[Соня]

2. Героизм

Подготовка к пути Бодхисаттвы заключается в объединении тела и ума: тело работает для ума, а ум для тела. Практика Хинаяны, саматха и винашьяна делают ум точным, спокойным и ровным в положительном смысле: он пребывает как раз здесь, не метает, не спит, не воспринимает окружающее через дымку. Мы можем как следует заварить чашку чая, как следует сварить еду, правильно подать ее, потому что тело и ум синхронизированы.
И тогда мы готовы совершить прыжок на путь Бодхисаттвы, раскрыться для радости труда с живыми существами, включая и самого себя. Бодхисаттва устанавливает дружбу с самим собою, как и с другими людьми. Для него не остается никаких таинственных уголков, внушающих подозрения; не могут возникнуть никакие неожиданности, которые разрушили бы духовное понимание Бодхисаттвы, его достоинство и героизм. Это первая ступень, первый бхуми, или духовный уровень.

“Бхуми” - санскрит, или тибетское - “са” - означает “земля”, “почва”, “уровень”, т. е. почва на которой вы можете установить отношения с самим собой и с другими. Это эквивалент глубинного здравого смысла, фундаментальное пребывание здесь. Поскольку Бодхисаттва знает свое тело и свой ум, знает, как относиться к ним обоим, весь процесс становления получается “искусным средством” благодаря такой трансцендентной безопасности. Это похоже скорее на пребывание в безопасном месте, чем на наблюдение за собой с целью удостовериться в том, что все идет прекрасно. Такая бесспорная безопасность приходит благодаря уяснению того, что вы пробились через нечто. Вы оглядываетесь назад и понимаете, что все время были невероятным невротиком и параноиком, следили за каждым своим шагом, опасаясь, что можете утратить душевное здоровье, что ситуации постоянно чем-то вам угрожают. Теперь вы свободны от всех этих опасений и предвзятых мнений; вы обнаружили, что у вас есть нечто такое, что можно отдать, что вам нет необходимости требовать чего-то от других, нет надобности все время чего-то желать. Впервые вы богаты, вы обладаете глубинным здоровьем. У вас есть что предложить; вы способны работать со своими собратьями, с живыми существами, вам не нужно более успокаивать самих себя Но когда Бодхисаттва радуется своему богатству, его радость основана на переживании, а не на теории, не на принятии желаемого за действительное. Это так - знает он непосредственно, полностью. Он по-настоящему богат и потому может находить радость в великодушии.

На уровне первой ступени (бхуми) Бодхисаттва развивает великодушие. Он действует великодушно не для того, чтобы получить взамен, он просто проявляет великодушие и теплоту. Если вы проявляете добро к кому-нибудь в общепринятом смысле, такое отношение имеет оттенок презрительности; вы смотрите сверху вниз на того, кто менее удачлив, значит ниже вас. “Я богат, а вы нуждаетесь в помощи, потому что вы не похожи на меня”. ОН совсем не ожидает ничего взамен. Он может быть великодушным в физической сфере: давать пищу для ума, восстанавливать ваше душевное здоровье. Лучший вид великодушия, согласно писаниям, это работа над состоянием ума другого человека. Но Бодхисаттва не выходит за пределы своего собственного понимания, он считает себя скорее учеником, а не учителем. Не пытается он и покорить объект своего великодушия. Он осознает не только “я и они”, но так же и пространство, общее для дающего и получающего. Восприятие совместного пространства представляет собой действие обостренного понимания, праджня.

Радостное великодушие первой ступени сопровождается трансцендентным знанием, праджня. На уровне первой ступени праджня является преодолением границы между медитацией и не медитацией, размыванием этой границы. Чувство, что мы находимся здесь, чувство осознания еще не возникает. На самом деле , когда он поднимается после медитации, принимая участие в повседневной жизни, это нисколько не меняет его душевного состояния. Его действия великодушия продолжаются постоянно. Бодхисаттва уже обладает остротой, пониманием, состоянием пробужденного ума.

Первый уровень (бхуми) описывается в писаниях как состояние, как если бы вы выпили полчашки чая, а другая еще не выпита. Вы заварили чай, попробовали и начали пить, но пока не выпили целую чашку. Вы заварили чай, попробовали и начали пить, но пока не выпили целую чашку. Вы задержались, однако, не в смысле какой-то ловушки, а в том, что вам нужно еще работать, чтобы допить оставшийся чай. Для завершения этого вам нужно сделать десять шагов. И потом вам остается только вымыть чашку и вернуть ее на место.

3. Глубинный разум земли.

Вторая ступень именуется “незапятнанный” бхуми, она включает в себя свойство “моральности” или “дисциплины”. Чистота Бодхисаттвы, на которую указывает свойство “моральности” (санскр. - шила Парамита), основано на дружбе с самим собой, на любви к самому себе. Вы составляете компанию самому себе, вы вдохновляете сами себе. Вам не нужно подчинять себя, чтобы избежать искушений или следовать правилам или законам. Вы находите искушения мало значащими, а линии и указатели - менее необходимыми, потому что естественно следуете образцам поведения, которые соответствуют ситуациям. Нет надобности стараться сохранять чистоту, применять к своему естественному состоянию какой-то очиститель. Незапятнанность или чистота второго уровня Бодхисаттвы оказывается реализованной тогда, когда вы узнаете свою природную чистоту.
Бодхисаттва находит радость в общении с людьми, он не считает сострадательное действие своим долгом; он не имеет никаких догм относительно того, как ему надо действовать или какими должны быть другие люди. Он не пытается реформировать или преобразить кого бы то ни было из-за того, что люди не соответствуют его модели. Если люди полны решимости обращать других по своему образу, это значит, что они стараются успокоить самих себя, пользуясь обращением других, чтобы облегчить свои сомнения. Бодхисаттва не заинтересован в обращении; он уважает стиль жизни других людей, говорит их языком и дает им возможность развиваться в соответствии с их природой, а не делает из них отражение самого себя. Для того, чтобы избежать стремления обращать других, требуется огромная дисциплина; Бодхисаттва будет чувствовать сильное искушение говорить другим людям, какими им должно быть. Но вместо того, чтобы действовать в соответствии с этими импульсами, Бодхисаттва рассматривает их как удобрения, подлежащие использованию, как выражение собственной неуверенности. Он более не нуждается в подкреплениях такого рода.
Легкомыслие для него тягостно. Существует качество “старого пса”: он просто находится здесь, полностью, надлежащим образом.

Дисциплина Бодхисаттвы заключается в том, чтобы надлежащим образом относится к земле, к своим внешним чувствам и уму. Он не заботится о психических феноменах или других мирах. Игнорирование земли в погоне за психическими феноменами подобно игре детей, которые пытаются найти золото в кольце радуги. Нам не следует проявлять заботу о космическом мире, о мире божеств, психических сил, ангелов и демонов. Делая это, мы можем утратить направление в физическом мире - мире, в котором мы живем, а в результате - безумие. Проверка разумности Бодхисаттвы заключается в том, как непосредственно он связан с землей. Все прочее уводит в сторону.

4. Терпение

До того как рассматривать третий уровень (бхуми) мне хотелось бы указать на десять ступеней пути Бодхисаттвы к просветлению, которые следует рассматривать как дорожные знаки, точки отсчета на карте, а не как события, отмечаемые празднованием, в роде дней рождения или окончания университета, На протяжении всего пути Бодхисаттвы нет никаких медалей за достижение. Каждая ступень, даже само просветление, напоминает различные стадии роста дерева. Первая ступень - переживание чрезвычайно яркое: это как бы внезапный взрыв радости, понимание, что вы можете быть великодушным, можете раскрыться, но следующие ступени менее яркие. Один бхуми является в вершине пика, за ним постепенно вырывается следующий бхуми, и вы пересекаете границу между ними очень незаметно, мало - помалу приходя к началу следующего бхуми. Будет легкомысленно спрашивать о том, в каком бхуми вы находитесь, или разрабатывать программу курсов с целью достижения дальнейших уровней. Это очень постепенный и незаметный процесс.
Терпение (Парамита - другой берег, связанная с первыми тремя бхуми) - оказывается в особом смысле близким к идее, что Бодхисаттва не желает быть Буддой, а предпочитает работать с живыми существами и спасать их от заблуждений. Терпение тоже подразумевает героизм в том смысле, что Бодхисаттва ничего не теряет: ему нечего терять. Практика медитации, связанная с терпением, работает с территорией. Нет территории вашей или чужой, каждый человек находится на ничейной земле.

5. Традиция

Вирья, Парамита (другой берег) четвертого уровня или бхуми, означает удовольствие от труда и упорную работу с любым материалом
Напротив, Бодхисаттва прочно укоренен в традициях своего общества, однако он не чувствует себя обязанным следовать им. Он не боится сделать новый шаг, но причина по которой он выходит из традиций, заключается в том, что он знает ее достаточно хорошо. Сначала мы должны вступить в традицию, понять ее вполне, понять свойственные ей глупые и мудрые аспекты, понять, почему люди загипнотизированы ее догмами; нам необходимо уяснить, какая мудрость - если она существует, - скрывается за догмой. А затем мы можем разумным образом выйти из традиции.
Мы просто можем пользоваться тем, чем является в качестве вдохновения. Таким образом, варья, четвертая ступень, - это радостная и трудная работа с любой основой для труда, которой мы располагаем: со своими неврозами, со свои здравым смыслом, с культурой, с обществом. Мы не придерживаемся сектантских различий, не утверждаем свое превосходство, а радуемся тому что есть и работаем с ним.

6. Дзен и праджня

Парамита пятого бхуми - всеохватывающее осознание. Это медитативное состояние в индийской традиции называется дхьяна, в китайской - чань, в японской Дзен. Все эти термины означают состояние полной вовлеченности без центра и периферии.
Итак, дхьяна или Дзен представляет собой состояние без наблюдателя. В поверхностном смысле, когда мы говорим об осознании, мы имеем в виду эгоцентрическое наблюдение: мы знаем, что делаем, знаем, где нам предполагается быть, как обращаться с ситуацией - это очень сложный процесс. Старание находится таким образом в состоянии тотального сознания - вещь очень трудная и сложная.

Осознание в смысле Дзен гораздо проще. Тибетское слово для этого состояния - самтэн. Сам - осознание, тэн - “сделать устойчивым”. Следовательно, самтэн означает устойчивое осознание, скорее здравое, чем невротическое осознание, осознание в том смысле, что существуют очень немного вещей, за которыми надо следить, потому что все упрощенно до одной-единственной ситуации. Если налицо простота и простор, действия Бодхисаттвы, Парамита, великодушие, терпение, энергия, дисциплина и т. д. видны как отличные друг от друга процессы. И если эти процессы имеют место в очень открытой ситуации, тогда не возникает никакого конфликта между великодушием, терпением и остальными качествами: они могут сочетаться и дополнять друг друга.

Простор дхьяны, или “всеохватывающего осознания” способствует дальнейшему развитию праджня; в этом проявляется и резкий, точный, жалящий аспект пространства, подобный свежему холодному зимнему воздуху, он чист, прохладен, ясен. Бодхисаттва подобен медовому сиропу, приятен, добр, мягок и в то же время неуловим. Пряджня пронизывает любое тонко состояние ума, любой смысл невмешательства или манипуляций, любое значение фиксированных понятий.

