя в качестве отдаленной перспективы, на мой взгляд, такую задачу ставить следует — следует, чтобы не сбиваться с дороги и сверять по высшим целям более близкие ориентиры.

Только в этом случае цели устранения дискриминации могут быть достигнуты.

Если же задачи устранения дискриминации выходят на первый план и заслоняют собой остальные проблемы, в том числе и проблемы «стержневые», есть серьезная и опасная вероятность того, что устранение дискриминации окажется симулятивным.

В 90-х годах прошлого века американское общество столкнулось с проблемой, получившей наименование identity policy — «идентификационной политики». Сторонники такой политики полагали, что личный опыт имеет унифицирующее значение. Что представлять интересы той или иной группы, имеющей свою идентичность, может только человек, имеющий ту же самую идентичность.

Эта политика стала частью становящегося пространства «политкорректности», которое, как это часто бывает, имеет свою светлую и теневую стороны. Теневая сторона этого пространства прекрасно описана Брэдбери в романе «451 градус по Фаренгейту». Если эта теневая сторона начнет превалировать, то мы окажемся в реальности множества социальных групп, имеющих внеэтические и внетворческие идентификации, превращающие историко-культурный процесс в непрерывное выяснение взаимоотношений между собой и попытку самоутверждения своей группы за счет остальных. Особенно хорошо заметна эта теневая сторона, когда мы сталкиваемся с дискурсом «оскорбленных религиозных чувств».

Усиленная акцентуализация общественного внимания на проблемах дискриминации по принципу «базовых идентификаций» может дать обратный, регрессивный, реакционный эффект.

И этот эффект мы можем наблюдать в процессе отслеживания процессов, идущих в контексте нынешней президентской избирательной кампании в США.

Акцентуация внимания в первую очередь на вопросах идентификации — хотя это может показаться парадоксальным — свойственна вовсе не развивающемуся последние несколько веков гражданскому обществу. Основной тренд развития последнего — снятие «базовых идентификаций» (практически неизменных, ригидных и оппрессивных) и развитие свободных творческих идентификаций, которые человек волен как принять, так и отбросить и иметь тот их набор, который его устраивает. Напротив, вопросы базовых идентификаций были ключевыми для общества традиционного, для общества премодерна — и именно в реальность традиционного общества ведет переключение внимания со стержневых проблем развития человечества на побочные. После периода «выяснения взаимоотношений и борьбы за равноправие» — если утерялась сама идея, в каком именно социальном пространстве группы должны это равноправие иметь, — может наступить эпоха нового неотрадиционалистского «баланса», в котором прилипшие к личности идентичности оказываются важнее самой личности и ее свободного развития.

Какие же явления подобного рода мы можем наблюдать в ходе нынешней президентской кампании в США?

Прежде всего, мы наблюдаем своего рода бунт «белых гетеросексуальных цисгендерных мужчин» с невысоким уровнем образования и болезненной реакцией на изменение своего статуса в ходе ряда социокультурных и экономических процессов. Эмоционально-концептуальную основу этого бунта неплохо выражает — хотя и речь в том тексте идет о куда более ранней эпохе — персонаж Марка Твена, отец Гека Финна:

«Да, замечательное у нас правительство, просто замечательное! Ты только послушай. Был там один вольный негр из Огайо — мулат, почти такой же белый, как белые люди. Рубашка на нем белей снега, шляпа так и блестит, и одет он хорошо, как никто во всем городе: часы с цепочкой на нем золотые, палка с серебряным набалдашником — просто фу-ты ну ты, важная персона! И как бы ты думал? Говорят, будто он учитель в каком-то колледже, умеет говорить на разных языках и все на свете знает. Да еще мало того. Говорят, будто он имеет право голосовать у себя на родине. Ну, этого я уж не стерпел. Думаю, до чего ж мы этак дойдем? Как раз был день выборов, я и сам хотел идти голосовать, кабы не хлебнул лишнего, а когда узнал, что есть у нас в Америке такой штат, где этому негру позволят голосовать, я взял да и не пошел, сказал, что больше никогда голосовать не буду. Так прямо и сказал, и все меня слышали. Да пропади пропадом вся страна — все равно я больше никогда в жизни голосовать не буду! И смотри ты, как этот негр нахально себя ведет: он бы и мне дороги не уступил, кабы я его не отпихнул в сторону. Спрашивается, почему этого негра не продадут с аукциона? Вот что я желал бы знать! И как бы ты думал, что мне ответили? “Его, говорят, нельзя продать, пока он не проживет в этом штате полгода, а он еще столько не прожил”. Ну, вот тебе и пример. Какое же это правительство, если нельзя продать вольного негра, пока он не прожил в штате шести месяцев? А еще называется правительство, и выдает себя за правительство, и воображает, будто оно правительство, а целые полгода с места не может сдвинуться, чтоб забрать этого жулика, этого бродягу, вольного негра в белой рубашке и…»

Времена изменились, но основа месседжа значительной массы сторонников Дональда Трампа остается по сути примерно такой же. Они желают восстановления в прежних правах своей идентичности. Они раздражены тем, что когда-то они были респектабельными главами семей, «опорой Америки», их жены не работали — и даже в случае социального неблагополучия сознание того факта, что их идентичность имеет привилегии, помогала им справляться с фрустрациями, имеющими иные корни. Для этих людей проблемы социального прогресса не являются существенными — если они вообще замечают эти проблемы. Их волнует прежде всего статус их идентичности — а потому они являются агентами социального регресса.

Естественно, в случае ксенофобски настроенных поклонников Дональда Трампа мы имеем дело не просто с культом собственной базовой идентичности, но с ресентиментом, с реваншизмом, с желанием «вернуть утраченное» — что настолько бросается в глаза, что не может быть представлено как нечто «прогрессивное» теми, кто пытается прогресс симулировать.

Иная ситуация с черным сообществом.

Если роль «черной идентичности Обамы» была в контексте выборов 2008 года совершенно уместной (поскольку была побочной, вторичной, дополнительной) — и в итоге вела к развитию гражданского общества, — то эксплуатация темы «черной идентичности» на выборах-2016 в известной степени носит радикально иной характер и цели.

Черные традиционно не голосуют за республиканцев. Прошедшие недавно республиканские праймериз в Южной Каролине (где черные составляют примерно треть населения) показали, что из общего числа пришедших на республиканские праймериз черные составляли всего 1%. На демократических же праймериз, состоявшихся в минувшую субботу, доля черных составляла порядка двух третей из числа пришедших на голосование.

Поэтому тема «черной идентичности» актуальна именно для кандидатов от Демократической партии.

И тут мы наблюдаем парадоксальную картину.

Берни Сандерс фактически — по основному посылу своей программы и кампании — является прямым продолжателем «дела Обамы». Сандерс — сторонник глубоких реформ, которых ждали от Обамы, но не дождались. Он является «низовым кандидатом», не берущим деньги лоббистских организаций, аккумулирующих средства крупных корпораций (superPACs). Что же касается борьбы за прекращение расовой дискриминации, он участвовал в легендарном марше, на котором Мартин Лютер Кинг произносил свою знаменитую речь “I Have a Dream” и был арестован полицией во время акции протеста в Чикаго (1963) против сегрегации в школах. И, казалось бы, один этот факт должен был привлечь значительную часть черного сообщества на его сторону, поскольку его позиция по вопросам дискриминации остается четкой, неизменной и прогрессивной и по нынешним временам.

Однако, согласно опросам и итогам праймериз в Южной Каролине, на данный момент в большинстве своем черное сообщество поддерживает другого демократического кандидата — Хиллари Клинтон, на стороне которой партийный истеблишмент, крупные корпорации, которая выступала в 90-х за резкое усиление полицейских мер, в результате которых за решеткой оказалось непропорционально большое количество черных. И, главное, Хиллари Клинтон по сути является не прогрессивным, а весьма умеренным кандидатом. В контексте данной кампании в борьбе с Сандерсом она вынуждена подчеркивать свою прогрессивность (что вызывает упреки в ее адрес в том, что она занимается «флипфлопингом» — меняет позицию в зависимости от конъюнктуры); однако создается впечатление, что мы в данном случае как раз и наблюдаем описанный мной выше феномен «симуляции прогрессивности». В итоге на демократических праймериз в Южной Каролине Клинтон набрала порядка 80% голосов черных, пришедших на избирательные участки.