По мере развития процесса проникновения праджня, начинает развертываться следующая ступень - седьмая бхуми, упая или “искусные средства”, совершенство в применении метода. В более ранних ступенях действия Бодхисаттвы - великодушие, - терпение и т. д. - были искусными, однако в них присутствовал элемент благочестия, некоторое чувство удовлетворенности, признание того, что его практика выполняет свои функции. Теперь мы видим, что в первых шести ступенях есть очень слабое, но глубоко скрытое ожидание конечно, чувство “этого” и “того” не бывает таким тяжелым и неуклюжим, как у людей, которые не являются Бодхисаттвами, но в то же время и неврозы Бодхисаттвы могут быть проявлениями духовного материализма. Они очень мягки и неотчетливы, их трудно уловить, потому что они содержат не двойственность вместе с ложными элементами. На этом уровне они склонны к значительной усложненности; чем более совершенными вы становитесь, тем тоньше оказываются ваши несовершенства. Таким образом, развитие “искусных средств” означает полный выход из сферы духовного материализма. “Искусные средства” являют собой метод проникновения праджня, а так же развитие чувства отсутствия “меня” и “другого”. Иначе говоря, уменьшается ощущение странствия, сокращается сеть указателей и проверочных пунктов, вы полностью настроены на то, что совершается по более высокой шкале.

Развитие упая - это не столько дело преодоление чего-то, сколько приобретение большого доверия, полной уверенности без указателей. Быть просто умелым - в этом заключается полное отсутствие помех. Мы не боимся жить. Мы должны принимать себя как воинов. Если мы признаем себя воинами, то нам открыт вход, потому что воин дерзает быть - он подобен тигру в джунглях.

7. Приближение к просветлению

Парамита восьмого бхуми буквально значит “размышление о желаемом” или “наилучшие пожелания”.
На этой ступени Бодхисаттва обладает необычайной уверенностью, однако эта уверенность не имеет отношение к эгоцентризму. Его отправной пункт - не он сам, а живые существа в их всеобщности ; и он утрачивает разделение “этого” и “того”. Вероятно он и живые существа составляют одно и то же, поэтому он отбрасывает всякую проверку того, кто есть кто, что есть что, и не в следствии слепой веры, не в следствии заблуждения, а реалистически: потому что не существует никаких границ, определяющих территории. Будущая ситуация находится там, а нынешняя - здесь, потому что это так.
Парамита девятого бхуми - санскр. Бала, означает “сила”. Сила в этом смысле есть дальнейшее выражение правильности искусных средств. Искусные средства - это уверенность, дающая нам силу вскарабкиваться до вершины утеса, а “бала” есть уверенность, которая дает на способность прыгнуть.
Это кажется весьма дерзким решением, но поскольку здесь нет точки отсчета, ситуация оказывается чрезвычайно ординарной: вы просто делаете то, что нужно. В некотором смысле такое действие гораздо легче обычного, выполнить его проще, чем обдуманно заварить чашку чая.

Движение за пределы этого уровня не сопровождается самоосознанием; но даже безличное осознание становится еще одним видом самоосознания. Наш путь становится эволюционным процессом, в котором начинает развиваться дальнейшая сила, совершенная, просветленная сила. Она-то и ведет нас к десятому бхуми, или дхармамегха, т. е. “облаку дхармы”, к развитию Парамита шее, или мудрости (санскр. джнана). Мудрость - это отсутствие отождествления с учением, с путем, с техникой. Бодхисаттвa более не отождествляет себя с путем, потому что он сам стал путем. Он есть путь. Он работал над собой, шел по самому себе, пока не сделался путем, а так же повозкой и тем, кто на ней едет - всем этим одновременно. Он и есть видение, энергия, искусные средства, великодушие, знание, всеохватывающее осознание. Это состояние невыразимо могуче; но в то же время, находясь в десятом дхуми, Бодхисаттва бессилен, ибо полностью обусловлен путем Будды. Это может звучать парадоксом, но дело обстоит именно так.
Управление миром становится выражением здравого смысла, потому что нет и отправных пунктов, против которых надо сражаться. В целом процесс жизни Бодхисаттвы есть нечто логичное и нечто необыкновенно нелогичное.

[Соня]

Шамбала. Священный Путь Воина - Трунгпа Чогьям Ринпоче

"Эта книга доносит до читателя учение легендарной страны Востока Шамбалы. Его суть в том, чтобы научить человека умению принять ответственность за свою жизнь и стать внимательным и бесстрашным воином духа.
Ценность книги в том, что она с замечательной простотой и одновременно поэзией излагает основы медитативных практик, как традиционно йогических, так и современных, вносящих состояние осознанности в обычную жизнь и настраивает на радостное, естественное и уверенное состояние, обучая сокровенным техникам преодоления препятствий."

Полностью - тут:
http://spiritual.ru/lib/lindex_shambala.html





Ключ к пониманию состояния воина и первый принцип видения Шамбалы – не бояться быть самим собой. В сущности, таково же определение храбрости: не бояться самого себя.
Видение Шамбалы противоположно эгоизму. Когда мы боимся и себя, и того, что, как нам кажется, несет нам угрозу, мы становимся чрезвычайно эгоистичными. Мы хотим устроить собственное гнездышко, окутать себя коконом, укрыться в нем и жить в изоляции и полной безопасности.

Подлинное чувство юмора – это прикосновение: мы не вцепляемся в реальность, а ощущаем её в легком прикосновении. Основа видения Шамбалы – это новое открытие совершенного и истинного чувства юмора, открытие понимания в легком прикосновении.

Видение Шамбалы подчинено очень простой цели – побудить вас понять, как вы живете, каковы ваши взаимоотношения с повседневной жизнью.

Суть пути воина, суть мужества – никогда и ни при каких обстоятельствах не сдаваться.

Открытие глубинного блага

Благодаря тому, что вы просто находитесь здесь, ваша жизнь может стать пригодной для работы и даже чудесной. И вы поймете, что способны сидеть подобно царю на троне. Царственность этой ситуации показывает, что ваше достоинство проистекает из спокойствия и простоты.

Значительная часть хаоса в мире возникает из-за того, что люди не ценят самих себя. Не научившись симпатии или мягкости по отношению к самим себе, они никогда не смогут ощутить внутренней гармонии, внутреннего мира

Когда вы не наказываете и не осуждаете себя, когда освобождаетесь от напряжения и ощущаете удовольствие от своего тела и ума, вы входите в контакт с фундаментальным глубинным добром, заключенным внутри нас. Вот почему так важно это желание – открыться перед самим собой. Выработав чуткость по отношению к самому себе, вы сумеете отчетливо увидеть, уловить как свои проблемы, так и свои возможности. Такого рода мягкость по отношению к самому себе, правильное понимание самого себя совершенно необходимы.

В практике медитации чрезвычайно важно сидеть с выпрямленной спиной. Положение с выпрямленной спиной – не искусственная поза: оно естественно для человека и его тела Согнувшись, вы не можете правильно дышать, сгорбленная поза есть признак того, что вы поддались неврозу. А сидя прямо, вы провозглашаете всему миру – и себе, – что намерены быть воином, полноценным человеком.
Для того чтобы выпрямить спину, вам не нужно напрягаться и поднимать плечи; вертикальное положение приходит естественно, когда вы сидите просто, но гордо на полу или на подушке для медитации. Кроме того, благодаря выпрямленной спине вы не испытываете застенчивости или неловкости; поэтому вы не опускаете голову. Вы не отклоняетесь ни в какую сторону – поэтому плечи автоматически распрямляются, у вас вырабатывается хороший контроль положения головы и плеч.
В такой позе вы не смотрите бесцельно по сторонам. Вы чувствуете, что по-настоящему находитесь здесь; поэтому ваши глаза открыты, а взгляд устремлен вперед и вниз, может быть, футов на шесть перед собой – он не блуждает; вы испытываете состояние неторопливости и ясности. Вы можете увидеть эту царственную позу у некоторых египетских и южноамериканских изваяний, а также у восточных статуй. Эта универсальная поза характерна для многих культур и эпох.
В повседневной жизни вам также следует быть внимательным к позе, к положению головы и плеч, к тому, как вы ходите, как смотрите на людей. Даже если вы не практикуете медитацию, вы можете сохранять достоинство своего существования. Вы способны преодолеть личные неудачи; вы имеете право гордиться уже тем, что вы – человек. Такая гордость приемлема и хороша.
Итак, приступив к практической медитации, приняв хорошую позу, вы прежде всего обращаете внимание на дыхание.

Вы дышите – это и есть настоящее присутствие, это наивысшая степень присутствия. Вы выходите наружу вместе с выдохом, ваше дыхание рассеивается – и тогда естественно приходит новый вдох. Затем вы снова выходите наружу. Именно так, с каждым выдохом совершается выход во внешний мир: вы выходите и растворяетесь, рассеиваетесь. Потом естественно совершается вдох; вам не нужны усилия, чтобы следовать за ним. Вы просто возвращаетесь к своей исходной позе и снова готовы к выдоху. Вы выходите наружу и растворяетесь со звуком чууу, затем снова возвращаетесь в исходное положение; далее снова чууу и снова возвращение.

И в какой-то момент неизбежно возникает толчок – мысль! И вы говорите: «Мысль». Вы не произносите этого вслух, а говорите про себя: «Мысль». Наклеивание ярлыка на свои мысли дает вам мощный рычаг для того, чтобы вернуться к дыханию. Когда какая-то мысль уводит вас далеко в сторону от того, что вы делаете в настоящее время, когда вы даже не осознаете, что сидите на подушке, а ваш ум пребывает где-то, вы просто говорите: «Мысль», и это слово возвращает вас к дыханию.
Пожалуйста, не поражайтесь своим мыслям, ибо любое мышление – это всего лишь мышление. Ни одна мысль не заслуживает золотой медали или порицания. Просто отмечайте свои мысли ярлыками «мысли», а затем возвращайтесь к дыханию. Мысли! – и назад к дыханию; мысли! – и назад к дыханию!

Практика медитации требует точности, можно даже сказать дотошности. Это очень трудная работа; но если вы будете помнить о важности позы, это позволит вам синхронизировать ум и тело. Если же ваша поза неправильна, вы уподобитесь хромой лошади, которая пытается тянуть повозку: у вас ничего не получится. Итак, сперва сядьте и примите правильную позу; начинайте работать с дыханием: чууу – возвращение, выход наружу – возвращение. Когда возникают мысли, вы отмечаете их ярлыком мысли и возвращаетесь к своей позе, к своему дыханию. Ваш ум работает с дыханием, но тело постоянно остается вашим ориентиром. Вы не работаете только с умом. Вы работаете с умом и телом; и если они оба действуют согласованно, вы никогда не оторветесь от реальности.
Через опыт синхронизации ума и тела приходит идеальное состояние спокойствия. Если же тело и ум не синхронизированы, то тело сутулится, а ум тоже оказывается где-то не на своем месте.

Это похоже на плохо сделанный барабан, в котором кожа не соответствует раме, так что нет постоянного натяжения и либо рама, либо кожа лопается. Если же ум и тело синхронизированы, то, благодаря правильной позе, дыхание протекает естественно; а поскольку дыхание и поза работают совместно, ум располагает ориентиром для проверки. Поэтому он может естественно выходить наружу вместе с дыханием.
Этот метод синхронизации ума и тела приучает вас быть очень простым, постоянно чувствовать, что вы не представляете собой ничего особенного, что вы обычный, в высшей степени обычный человек. Вы держите себя просто, как воин, и из этой простоты возникает чувство индивидуального достоинства. Вы сидите на Земле и понимаете, что Земля достойна вас, а вы достойны Земли. Вы находитесь здесь – полностью, лично, доподлинно. В сущности, практика медитации в традиции Шамбалы для того и предназначена, чтобы воспитывать людей честными и подлинными, правдивыми по отношению к самим себе.

Глава 3
Подлинно печальное сердце

Через практику спокойной сидячей позы, когда вы просто следуете за собственным дыханием, вы устанавливаете связь со своим сердцем. Позволяя себе быть таким, какой вы есть, вы развиваете подлинную симпатию к самому себе.

Когда вы таким образом пробудите свое сердце, то, к великому изумлению, найдете это сердце пустым! Вы обнаружите, что смотрите в открытое пространство. Где вы? кто вы? где ваше сердце? Всматриваясь в него по-настоящему, вы не найдете там ничего ощутимого, ничего прочного. Если вы ищете пробужденное сердце, если вы просунете руку сквозь ребра, внутрь грудной клетки, и попытаетесь нащупать его, то не найдете ничего, кроме... нежности. Вы ощутите щемящую боль и мягкость. И когда откроете глаза на весь мир, вы почувствуете огромную печаль. Эту печаль можно назвать безусловной. Она возникает из-за того, что ваше сердце полностью открыто. Нет кожи, не существует такой ткани, чтобы прикрыть его; это чистый кусок обнаженного мяса. Если на него садится даже крошечный комар, его прикосновение ранит. Ваше переживание будет свежим, нежным и глубоко личным.

Подлинно печальное сердце рождается из ощущения полноты вашего несуществующего сердца. Вам хотелось бы пролить его кровь, отдать это сердце другим. Именно переживание воином печального и чуткого сердца порождает бесстрашие. Действительное бесстрашие – продукт чуткости. Оно приходит, когда вы даете миру возможность коснуться вашего сердца, вашего обнаженного и прекрасного сердца. Вы хотите раскрыться навстречу миру без сопротивления и без робости. Вы хотите поделиться своим сердцем с другими людьми.

Необходимо признать существование страха. Мы должны понять свой страх и примириться с ним. Мы должны обратить внимание на то, как мы движемся, как разговариваем, как ведем себя, как грызем ногти, как иногда без необходимости прячем руки в карманы. Тогда мы узнаем немного о том, как страх выражается в форме беспокойства. Нам следует честно признать тот факт, что страх таится в нашей жизни – он присутствует всегда и во всем, что бы мы ни делали.

Истинное бесстрашие – это не устранение страха: это выход за пределы страха.

Выход за пределы страха начинается тогда, когда мы рассматриваем его: мы изучаем свой страх, озабоченность, нервозность, беспокойство, свои тревоги. Всматриваясь в глубину страха, заглядывая под его внешнюю оболочку – нервозность, мы обнаруживаем печаль. Нервозность все время резко звучит, вибрирует. Когда мы замедляем свой темп и уменьшаем напряженность страха, на поверхность всплывает печаль, мягкая и спокойная. Печаль ударяет нас в самое сердце, и наше тело изливает слезы.

Глава 5
Синхронизирование ума и тела

Отсутствие сомнений – это доверие к сердцу, доверие к самому себе. Не иметь сомнения – значит находиться в контакте с самим собой, чувствовать свои ум и тело синхронизированными. Когда ум и тело синхронизированы, никаким сомнениям нет места.

Синхронизировать ум и тело означает смотреть и видеть непосредственно, не пользуясь языком. Это необходимо не из-за недостатка уважения к языку, а из-за того, что ваш внутренний диалог превращается в подсознательную болтовню. Вы создаете собственную поэзию и сны наяву, формулируете собственные клятвы, ведете мысленные разговоры с самим собой, с любимым человеком, с учителем, – все это происходит в вашем уме. Напротив, когда вы чувствуете, что можете позволить себе освободиться от напряжения и воспринимать мир непосредственно, ваше зрение расширяется. И вы действительно способны видеть непосредственно, находясь в состоянии про-бужденности. Ваши глаза раскрываются все шире и шире, вы замечаете, как красочен, свеж и безупречен мир, каждый новый ракурс оказывается необычайным.

В определенном смысле, синхронизирование ума и тела связано также с развитием бесстрашия. Бесстрашие означает способность точно реагировать на мир явлений в целом – вы просто проявляете абсолютную прямоту по отношению к реальному миру, пользуясь чувственным восприятием, умом, зрением. Это бесстрашное видение действует отраженным образом и на вас – на то, как вы видите самих себя Когда вы смотрите на себя в зеркало – на свои волосы, зубы, усы, на пиджак, рубашку, галстук или на свои платья и украшения, – вы видите, что все это находится здесь, и вы, такой (или такая) как есть, тоже находитесь здесь. Вы начинаете понимать, что имеете полное право находиться в этой Вселенной, существовать в ней именно таким образом; вы видите, что этот мир проявляет по отношению к вам глубинное гостеприимство. Вы посмотрели и увидели; и вам нет нужды извиняться за то, что вы родились на этой Земле.

Это открытие представляет собой первый проблеск того, что называют Великим Солнцем Востока. Когда мы здесь говорим о солнце, мы имеем в виду солнце человеческого достоинства, солнце человеческой силы. Великое Солнце Востока – это восходящее, а не закатное солнце; оно представляет рассвет, пробуждение человеческого достоинства, восход человека-воина. Синхронизирование ума и тела ведет к рассвету Великого Солнца Востока.

Рассвет Великого солнца Востока

Путь Великого Солнца Востока основан на восприятии того факта, что в этом мире существует естественный источник сияния и блеска – изначально данное человеку состояние пробужденности.
Рассвет Великого Солнца Востока основан на действительном переживании. Это не какая-то концепция.

Смерть, очевидно, придет; вы никак не сможете её избежать. Что бы вы ни делали, в конце появляется смерть. Но если вы жили с чувством реальности, с благодарностью к бытию, тогда вы оставляете за собой достойную жизнь и ваши родственники, друзья и дети оценят вас – такого, каким вы были. Видение Великого Солнца Востока основано на праздновании жизни. Оно противоположно закатному солнцу, тому солнцу, которое опускается и растворяется во тьме. Видение закатного солнца – это старания уберечься от представлений о смерти, это попытки спастись от нее. Видение закатного солнца основано на страхе. Мы постоянно боимся самих себя. Мы чувствуем, что в действительности не можем держаться с достоинством; мы стыдимся себя, стыдимся того, кто мы такие и что мы такое. Мы стыдимся своей работы, своих средств, своего домашнего воспитания, своего образования, своих психологических недостатков.
С другой стороны, видение Великого Солнца Востока основывается на правильном понимании самого себя и своего мира; этот подход, таким образом, оказывается весьма тонким.

Глава 7
Кокон

Великое Солнце Востока озаряет путь дисциплины воина. Аналогией этого явления являются лучи света, которые бывают видны, когда вы наблюдаете восход Солнца. Направленные к вам лучи словно выстилают дорожку – по ней можно идти. Таким же образом Великое Солнце Востока создает атмосферу, в которой вы всегда можете двигаться вперед, постоянно восполняя расход энергии. Вся ваша жизнь непрерывно движется вперед, даже несмотря на то, что вы, может быть, делаете что-то совершенно однообразное. Но что бы вам ни пришлось делать, каждая минута каждого часа оказывается новой главой, новой страницей. Мир, продолжающий свое движение вокруг воина, – это то, что есть; и в этом мире вопрос о развлечениях не возникает. Таким образом, Великое Солнце Востока дает все для того, чтобы извлечь наивысшую пользу из вашей жизни.

Для истинного воина войны не существует. В этом смысл полной победы. Если вы стали всепобеждающим воином, вам больше нечего завоевывать, нет необходимости разрешать какие-то фундаментальные проблемы или преодолевать препятствия. Это состояние не требует ни подавления отрицательных явлений, ни пренебрежения ими.
Это не означает, что вы уговариваете, уверяете себя, будто у вас все в порядке. Если вы смотрите по-настоящему, если вы способны оценить все свое существо беспристрастно, то непременно обнаружите, что вы подлинны и хороши как есть. Конечно, неизбежны трудности; однако трудные испытания не имеют ничего общего с состоянием закатного солнца, в котором все говорит вам, что вы обречены вечно оставаться в своем мире, среди своих проблем. Иногда видение Великого Солнца Востока пугает людей. Действительно, если вы не понимаете природы страха, то не сможете и освободиться от него. Но если вы знаете свою трусость, если знаете, где лежит камень преткновения, то сумеете перебраться через него.

Глава 8
Отречение и дерзание

В ситуациях страха, возникающих в нашей жизни, всегда есть ступеньки для того, чтобы перешагнуть через страх. А по другую сторону трусости находится смелость. Если мы идем по ступенькам правильно, то преодолеваем границу между трусостью и храбростью. Может случиться, что за пределами своего страха мы обнаружим не храбрость, а трепетную чуткость: мы все ещё колеблемся и вздрагиваем – но это действительно чуткость, а не смятение.
Чуткость, как мы уже говорили, содержит элемент печали. Это не та печаль, когда мы чувствуем жалость к себе, когда чувствуем себя одинокими; печаль воина – естественная ситуация полноты. Вы чувствуете себя настолько наполненным и богатым, что вам хочется плакать; ваши глаза полны слез, достаточно моргнуть – и слезы хлынут и покатятся по щекам. Чтобы быть хорошим воином, нужно ощущать в себе это печальное и нежное сердце. Если человек не чувствует одиночества и печали, он просто не может быть воином. Воин чувствителен к любому аспекту явлений – к виду, запаху, звуку, прикосновению. Он глубоко чувствует все, что происходит в этом мире; так чувствует художник. Его переживание отличается полнотой и необыкновенной живостью. Шелест листьев, звуки падающих на плащ капель дождя для него очень громки, а случайно порхающие вокруг бабочки почти непереносимы – потому что он крайне восприимчив. Благодаря своей чувствительности воин может двигаться дальше и развивать дисциплину. Он учится постигать смысл отречения.

Отречение необходимо и в том случае, если вас испугало видение Великого Солнца Востока. Осознав, как необъятно и благо Великое Солнце Востока, вы можете испытать подавленность: вам захочется найти небольшое убежище от него, какую-то крышу над головой и трехразовое питание. И тогда вы попытаетесь устроить небольшое гнездышко, маленький домик, в котором можно будет скрыться или отгородиться от того, что вы увидели. Великое Солнце Востока кажется чересчур необъятным; поэтому вы предпочли бы сфотографировать его и сохранить фотографию на память, только не смотреть прямо на свет. Принцип отречения состоит в том, чтобы отвергнуть любое подобное малодушие.

Практика сидячей медитации представляет идеальные условия для развития отречения. Во время медитации, когда вы работаете со своим дыханием, вы воспринимаете любые возникающие мысли просто как некий процесс. Вы не цепляетесь ни за какую мысль; вам нет нужды порицать свои мысли или хвалить их. Мысли, возникающие во время практики сидячей медитации, считаются естественными событиями; в то же время они не несут в себе ничего стоящего внимания. Основное определение медитации – обладание устойчивым умом. Если во время медитации возрастает наплыв мыслей, вы не разрастаетесь вместе с ними; если наплыв мыслей уменьшается, вы не уменьшаетесь; вы просто наблюдаете эти приливы и отливы мыслей. Какими бы ни были ваши мысли – хорошими или дурными, возбуждающими или скучными, блаженными или горестными, – вы не даете им силы для существования; вы не принимаете и не отвергаете ни одну из них. Вы обладаете чувством более обширного пространства – оно заключает в себе любую возникающую мысль.