Я опущу — весьма любопытные, впрочем — подробности, связанные с демографической и общекультурной ситуацией в Южной Каролине, а также с особенностями предвыборной кампании, которую в ней вели кандидаты.

Важно в данном случае иное. Так получилось, что в глазах значительной части «черного сообщества» Сандерс оказался защитником интересов не черных, а белых — во многом именно потому, что основные темы его кампании были связаны с общесоциальными моментами, хотя и касающимися прежде всего черного сообщества. В частности, Сандерс полагает, что в корне должна быть изменена ситуация, в результате которой США являются мировым чемпионом по количеству заключенных — как в процентном отношении, так и по абсолютным показателям, — а процент черных среди общего количества заключенных существенно выше, чем процент черных в американском обществе в целом.

Клинтон же позиционирует себя как «преемника Обамы» — в преддверии праймериз в штатах с высоким процентом черного населения этот посыл в ее кампании стал едва ли не основным. Таким образом, хотя и не будучи черной, многими черными она видится как «преемник первого черного президента» — и таким образом видится как своего рода олицетворение легитимности последнего, его значимости, его успешности.

Таким образом, мы видим, что в данном случае фактор расовой идентичности становится у значительного количества черных избирателей центральным, подменяющим в плане значимости основные прогрессистские цели. Страх перед изменениями, которые, как видится многим травмированным дискриминацией, могут быть для них и негативными, побуждает их голосовать за кандидата, который обещает, что он будет, «как Обама».

Идентификация в этом случае становится центральной проблемой в сознании избирателя. Но забвение стрежневых проблем прогрессивного развития влечет за собой архаизацию общества, в котором война и баланс идентичностей становятся основной проблемой, а идентичности перестают эволюционировать в нечто более творческое.

В итоге общество Соединенных Штатов может оказаться в ситуации, когда один из кандидатов в президенты, попавших в финал, будет поддержан людьми, для которых их «белизна» и «маскулинность» являются центральными идентификационными моментами, а второй окажется избран прежде всего благодаря позиции той части черного сообщества, для которого его «черная идентичность» тоже является идентичностью приоритетной.

Надо признать, что для гражданского общества подобная ситуация является серьезной проблемой — как сказал бы Тойнби, вызовом. Если на этот вызов гражданское общество не сумеет адекватным образом ответить и продолжить этическую эволюцию, результатом может быть архаизация и традиционализация политического пространства США, что может вызвать «эффект домино» и в других странах Запада. Ведь в той же Франции, к примеру, набирает силу Национальный фронт Марин Ле Пен, а с другой стороны, имеется проблема исламского населения, для значительной части которого их традиционная религиозная идентификация (одна из «базовых», а не «творческих») тоже является приоритетной.

[Рауха]

phpBB [video]

[Рауха]

Недобитый вопрос.
Истэблишмент в вопросах симуляции, как водится, намного гибче массы.
Не важно женщина или негр на посту президента, важно чтобы при этом он вёл нужную политику. А её направленность совсем не подразумевает расовые, гендерные или какие-то ещё ограничения. Имеет значение только власть и её использование для глобального контроля. Коллективно-бессознательная жёсткая установка в реализации которой всяческие симулятивные компромиссы просто не обременительное средство.

[Борис]

Мы здесь в России вряд ли можем разобраться в достоинствах и недостатках кандидатов. Послушал Веллера, и мое мнение изменилось. Проголосовал бы за Трампа. Со слов Веллера - честный и независимый парень.

[gavrik]

честный и независимый парень.

Честным и независимым нефиг делать в геополитике