Иными словами, во время медитации вы можете пережить ощущение существования или бытия, включающего в себя ваши мысли, но не обусловленного ими, не ограниченного вашими мыслями, вашим мыслительным процессом. Вы переживаете свои мысли; вы определяете их как мышление; и затем вы возвращаетесь к своему дыханию, выходите, расширяетесь и растворяетесь в пространстве. Это очень просто, но и очень глубоко. Вы непосредственно переживаете свой мир, и вам не нужно ограничивать это переживание. Вы можете быть полностью открыты – вам нечего защищать и нечего бояться. Так вырабатывается отречение от личной территории и малодушия.

Чтобы преодолеть эгоизм, необходимо дерзание. Представьте себе, что вы стоите в купальном костюме на краю трамплина над бассейном и спрашиваете себя: «Что же теперь?» Ответ очевиден: «Прыгать!» Это и есть дерзание. Возможно, вы думаете, что в результате прыжка рискуете утонуть или крепко ушибиться. Все может случиться, гарантии безопасности нет; а все же стоит прыгнуть, чтобы узнать, что произойдет. Ученику-воину нужно прыгнуть. Мы слишком привыкли принимать то, что для нас плохо, и отвергать то, что полезно! Мы привязаны к своему кокону, к своему эгоизму, мы боимся расстаться с эгоизмом, переступить через самих себя. И для того, чтобы преодолеть колебания и отказаться от своей отдельности, чтобы посвятить себя благу других, необходимо в некотором смысле совершить прыжок.

Вам не нужно избавляться от своих мыслей; они прекрасны; пусть там существуют. Но дайте себе возможность выходить вместе с дыханием, дайте ему рассеяться. Посмотрите, что происходит. Когда вы даете себе эту возможность, у вас вырабатывается доверие к собственной силе, доверие к своей способности раскрываться и расширяться до других людей. Вы осознаете, что достаточно богаты и обладаете необходимыми ресурсами для того, чтобы бескорыстно отдать себя другим; вы также обнаруживаете, что у вас есть огромное желание сделать это.
Однако он все больше и больше влюбляется в мир; именно это сочетание влюбленности и одиночества побуждает воина постоянно вырываться из уединения и помогать другим. Отказавшись от личного мира, воин открывает более просторную вселенную, а его разбитое сердце все больше наполняется.





Глава 9
Праздник странствия

Путь воина – это постоянное странствие. Быть воином означает научиться быть подлинным в каждое мгновение своей жизни.

Цель пути воина – выразить глубинное добро в его наиболее полной, свежей и яркой форме. Это возможно в том случае, если вы понимаете, что не обладаете глубинным добром, а сами являетесь этим глубинным добром. Поэтому обучение воина состоит в том, чтобы научиться пребывать в глубинном добре, пребывать в состоянии совершенной простоты. В буддийской традиции это состояние бытия называется отсутствием я.

Принцип медитативного осознания можно уподобить эхо; без этого принципа немыслим мир воина. Эхо впервые переживается в практике сидячей медитации. Когда во время медитации ваши мысли отклоняются в сторону или вы теряетесь среди мыслей, эхо вашего осознания напоминает, что вам нужно произвести маркировку мыслей и вернуться к дыханию, к ощущению бытия. Подобным же образом, когда воин начинает терять след дисциплины, тратить время понапрасну или впадать в безразличие закатного солнца, его осознание действует подобно эхо и приходит к нему отраженным сигналом.

Сначала эхо может быть довольно слабым, но постепенно оно усиливается. Воин постоянно получает напоминания о том, что он должен быть на месте, здесь, поскольку он избрал жизнь в таком мире, где нет понятия отдыха, свойственного закатному солнцу. Временами кажется, что мир закатного солнца мог бы принести огромное облегчение. Тогда не нужно было бы слишком усердно работать; вы могли бы плюнуть на все и забыть о своем эхо. Но потом вы обнаруживаете, что возвращение к эхо приносит свежесть, поскольку мир закатного солнца оказывается слишком уж мертвенным – там нет даже эхо.

Из эхо медитативного осознания вы развиваете чувство равновесия, а это уже шаг к управлению вашим миром. Вы чувствуете, что едете верхом, сидите в седле на спине непокорной лошади – собственного ума; и вы уже способны прочно держаться в седле, хотя эта лошадь под вами брыкается; оказывается, вы умеете справиться с любым сильным или неожиданным толчком. Всякий раз, когда нарушается равновесие, вы тут же без труда восстанавливаете свое положение и не падаете. Всякий раз, когда ускользает осознание, вы восстанавливаете его благодаря самому процессу утраты: соскальзывание само себя исправляет, и это происходит автоматически. Вы начинаете чувствовать себя умелым, хорошо обученным всадником.

Осознание воина строится не на воспитании в себе крайней одержимости; оно основывается на воспитании предельной прочности – на доверии к глубинному добру. Это не значит, что вам придется быть тяжелым или скучным человеком; но вы обретаете чувство прочных корней, основательности. Вы пребываете в доверии, в постоянной радости; поэтому вас нельзя испугать. На этом уровне не может возникнуть неожиданное возбуждение или преувеличенная реакция на ситуацию. Вы принадлежите к миру воинов. Происходят разные мелкие события, хорошие или плохие, правильные или неправильные, но вы не преувеличиваете их. Вы постоянно возвращаетесь к своей посадке в седле, постоянно удерживаете свою позу. Воин никогда не изумляется; даже если кто-то появляется перед вами со словами: «Сейчас я тебя убью!» или: «Вот тебе в подарок миллион долларов» – вы не изумляетесь. Вы просто прочно сидите в седле.

На этой стадии вы начинаете постигать сущность фундаментального понятия бесстрашия. Вы стремитесь к состоянию пробужденноети в любой ситуации, какая только может представиться вам; вы чувствуете, что можете подчинить себе свою жизнь, потому что не стоите ни на стороне успеха, ни на стороне неудачи. И успех, и неудача – это ваше странствие. Разумеется, вы все ещё можете испытывать страх – среди бесстрашия. В вашем странствии бывают мгновения, когда вы настолько ошеломлены, что дрожите от макушки до кончиков пальцев рук и ног. Вы едва удерживаетесь в седле, вы вот-вот взлетите в воздух от страха. Но даже это состояние выражает бесстрашие – если вы сохраняете изначальную связь с землей, то есть с вашим глубинным добром.

Прежде всего вы должны доверять самому себе. На этой стадии ваша дисциплина становится удовольствием, а не суровым испытанием или тягостным требованием. Каждый шаг – это танец, как лошади, так и седока.
Когда дисциплина становится естественной, когда она становится частью вас самих, очень важно научиться непринужденности. Для воина непринужденность означает освобождение от напряжения в рамках дисциплины, возможность испытывать свободу. Свобода здесь – не состояние дикости или небрежности, это скорее позволение себе пережить во всей полноте свое существование как человека.
Вам необходимо полностью избавиться от мысли, что в вашей человеческой природе есть нечто изначально ошибочное и что поэтому вы нуждаетесь в дисциплине для исправления своего поведения. Пока вы испытываете такое чувство, пока считаете, что дисциплина приходит извне, до тех пор у вас будет и ощущение какой-то внутренней недостаточности. Таким образом, непринужденность – это избавление от каких бы то ни было сомнений, колебаний или неуверенности по поводу того, следует ли оставаться самим собой. Вам необходимо спокойное отношение к самому себе, чтобы глубоко уяснить тот факт, что дисциплина – это просто проявление вашего глубинного добра; вы должны приветствовать и уважать себя, освободиться от сомнений и неуверенности, чтобы реализовать свое глубинное добро и душевное здоровье для пользы других людей.

Вообще, изображая непринужденность, легко попасть в беду.
Если вы будете ждать того времени, когда ваша дисциплина сделается безупречной, то такое время никогда не наступит. Оно не наступит, пока вы сами не проявите непринужденность в действии. Когда вы начинаете наслаждаться дисциплиной воина, когда вы чувствуете, что она становится естественной, пусть даже весьма несовершенной, – значит, пришло время непринужденности.
Очевидно, что непринужденность представляет собой нечто большее, чем простое освобождение от напряжения. Она основана на гармонии с окружающей обстановкой, с миром.. Для воина каждое мгновенье оказывается испытанием, вызовом – это стимул к тому, чтобы оставаться подлинным; и каждый такой вызов восхитителен! Если вы проявляете истинную непринужденность, это избавляет вас от напряжения, а вызов доставляет настоящее удовольствие.

Вы можете ценить и любить свою жизнь, даже если она не вполне совершенна.
Ваше тело есть продолжение глубинного добра. Это самый близкий ваш инструмент, первое орудие, которым вы располагаете для выражения глубинного добра; Не обязательно бегать трусцой или ежедневно проделывать отжимания в упоре; важно заботливое отношение к телу. Даже имея физические недостатки, вы не должны чувствовать себя их узниками. Вы и в этом случае можете с уважением относиться к своему телу и к своей жизни. Ваше достоинство превыше ваших физических недостатков. Во имя неба и земли вы имеете полное право любить себя.

[Соня]

Этот ум, исполненный боязни,
Уложи в колыбель любящей доброты
И вскармливай густым и сияющим молоком безграничной уверенности.
В прохладной тени беспечной радости
Овевай его опахалом счастья.

Погруженность в настоящее

Погруженность в настоящее, или магия текущего мгновения, – вот что соединяет мудрость прошлого с настоящим.

В своем странствии по жизни человеку необходимо преодолеть невротическую привязанность – желание оставаться чьим-то ребенком.

Испытать погруженность в настоящее можно через осознание, что именно этот самый момент, именно это мгновение вашей жизни всегда есть подходящий. Поэтому очень важно не забывать, где вы находитесь и что вы такое – здесь и сейчас.

Вот почему так важна ваша семейная обстановка, ваша повседневная домашняя жизнь. Вы должны считать свой дом священным, видеть в нем драгоценную возможность погрузиться в настоящее. Правильное понимание священного начинается с очень простой вещи – с проявления интереса ко всем деталям собственной жизни. Такой интерес – это обыкновенное осознание всего, что происходит в повседневной жизни. Осознавайте момент. Такое осознание снимет препятствия к погружению в настоящее, вы станете испытывать бодрость именно теперь – то есть постоянно!
Единственный ответ – живите в настоящем. Теперь – вот ваше ключевое понятие.
Теперь – это подлинное настоящее. Если вы не способны почувствовать настоящее, значит, находитесь в состоянии распада, потому что ищете какое-то другое настоящее, а оно невозможно. Если вы продолжаете искать что-то иное, результатом окажется только прошлое или будущее.

Открытие магии

Цель пути воина состоит в том, чтобы вновь связаться с настоящим моментом реальности.
А теперь мы поговорим о том, как открыть почву настоящего. Для того чтобы заново открыть жизнь в настоящем, вам необходимо оглянуться назад, туда, откуда вы пришли, оглянуться на свое первоначальное состояние. В этом случае оглянуться назад не означает оглянуться во времени и возвратиться на несколько тысяч лет назад. Оглянуться назад нужно внутри собственного ума – погрузиться в его глубину и дойти до начала истории, до начала логики, до первого возникновения мысли. Когда вы соприкоснетесь с этой первоначальной почвой, вас никогда не введут в заблуждение иллюзии прошлого и будущего, вы обретете спо собность постоянно пребывать в настоящем.

Это первоначальное состояние бытия можно сравнить с изначальным космическим зеркалом. Под изначальным мы подразумеваем необусловленное, не вызванное какими-то обстоятельствами. Ничто изначально не является реакцией против некоторой ситуации или за нее. Все обусловленное проистекает из безусловного. Все, что сделано, должно прийти из того, что не было сделано; это и есть начало. Если нечто является обусловленным, оно было создано или сформировано. необусловленное свободно от формирования, свободно от творения. Это необусловленное состояние сравнивается с изначальным зеркалом. Потому что, подобно зеркалу, оно с готовностью отражает все, от грубого уровня до тонкого, – и остается таким, какое оно есть.

Как же оглянуться назад и пережить состояние бытия космического зеркала? Просто освободитесь от напряженияРасслабление, погружение ума в настоящее – это и есть практика медитации. Это – идеальное состояние расслабления: оно дает вам возможность испытать погруженность в настоящее космического зеркала. Фактически медитация – это переживание космического зеркала.

Если вы способны освободиться от напряженности – по отношению к облакам, на которые смотрите, по отношению к каплям дождя – и пережить их подлинность, – значит, вы уже способны видеть необусловленность реальности: она просто заключена в вещах как они есть – очень просто. Когда вы смотрите на вещи и не говорите: «Это – за меня!» или: «Это – против меня», «Я могу примириться с этим» или: «С этим я не могу примириться», – вы переживаете состояние бытия космического зеркала, его мудрость.

Вы переживаете расширение сферы восприятий. Здесь есть неограниченный звук, неограниченное видение, неограниченный вкус, неограниченное ощущение и так далее. Область восприятия безгранична, настолько безгранична, что само восприятие изначально, немыслимо, превыше мысли. Восприятий так много, что они превышают возможности воображения. Областей восприятия бесчисленное множество.
Здесь «восприятие» – не только то, что вы воспринимаете, но также и сам акт восприятия в целом – взаимодействие между сознанием, органами чувств и сферами ощущений или объектами восприятия. Это дар природы, природная способность, которой обладают люди; они, эти восприятия, являются источником мудрости.

Иными словами, способности ваших органов чувств дают вам доступ к более глубокому восприятию. За пределами обычного восприятия существуют сверхзвук, сверхзапах, сверхосязание – существуют в вашем состоянии бытия. Но пережить их можно только через самовоспитание, через практику глубокой медитации: она рассеет любой туман, любое заблуждение и даст восприятию точность, остроту и мудрость, – то есть погруженность в настоящее вашего мира. Во время медитации вы переживаете точность вдоха и выдоха; вы ощущаете свое дыхание – оно так хорошо! Вы делаете выдох, и дыхание рассеивается; это так остро и приятно и настолько необычно, что обыденные заботы становятся поверхностными. Можно сказать поэтому, что практика медитации приносит сверхъестественные качества. Вы не видите духов, вы не владеете телепатией, но ваши восприятия становятся сверхъестественными. Просто сверхъестественными.
У нас всегда есть выбор; мы можем ограничить свое восприятие, отгородиться от необъятного простора, – или можем позволить этому простору коснуться нас.

Сент-Экзюпери пользуется здесь иным словарем для описания открытия магии, или драла; но само переживание остается тем же самым по своей сути. Действительно, открыть драла – значит установить связи с вашим миром, так что каждое восприятие становится единственным в своем роде. Это и значит – видеть сердцем, и тогда невидимое для глаза становится видимым как живая магия реальности; могут существовать тысячи или миллиарды восприятий, но все они суть одно. Если вы видите одну горящую свечу, вы точно знаете, на что похожи свечи во всем мире. Все они состоят из огня, из пламени. Увидеть одну каплю воды достаточно: благодаря ей можно увидеть всю воду.

Возможно, вы полагаете, что когда откроете магию, с вами произойдет нечто необычайное. Действительно, происходит нечто экстраординарное: вы просто обнаруживаете себя в сфере наивысшей, полной и всеохватывающей реальности.

Как призывать магию

Основное определение драла: «Энергия превыше агрессивности». Единственный путь к соприкосновению с этой энергией состоит в том, чтобы лично пережить мягкое состояние бытия в себе. Для установления связи с фундаментальной магией реальности внутри вас уже должны существовать мягкость и открытость. Ибо нет иного способа узнать в этом мире энергию неагрессивности – энергию драла.
Видение Великого Солнца Востока, есть выражение истинной человеческой доброты, построенной не на агрессии и самонадеянности, а на мягкости и открытости. Это и есть путь воина.

мы уже говорили о качествах храбрости. Фундаментальный её аспект – бытие без обмана. Обман в данном случае – это самообман, сомнение в самом себе, в результате которого вы оказываетесь отрезанными от видения Великого Солнца Востока.
Однако истинная магия – это магия той реальности, какая есть: эта магия видит землю землей, воду – водой и т. д., то есть общается с элементами таким образом, что они в каком-то смысле становятся едины с вами. Так вы начинаете соприкасаться с магией реальности, которая в известном смысле всегда присутствует здесь. Вы действительно можете привлечь мощь, силу и первоначальную мудрость, возникающие из космического зеркала.

Первый этап – призыв внешней драла, то есть призыв магии в ваше физическое окружение. Это пространство может быть небольшим и ограниченным, как однокомнатная квартира, или более обширным, как жилой дом или гостиница. Очень важно, как вы организуете это пространство, как будете заботиться о нем. Для воина призыв внешней магии означает создание гармонии в своем окружении, с тем чтобы усилить осознанность и внимание к деталям. Другими словами, физическое окружение должно способствовать дис-циплине воина Иначе говоря, когда вы проявляете в своем окружении мягкость и точность, на вас нисходят подлинные блеск и сила.. Отношение к своему окружению как к святыне привлечет туда драла. Вы можете жить в землянке без пола и с единственным окном; но если вы считаете это пространство священным, если заботитесь о нем всем сердцем и умом, тогда оно станет дворцом.
Подводя итог, скажем, что призыв внешней драла связан с организацией окружающего вас пространства таким образом, что это пространство становится священным.

Поскольку вы создали вокруг себя священное окружение, поскольку вы превосходно и безукоризненно синхронизировали свое тело, ваш ум оказывается в состоянии полной пробужденности, полной погруженности в настоящее.

Призыв тайной драла есть переживание пробуждения коня-ветра, пробуждения ветра восторга и силы, а также подчинения этой энергии, езды верхом на ней.
Аспект коня заключается в том, что, несмотря на мощь этого сильного ветра, вы чувствуете также и устойчивость. Вас никогда не поколеблет путаница жизни, никогда не потрясет возбуждение или депрессия. Вы можете смело ехать верхом на энергии своей жизни.

Призывая принципы внешней и внутренней драла, вы поднимаете в своей жизни ветер энергии и восторга. Вы чувствуете, как в вашем существовании проявляются естественная сила и бодрость духа. Теперь, с пробужденным конем-ветром, вы сможете урегулировать все, что касается состояния вашего ума. Нет и следа какого-либо сомнения. Результат призыва тайной драла оказывается тот, что вы переживаете состояние, свободное от колебаний и неверия. Вы переживаете настоящий момент состояния своего ума. Он свеж, молод, чист. Это в самом деле настоящий момент – невинный и подлинный. В нем нет никакого сомнения, никакого неверия. Он доверчив в положительном смысле; он безукоризненно свеж. Тайная драла есть пере живание именно этого момента состояния ума – самой сути погруженности в настоящее. Вы поистине переживаете свою способность устанавливать связь с непостижимым видением и мудростью космического зеркала прямо здесь и сейчас.

Преодаление высокомерия

Когда вы наполнены добротой без высокомерия и агрессивности – вы видите сияние вселенной. У вас развивается истинное восприятие мира.
Высокомерие проистекает из привязанности к клише я и другие.

Все существующее в нашем мире достойно того, чтобы его испытать. Допустим, сегодня идет снег; он ложится на сосны; и мы можем наблюдать за тем, как горы ловят последние лучи солнца, убегающие из их глубоких железно-синих подножий. Когда мы видим детали этой природы, мы уже чувствуем, что здесь присутствуют драла. Мы не можем не заметить фантастические картины мира явлений; нам следует по-настоящему пользоваться случаем и ловить их здесь и сейчас. Призыв принципа драла исходит из того очарования, которое мы получаем и должны получать без всякой самонадеянности. Мы можем приветствовать свой мир, такой яркий, такой прекрасный.

Задача пути воина заключается в том, чтобы жить полноценно в таком мире, какой есть, со всеми его парадоксами, и найти внутри этого мира сущность настоящего мгновения. Открывая глаза, раскрывая ум и сердце, мы обнаруживаем, что этот мир – магическое место; и магическое оно не потому, что неожиданно обманывает нас или превращается во что-то другое, а потому, что может существовать столь живо, столь ярко. Однако открытие этой магии может произойти только при условии, если мы пересмотрим свой способ существования.

Идея управления своим миром состоит в том, чтобы жить достойно и дисциплинированно, без легкомыслия – и в то же время наслаждаться жизнью. Можно сочетать выживание с празднованием. Настоящее богатство не приходит автоматически; его необходимо культивировать.




Подлинное присутствие

На достойную личность Нисходит неослабевающее подинное Присутствие.

В обычном смысле мы понимаем пространство как что-то пустое или мертвое. Но в данном случае пространство – это обширный мир, обладающий способностью поглощать, откликаться, приспосабливаться. Вы можете что-то на него поста– вить, пить с ним чай, есть с ним печенье, натирать им обувь. Что-то там есть. Но – какая ирония! – если вы заглянете в него, то ничего не найдете; если вы попробуете ткнуть в него пальцем, то обнаружите, что у вас даже нет пальца, которым вы собираетесь ткнуть! Такова же изначальная природа глубинного добра; и именно эта природа дает человеку возможность стать воином – безупречным воином!

Воин в своей фундаментальной сущности – это человек, Но от кого же вы в действительности защищаете себя? От пространства. Основное испытание воина – выйти из кокона, выйти в открытое пространство, сохраняя мужество и в то же время мягкость. Воин может оголить свои раны и плоть, свои болезненные точки.

На этом этапе странствия воин сохраняет свое состояние, пребывает в нем, а не борется за каждый следующий шаг. Воин переживает чувство облегчения от напряженной борьбы; это чувство основано не на эгоцентрических заботах, а на состоянии безусловного доверия, свободного от агрессивности. Дальнейшее странствие воина становится подобным раскрывающемуся цветку – это естественный процесс расширения.
Внутреннее подлинное присутствие связано с постижением изначального пространства, т. е. состоянием без эго. Причина, или добродетель, которая приводит к внутреннему подлинному присутствию – это переживание пустотности вещей и способность отпустить себя. Вы не должны ни за что цепляться.

С одной стороны, подлинное присутствие есть результат постепенного развивающегося процесса отпускания, снятия фиксации эго. С другой стороны, оно также является результатом внезапного, магического освобождения от фиксированного ума. Оба эти принципа действуют совместно. Внезапный и спонтанный процесс, приводящий к подлинному присутствию, есть пробуждение коня-ветра, или лунгта, который, в сущности, пробуждает энергию глубинного добра, переводя её в порыв восторга и силы.

когда вы пробудили лунгта, возникает подлинное присутствие.
Однако на этом этапе ваше переживание подлинного присутствия может оказаться лишь проблеском. Чтобы сохранить этот проблеск и реализовать полное присутствие, необходима самодисциплина. Таким образом, идет процесс углубления и расширения подлинного присутствия. Этот процесс известен как четыре достоинства воина. Его цель – вводить в ваш мир все большее и большее пространство, так чтобы в конце концов вы достигли реализации качеств вселенского монарха. По мере того как ваш мир становится все более обширным, всякое понятие эгоцентрического, себялюбивого существования отходит все дальше и дальше. Таким образом, путь четырех достоинств связан также с избавлением от эго.

Четыре достоинства воина таковы: кротость, дерзание, неистовство, непостижимость. Каждый человек в какой-то степени обладает этими достоинствами. Кротость, по существу, есть переживание смиренного и мягкого состояния бытия, тогда как дерзание связано с бодрой, юношеской энергией. Неистовство есть отвага и вступление в ситуацию без надежды и страха, а непостижимость представляет собой переживание исполнения и бесхитростного спонтанного достижения.
Хотя каждый человек обладает каким-то опытом в подобных выражениях энергии, при отсутствии настоящей дисциплины и осознания в вашей жизни не возникнет фундаментального чувства движения вперед, а четыре достоинства, вместо того чтобы стать частью движения в сторону избавления от эго, окажутся погребенными в глубине привычных стереотипов.

Поэтому необходима фундаментальная связь четырех достоинств с путем воина; фактически, они представляют собой продвинутую ступень этого пути. Воин способен обрести четыре достоинства только после того, как выработает непоколебимую убежденность в существовании глубинного добра и увидит Великое Солнце Востока, отраженное в переживании священного мира. И тогда воин погружается в источник энергии, который никогда не иссякнет, энергии коня-ветра; и эта энергия сообщает огромную мощь его странствию. Таким образом, конь-ветер – это топливо, дающее энергию четырем достоинствам; а подлинное присутствие – средство их выражения. Это обстоятельство несколько парадоксально: с одной стороны, четыре достоинства являются процессом развития подлинного присутствия; с другой стороны, переживание подлинного присутствия и есть то, что позволяет раскрыться четырем достоинствам. Для того чтобы дать какое-то объяснение этому парадоксу, мы могли бы просто сказать, что отсутствие эго – это и почва для странствия воина, и завершение самого этого странствия. Пока у нас нет чувства отпускания себя, мы вообще не готовы к такого рода странствию. С другой же стороны, если мы внезапно отпускаем себя и обретаем свободу, то обнаруживаем, что можем обрести и более глубокое видение, и более глубокий ум. Таким образом, отсутствие эго является, можно сказать, путеводной нитью по бесконечности – оно сопровождает все странствия воина. На этом этапе воин сохраняет свое состояние, пребывает в нем, а не борется за каждый следующий шаг. Воин переживает чувство облегчения от напряженной борьбы; это чувство основано на состоянии безусловного доверия. Дальнейшее странствие воина становится подобным раскрывающемуся цветку – это естественный процесс расширения.

Кроткий воин

Частью скромности является скрывающийся под ней блеск; этот блеск пробивается наружу, сквозь скромность и невозмутимость воина. Это просвечивает осознание воина, проявляясь в колоссальной любознательности, в живом интересе ко всему окружающему. Вы начинаете видеть в вещах естественные послания, а не точки отсчета для своего существования. Различие между обычной любознательностью и любознательностью воина кротости состоит в том, что осознание воина всегда соединено с дисциплиной. Поэтому вы ничего не пропускаете; вы видите каждую деталь. И эта дисциплинированность осознания расчищает пространство таким образом, что вся вселенная становится объектом вашего видения.

Вторая ступень кротости выражает безусловную уверенность. Аллегорией кротости здесь выступает тигр, молодой тигр: он медленно и внимательно пробирается сквозь джунгли. Он не ищет добычи. Он не подкрадывается к другим животным, чтобы внезапно броситься на них. Образ такого тигра скорее выражает сочетание самодостаточности и скромности. Тигр внимательно и медленно шагает сквозь джунгли; но поскольку ему нравятся его тело, его упругость, чувство ритма, он свободен от напряжения. От кончика носа до кончика хвоста у него нет никаких проблем. Его движения волнообразны, он как бы проплывает сквозь джунгли. Поэтому его внимательность сопровождается расслабленостью и уверенностью, аналогичной уверенности воина. Для кроткого воина уверенность представляет собой естественное состояние осознания и внимательности.

Обширность скорее означает видение величия вашей точки, вашего собственного места. Вы сознаете, что ваше глубинное состояние ума перестало быть проблемой. Таким образом оказываются преодоленными как честолюбие, так и нищенский образ мыслей. Вы действительно способны совершить прыжок в этот бездонный и могучий океан магии; такое переживание может оказаться болезненным или приятным, но в любом случае вызывает восторг.
Следствием кротости является то, что воин обладает необычайной силой воли и способен решить любые проблемы и задачи, которые ставит перед собой. Ваше усилие не является поспешным, агрессивным или неловким. Подобно тигру в джунглях, вы наполнены энергией и одновременно свободны от напряжения. Вы постоянно любознательны, но вместе с тем ваше осознание дисциплинировано. Поэтому вы без труда доводите до завершения каждое действие.
Кроткий воин отказался от выигрыша, от победы и славы, он просто забыл о них.

Дерзновенный воин

Дерзание не означает, что воин оживляется временными ситуациями; понятие дерзания относится к безусловной бодрости, приходящей через продолжительную дисциплину. Как снежный барс наслаждается бодрящим воздухом, дерзновенный воин постоянно дисциплинирован и постоянно наслаждается своей дисциплиной. Для него дисциплина – не требование, а удовольствие.
Существуют две ступени дерзания. Первая представляет собой переживание возвышенного и радостного ума. В этом случае возвышенный ум означает состояние непрерывного восторга, которое ничем не вызвано. В то же время это переживание радостного ума приходит из простоты, ранее пережитой вами. Поэтому можно сказать, что дерзание вызвано кротостью. Скромность, внимательность и блеск кротости приносят естественное чувство наслаждения. Из этого радостного ума дерзновенный воин развивает способность превращать все выполняемые им действия в произведения искусства. Его действие всегда прекрасно и полно достоинства.

Вторая ступень дерзания заключается в том, что дерзновенный воин не может быть пойман в западню сомнения. Основное сомнение – это сомнение в самом себе, о чем говорилось в главе пятой; оно возникает, когда тело и ум не синхронизированы.
Дерзновенный воин пребывает в состоянии доверия, проистекающего из кротости. Поэтому у него нет никакого сомнения, благодаря этому он никогда не вступает в так называемые низшие сферы. Низшие сферы – это деятельность, направленная исключительно на выживание. Есть разные аспекты этих низших сфер.

Второй аспект проявляется в том, что ваша психика охвачена настроением, свойственным нищете. Вы постоянно испытываете голод и страх расстаться с жизнью. Третья возможность – это переживание состояния непрерывной суматохи, жизнь в мире безумия, где вы мучаете самого себя. Поскольку дерзновенный воин свободен от сомнения и практикует постоянную дисциплину, он свободен от низших сфер. А будучи свободным от них, он обладает всем благом высших сфер; пребывание в высших сферах означает ясность и точность. Воин всегда осознает, что следует принять, а что отвергнуть, никогда не заблуждаясь по этому поводу.

Подведем итоги. Благодаря сформированным на предыдущей ступени воина кротости и мягкости, вы продолжаете путешествие далее – в состояние дерзания. Дерзновенный воин никогда не попадает в ловушку сомнения, он всегда радостен и искусен. Поскольку вас не порабощают низшие сферы, то нет и смятения, нет тупости. Это приводит к здоровой жизни. Таким образом, добычей, или конечным состоянием дерзания, оказывается здоровое тело и здоровый ум, а также их синхронность – согласованность. Дерзновенный воин возвышен и одновременно смирен; а ещё он совершенно юн.

Неистовый воин

Итак, состояние ума, свойственное неистовству, весьма обширно. Ваш ум охватывает все пространство. Вы полностью выходите за пределы какой-либо осторожности; вы просто двигаетесь вперед и вперед, полностью расширяетесь. Вы совершенно отказались от точек отсчета для измерения своего прогресса. Поэтому чувствуете огромное облегчение. Неистовство – это тот огромный ум, который вышел за пределы запредельного. Аналогией такого состояния будет прекрасный меч, существующий сам по себе: попытка наточить такой меч лишь затупит его. неистовость есть свершение – но без свершившего и без точек отсчета.
Таким образом, будучи свободным от надежды и страха, неистовый воин парит в открытом пространстве, подобно царю-Гаруде. В этом пространстве вы не испытываете никакого страха и не видите никакого несовершенства. Поэтому вы переживаете более широкий мир и достигаете состояния более возвышенного ума.

Непостижимый воин

Поэтому состояние непостижимости оказывается радостным и постоянным.
Непостижимость – это такое состояние спокойного пребывания в доверии к себе, когда вы остаетесь одновременно твердым и расслабленным. Вы раскрыты и бесстрашны, свободны от страстных желаний и сомнений; в то же время вас весьма интересует движение окружающего мира. Пробужденность и разум делают вас сдержанным и уверенным – вы обладаете той уверенностью, которая не нуждается в подтверждениях и поддержке. Итак, состояние непостижимости – это убежденность, которой не нужны подтверждения. Вы испытываете чувство подлинности, не обманывая ни себя, ни других. Это понимание приходит благодаря уравновешенности.

Непостижимость – состояние благополучия, внутри которого нет никакого дефекта или колебаний. Поэтому оно представляет собой чувство настоящей жизни, действительно проживаемой жизни, чувство прочного ядра. В то же время вы непрестанно заостряете свое
С этой точки зрения, изучение отпечатка истины важнее самой истины. Истине не нужна рукоятка.
Отсутствие чувства удовольствия не дает пространства для того, чтобы стать непостижимым.

Подлинное присутствие приносит кротость, дерзание, неистовство и в конце концов завершается непостижимостью. Естественно, ученику-воину необходимо пройти подготовку, началом которой будет установка правильного отношения к жизни: это отношение содержит ощущение удовольствия и элегантного движения жизни. Страдания и подавленность, как и удовольствия, могут быть сырьевым материалом для изучения. Чувство благополучия делает жизнь стоящей вещью, чувство подлинности приносит уверенность.

Переживание непостижимости не прагматично - вы обнаруживаете состояние истинно здоровой души. Культивирование непостижимости заключается в том, чтобы учиться просто быть. Это приносит восторг, а структура поведения развивается естественно.

Сущность космического зеркала – необусловленное, безграничное, полностью открытое пространство. Это вечное совершенно открытое пространство превыше всех вопросов. В космическом зеркале ваш ум распространяет свое видение во всей полноте, без колебаний. До возникновения мыслей и мыслительных процессов существует простор космического зеркала, не имеющий ни границ, ни центра, ни края. Как мы говорили, путь к переживанию этого пространства лежит через практику медитации.

переживание сферы космического зеркала дает начало пробуждению мудрости широкого и глубокого восприятия превыше конфликта. Эта мудрость называется драла Есть разные уровни переживания драла. Изначальный, высочайший уровень драла есть непосредственное переживание мудрости космического зеркала. Когда вы переживаете эту мудрость, вы соприкасаетесь с самим источником мудрости.

само царство Шамбалы, не является таинственной небесной обителью. Это сфера космического зеркала – изначальная сфера, всегда доступная для людей, если только они освободятся от напряжения и расширят свой ум.

С этой точки зрения, великие правители Шамбалы, оказываются обитателями космического зеркала. Они являют собой изначальное проявление необъятного ума, наивысшей мудрости драла. Поэтому их и называют наивысшей драла.
соприкасаясь с мудростью космического зеркала, вы встречаете наивысших драла – царей Шамбалы, или царей Ригдэнов. Их необъятное видение лежит в основе всех форм деятельности человечества, в открытом необусловленном пространстве самого ума. Таким образом, они как бы надзирают за делами человечества и охраняют его. Такое понимание совершенно отлично от представления о том, будто цари Ригдэны живут в какой-то небесной плоскости, откуда взирают на Землю.

Если установлена связь с наивысшей драла, становится возможной передача изначальной мудрости и видения царей Ригдэнов на уровень человеческого восприятия. всю широту восприятия можно найти в простоте, в единственном восприятии здесь и сейчас. Когда мы позволяем бесконечности войти в наше восприятие, оно становится драла – делается сияющим, светоносным, магическим. Испытывая такое состояние, мы встречаемся с так называемой внутренней драла. Внутренние драла, благодаря мудрости космического зеркала, благодаря царям Ригдэнам, получают возможность проявлять блеск и изящество в этом мире явлений Внутренние драла разделяются на материнскую и отцовскую линии. Материнская линия выражает мягкость, вежливость, отцовская – бесстрашие. Мягкость и бесстрашие суть первые два качества внутренней драла. Когда человек понастоящему способен пребывать в сияющем мире, где нет ни влечения, ни отвращения, в мире переживаний драла во всех явлениях, тогда он автоматически испытывает безграничную доброжелательность и бесстрашие в этом пространстве.

Таким образом, глубинная острота осознания связывает доброжелательность с бесстрашием и создает мир воина – мир огромного и благодарного восприятия.
рождение мастера-воина происходит в сфере космического зеркала, где нет ни начала, ни конца, а существует просто состояние бесконечности.

[Соня]

Чогьяма Трунгпа - Сатипаттхана-сутта
Сатипаттхана-сутта с комментариями Чогьяма Трунгпа

[...] Практикуя внимательность, мы находимся лишь в начале этого пути, на уровне хинаяны, на котором мы берем на себя труд следовать по пути. Махаяна начинается с постижения того факта, что наш ум - это и есть путь, а потому его спонтанная деятельность представляет собой духовное богатство для себя и для других. Великодушие и ясность возникают в единстве. Ваджраяна, или тантра, отправляется от того пункта, где все, что возникает в уме, переживается в виде игры мудрости и искусных средств, тонко, но мощно действующих для просветления всех живых существ. ...

Полностью - тут:
http://ariom.ru/forum/p107136.html
http://www.dharmabooks.net/books/dharma_t/101358.phtml


САТИПАТТХАНА-СУТТА

1. Созерцание тела: "Как же теперь живет монах, созерцая тело в теле?
При этом, монахи, монах, удалившись в лес, к подножью дерева или в пустое место, садится с выпрямленной спиной, с бдительной внимательностью.
"Ощущая все тело (дыхания), буду я вдыхать", - так упражняется он; "ощущая все тело дыхания, буду я выдыхать", - так упражняется он.

Так живет он, созерцая тело в теле, внутри собственного тела; или живет, созерцая тело в теле снаружи; или живет, созерцая тело в теле внутри и снаружи. Он живет, созерцая факторы возникновения в теле; или он живет, созерцая факторы растворения в теле; или он живет, созерцая факторы возникновения и растворения в теле. Или его внимательность установлена в мысли: "Тело существует!" - до степени, необходимой только для знания и внимательности.
И далее, о монахи, когда идет, знает монах: "Я иду", когда стоит, знает монах: "Я стою", когда сидит, знает он: "Я сижу", когда лежит, знает он: "Я лежу" - и каково всегда его положение, это в точности знает он.
Так живет он, созерцая тело в теле...

И далее, монахи, вот монах идет и возвращается, ясно осознавая то, что делает; он смотрит прямо и в сторону, ясно осознавая то, что делает; сгибается и вытягивается, ясно осознавая то, что делает; носит одеяние и чашу, ясно осознавая то, что делает: если ест, пьет, жует и пробует вкус, ясно осознает то, что делает; освобождается от нечистот и мочи, ясно осознавая то, что делает; ходит, стоит, сидит, засыпает, пробуждается, разговаривает и молчит, ясно осознавая то, что делает.
Так живет он, созерцая тело в теле...

И далее, монахи, монах размышляет об этом самом теле от подошв вверх и от кончиков волос вниз
И далее, о монахи, подобно тому, как искусный мясник или его подмастерье зарезал корову и разрубил ее на куски, а затем уселся на перекрестке четырех улиц, - точно так же, о монахи, созерцает монах это самое тело в его соответствующем месте и положении по элементам: "В этом теле есть элементы земли, воды, огня и ветра".
Так живет он, созерцая тело в теле...

И далее, о монахи, если увидит монах тело, выброшенное на погребальное поле через день, два или три дня после смерти, раздувшееся, побледневшее и разлагающееся, тогда прилагает он увиденное к своему собственному телу таким образом: "Истинно, и это мое тело такой же природы, таким же оно станет, и не избежит этой участи".
И далее, о монахи, если монах увидит тело, выброшенное на погребальное поле, пожираемое воронами, или стервятниками, или коршунами, или собаками, или шакалами, или пожираемое всевозможными червями, - тогда прилагает он увиденное к своему собственному телу таким образом: "Истинно, и это мое тело таково, таким же оно станет, и оно не избежит этой участи".
И далее, о монахи, если монах увидит тело, выброшенное на погребальное поле и превратившееся в скелет с остатками мяса на нем, с кровью, кости, скрепленные сухожилиями... скелет с обрывками мяса, запятнанный кровью, скрепленный сухожилиями... скелет, лишенный мяса и крови, удерживаемый сухожилиями, ... превратившееся в кости, не скрепленные одна с другой и разбросанные по всем направлениям - здесь кость руки, там кость ноги, там кость бедра, там кость голени, там кости таза, там кости позвоночника, там череп,... побелевшие кости цвета раковины... кучу костей, лежавших много лет,... истлевшие кости, превратившиеся в пыль, - тогда прилагает он увиденное к своему собственному телу таким образом: "Истинно, и это мое тело такой же природы, таким же оно станет, и оно не избежит этой участи". Так живет он, созерцая тело в теле..."


2. Созерцание чувств: "Как же теперь, о монахи, живет монах, созерцая чувства в чувствах?

При этом, монахи, монах, испытывая радостное чувство, знает: "Я испытываю радостное чувство"; испытывая болезненное чувство, знает он: "Я испытываю болезненное чувство"; испытывая не радостное, не печальное чувство, знает он: "Я испытываю не радостное и не болезненное чувство". Переживая приятное мирское чувство, он знает: "Я переживаю приятное мирское чувство"; переживая приятное духовное чувство, знает он: "Я переживаю приятное духовное чувство";
переживая болезненное мирское чувство, он знает: "Я переживаю болезненное мирское чувство"; переживая болезненное духовное чувство, знает он: "Я переживаю болезненное духовное чувство"; переживая не приятное и не болезненное мирское чувство, знает он: "Я переживаю не приятное и не болезненное мирское чувство"; переживая не приятное и не болезненное духовное чувство, знает он: "Я переживаю не приятное и не болезненное духовное чувство".

Так живет он, созерцая чувства в чувствах внутри собственных чувств; или он живет, созерцая чувства в чувствах снаружи; или живет он, созерцая чувства в чувствах внутри и снаружи. Он живет, созерцая факторы возникновения в чувствах; или он живет, созерцая факторы растворения в чувствах; или он живет, созерцая факторы возникновения и растворения в чувствах. Или его внимательность установлена в мысли: "Чувство существует!" - в той степени, какая необходима только для знания и внимательности. Независимым живет он в мире, и ни к чему в мире не привязан он. Так, о монахи, живет монах, созерцая чувства в чувствах."


3. Созерцание сознания: "Как же, о монахи, живет монах, созерцая сознание в сознании?

При этом, монахи, знает монах о сознании с вожделением как о сознании с вожделением; о сознании без вожделения как о сознании без вожделения; о сознании с ненавистью как о сознании с ненавистью; о сознании без ненависти как о сознании без ненависти; о сознании с неведеньем как о сознании с неведеньем; о сознании без неведенья как о сознании без неведенья; о состоянии связанного сознания как о связанном; о состоянии рассеянного сознания как о рассеянном; о развитом состоянии сознания как о развитом; о неразвитом состоянии сознания как о неразвитом; знает он состояние сознания, которое можно превзойти, как состояние, которое можно превзойти; знает он о непревзойденном состоянии сознания как о непревзойденном; знает он о сосредоточенном состоянии сознания как о сосредоточенном; знает он о несосредоточенном состоянии сознания как о несосредоточенном; знает он об освобожденном состоянии сознания как об освобожденным; знает он о неосвобожденном состоянии сознания как о неосвобожденном.
Так живет он, созерцая сознание в сознании внутри; или живет он, созерцая сознание в сознании извне; или живет он, созерцая сознание в сознании внутри и извне. Он живет, созерцая в сознании факторы возникновения; или он живет, созерцая в сознании факторы растворения; или живет он, созерцая в сознании факторы возникновения и растворения. Или его внимательность установлена на мысли: "Сознание существует!" - в той мере, в какой это необходимо лишь для познания и внимательности; независимым живет он в мире, и ни к чему в мире не привязан он. Так, о монахи, живет монах, созерцая сознание в сознании."


4. Созерцание объектов ума: "Как же, о монахи, живет монах, созерцая объекты ума в объектах ума?

При этом, о монахи, живет монах, созерцая объекты ума в объектах ума пяти препятствий.
И как же, о монахи, живет монах, созерцая объекты ума в объектах ума пяти препятствий?
Вот, о монахи, знает монах, если в нем есть чувственное желание: чувственное желание есть во мне. Он знает, если в нем нет никакого чувственного желания: нет во мне чувственного желания. Как дело доходит до возникновения невозникавшего чувственного желания, это также знает он; и как дело доходит до подчинения возникшему чувственному желанию, это также знает он; и как в будущем дело более не доходит до возникновения чувственного желания, которому он подчинился, и это также знает он.
Он знает, когда в нем существует ненависть: ненависть существует во мне. Он знает, когда в нем нет ненависти: нет во мне ненависти...
Он знает, когда в нем есть неподвижность и сонливость: неподвижность и сонливость существуют во мне. Он знает, когда в нем нет неподвижности и сонливости: нет во мне неподвижности и сонливости...

Он знает, когда в нем существуют волнения и угрызения совести: волнение и угрызения совести существуют во мне. Он знает, когда в нем нет волнения и угрызений совести: волнений и угрызений совести нет во мне...
Когда существует в нем сомнение, знает он: сомнение существует во мне. Когда нет в нем сомнения, знает он: сомнения нет во мне. И как дело доходит до возникновения невозникавшего сомнения, также знает он; как дело доходит до подчинения возникшему сомнению, также знает он; и как сделать, чтобы впредь не возникало сомнение, которому он подчинился, также знает он...
Так, о монахи, находясь в объектах ума, пребывает монах в созерцании объектов ума."


5. Созерцание пяти групп привязанностей:
"И далее, о монахи, вот, созерцая объекты ума, находится монах в объектах ума, а именно: в пяти группах привязанностей.
Как же теперь, о монахи, находясь в объектах ума, а именно: в пяти группах привязанностей, пребывает монах в созерцании объектов ума?

Вот, знает монах: таково телесное; таково возникновение телесного, таково угасание телесного; таково чувство; таково возникновение чувства, таково угасание чувства; таково восприятие, таково возникновение восприятия, таково угасание восприятия; таковы формы ума, таково возникновение форм ума, таково угасание форм ума; таково сознание, таково возникновение сознания, таково угасание сознания.
Так пребывает он внутри объектов ума...
Так, о монахи, находясь в объектах ума, а именно: в пяти группах привязанностей, пребывает монах в созерцании объектов ума."


6.Шесть основ чувств: "И далее, о монахи, вот, находясь в объектах ума, а именно в шести основах чувств, пребывает монах в созерцании объектов ума.
Как же теперь, о монахи, находясь в объектах ума, а именно: в шести основах чувств, пребывает монах в созерцании объектов ума?

Вот, о монахи, познает этот монах глаз, и познает он объекты зрения; и какие оковы возникают, обусловленные этими двумя, также и это познает он. Как дело доходит до возникновения невозникавших оков, также и это познает он, как дело доходит до подчинения возникшим оковам, также и это познает он, и как впредь более не появляется подчинение оковам, также и это познает он.
Так, находясь внутри объектов ума, пребывает он в созерцании объектов ума..."


7.Семь членов просветления: "И далее, о монахи, вот пребывает монах в созерцании объектов ума, находясь в объектах ума, а именно: в семи членах просветления.
Как же теперь, о монахи, пребывая в созерцании объектов ума, находится монах в объектах ума, а именно: в семи членах просветления?

Вот, о монахи, знает этот монах, когда внутри него существует член просветления внимательность: член просветления внимательность присутствует во мне. Он знает, когда внутри него нет члена просветления - внимательности: член просветления внимательность отсутствует во мне. Как происходит возникновение невозникшего члена просветления - внимательности, также знает он; как происходит развитие и завершение возникшего члена просветления - внимательности, также и это знает он.
Он знает, когда внутри него существует член просветления проникновение в учение... член просветления - энергия,... член просветления - восторг,... член просветления - спокойствие,... член просветления - сосредоточенность,... член просветления -уравновешенность: член просветления - уравновешенность присутствует во мне. Как происходит возникновение невозникавшего члена просветления - уравновешенности, и это знает он; как происходит развитие и завершение возникшего члена просветления - уравновешенности, также и это знает он.
Так, находясь внутри объектов ума...
Вот так, о монахи, находясь в объектах ума, пребывает монах в созерцании объектов ума, а именно: семи членов просветления. "

Что же такое правильная внимательность! Вот, находясь в теле, пребывает монах в созерцании тела, старательный, вдумчивый, бдительный, стремящийся преодолеть алчность и печаль по отношению к миру. Находясь в чувствах, он пребывает в созерцании чувств... находясь в уме, он пребывает в созерцании ума... находясь в объектах ума, он пребывает в созерцании объектов ума, старательный, бдительный, вдумчивый, стремящийся преодолеть алчность и печаль по отношению к миру. Это называют правильной внимательностью. Что же такое правильная сосредоточенность! Вот, монах, освободившись от предметов ума, от вредных состояний ума, приобрел то, что приносят размышление и рассуждение, то, что порождено освобождением от вещей, - такой монах пребывает в первой джхане, наполненной восторгом и чувством счастья.

А после того, как успокоились размышления и рассуждения, достигает он внутреннего мира и единства ума, свободный от размышления и рассуждения, достигает второй джханы, порожденной сосредоточенностью, наполненной восторгом и чувством счастья.


3. Внимательность к телу
Первое основание внимательности - это внимательность к телу. Практика внимательности к телу связана с потребностью ощущения бытия, ощущения прочной основы.

Это "ум-тело" противоположно ощущению тела у просветленного человека, которое мы могли бы назвать "тело-тело". Последнее просто и недвусмысленно; у него существуют непосредственные взаимоотношения с землей. Что же касается нас, то мы в действительности не имеем взаимоотношений с землей. Мы имеем некоторые взаимоотношения с нашим телом, но они очень неопределенны и ошибочны: мы колеблемся между телом и чем-то другим - фантазиями, идеями. Именно такой представляется наша глубинная ситуация.

Даже несмотря на то, что психосоматическое тело составлено проекциями тела, оно может быть вполне прочным в понятиях этих проекций. Мы имеем некоторое ожидание относительного существования нашего тела, поэтому нам приходится подбрасывать в него топливо, занимать его, мыть... Во что мы вовлечены этим психосоматическим телом - так это в ощущение бытия.

Тело существует; поэтому имеет место умственная деятельность; и она создает мир в соответствии с телесной ситуацией: но в основном вне контакта с ней. Это и есть психосоматический процесс.

Внимательность к телу вносит в практику медитации эту всепроникающую деятельность ума, подражающего телу. Практика медитации должна принять в расчет ум, постоянно формирующийся в положения, подобные телу. Основной техникой, сопутствующей сидячей медитации, является работа с дыханием. Вы отождествляетесь с дыханием, особенно с выдохом. Выдох - это центр тяжести. Вдох - всего лишь промежуток, пространство. Во время вдоха вы просто ждете. Итак, вы делаете выдох, затем растворяетесь; за этим следует перерыв. Выдохните... растворитесь... перерыв. Таким образом постоянно может иметь место открытость, расширение.
Внимательность играет в этой технике очень важную роль. В подобном случае внимательность означает, что когда вы сидите и медитируете, вы действительно сидите. Вы действительно сидите, пока дело касается психосоматического тела. Вы чувствуете опору, тело, дыхание, температуру. Вы не стараетесь как-то по-особенному наблюдать происходящее, как-то следить за ним. Вы не пытаетесь формализовать сидячую медитацию и сделать из нее какую-то особую выполняемую вами деятельность. Вы просто сидите. И затем вы начинаете чувствовать, что существует некоторое ощущение прочной опоры. Оно не является каким-то особым продуктом преднамеренности, оно представляет собой более силу действительного факта пребывания там. Итак, вы сидите; и вы сидите; и вы дышите. Иногда вы думаете, но все же вы думаете сидячие мысли. Психосоматическое тело сидит, так что ваши мысли имеют плоское дно.

Вы продолжаете сидеть и сидеть. Затем у вас как-то появится чувство, ощущение того, что вы сделали нечто. Это один из важнейших характерных признаков внимательности - вы чувствуете, что действительно делаете нечто. В таком случае вы чувствуете, что принимаете участие в каком-то особом переживании или проецируете то, что имеет плоское дно, Оно не шарообразно, оно не имеет крыльев; но психосоматически оно действительно имеет плоское дно.
Такая внимательность к телу связана с землей. Это открытость, которая имеет основу, основание. Качество расширенного осознания развивается через внимательность к телу - чувство упроченности, а поэтому и способности обеспечить возможность раскрытия.

Чтобы идти по пути этой внимательности требуется значительное доверие. Вероятно, начинающий практику медитации окажется неспособен просто находиться там, но почувствует необходимость перемены.

У вашего ума начинают расти крылышки. А внимательность к телу должна заниматься старанием оставаться человеком, а не тем, чтобы становиться животными, мухами или эфирными существами. Она означает всего лишь старание остаться человеком, обычным человеком.

Основной исходный пункт для этого - прочность, устойчивая опора. Когда вы сидите, вы по-настоящему сидите. Даже ваши плывущие мысли начинают оседать на собственное дно. Нет никаких особых проблем. Вы испытываете чувство прочности, устойчивости, и в то же время - чувство бытия.
Без этого особого основания внимательности остальная часть вашей практики медитации может оказаться весьма летучей; вы будете колебаться из стороны в сторону, пробуя то одно, то другое средство. Вы можете постоянно ходить на цыпочках по поверхности вселенной, не находя нигде какой бы то ни было твердой почвы под ногами; вы можете сделаться вечным бродягой. Поэтому благодаря этой первой технике вы развиваете особую глубинную почву, твердую опору. Во внимательности к телу налицо чувство обретения некоторой родной основы.

***===***

4. Внимательность к жизни

Внимательность становится глубинным признанием существования; она имеет более объективный, беспристрастный характер: "Я жив, я здесь, пока - живем!"
В этом пункте медитация становится действительной частью жизни, а не просто какой-то практикой или особым упражнением. Она оказывается неотделимой от инстинкта жизни, который сопутствует всем нашим переживаниям. Этот инстинкт жизни может быть видим как содержащий осознание, медитацию, внимательность. Он постоянно направляет нас на то, что происходит. Таким образам та жизненная сила, которая сохраняет нам жизнь, которая сама постоянно проявляется в потоке нашего сознания, в свою очередь становится практикой внимательности. Такая внимательность приносит ясность, уменье и разум. Переживания из рамок интенсивного психосоматического заблуждения переносятся в рамки реального тела, потому что мы просто настраиваемся на то, что уже происходит, вместо создавания каких-либо дальнейших проекций.

Поскольку внимательность представляет собой часть потока нашего сознания, практику медитации нельзя считать чем-то чуждым, каким-то ревностным подвигом некоторого картинного йогина, обладающего навязчивым стремлением медитировать все время. Видимая с точки зрения внимательности к жизни, медитация представляет собой тотальное переживание любого живого существа, обладающего инстинктом выживания. Поэтому медитирование, развитие внимательности, не должно рассматриваться как деятельность некоторого меньшинства, особой группы, или как некоторое необычное, эксцентричное предприятие. Это всеохватывающий, мировой подход, родственный всем видам переживаний - это настройка на самую жизнь.

Вы держите глаза открытыми и просто даете себе возможность находиться там, где находитесь. В этот подход не включены никакие виды воображения. Вы просто проходите сквозь свою ситуацию, какова она есть. Вы не стараетесь откуда-то куда-то уйти; вы просто и прямо настраиваетесь на свой жизненный процесс. Эта практика являет собой сущность пребывания здесь и теперь.

Ваше настройка - это не часть старания жить дальше; вы подходите ко внимательности не как к дальнейшей разработке инстинкта выживания. Вы скорее просто усматриваете чувство выживания, как оно уже происходит внутри вас. Вы здесь; вы живете: пусть так и будет - вот это и есть внимательность. Ваше сердце бьется, вы дышите. Внутри вас одновременно происходят всевозможные явления. Пусть же внимательность работает с ними, пусть само это состояние будет внимательностью, пусть каждый удар вашего сердца будет самой внимательностью, пусть ею будет каждое дыхание. Вам не нужно для этого дышать как-то по-особенному; ваше дыхание и есть выражение внимательности. Если вы подходите к медитации таким образом, она становится весьма личной и весьма прямой.

Обладание таким взглядом на практику медитации, такими взаимоотношениями с ней, приносит огромную силу, огромную мощь и энергию. Но эти качества приходят лишь в том случае, если ваше отношение к настоящей ситуации оказывается точным. С другой же стороны, точность внимательности приносит не только силу, но и чувство достоинства и восторга. Это просто потому, что вы делаете нечто, применимое в этот самый момент, делаете это без каких-либо побуждений или мотивов. Ваше действие оказывается прямым и направленным в точности на нужный пункт.
Но и здесь опять-таки необходимо сказать: если вы обладаете этим переживанием присутствия жизни, не надо висеть на нем. Только прикоснитесь к нему и идите (без прилипания). Прикоснитесь к этому присутствию переживаемой жизни и идите далее. Вам не следует игнорировать его. Слово "идите" не означает, что вам нужно повернуться спиной к переживанию и закрыться от него; это значит просто находиться в нем без дальнейшего анализа, без дальнейшего подкрепления. Достаточно просто жить, не успокаивая себя рассуждениями о том, что вы живы. Итак, внимательность здесь не означает, что вы проталкиваетесь к чему-то или повисли на чем-то. Она означает, что вы разрешаете себе находиться здесь в тот самый момент, когда в процессе вашей жизни совершается нечто, - а затем вы освобождаетесь.

5. Внимательность к усилию

Ни один из этих видов усилия не обладает чувством открытости или точности, традиционная буддийская аналогия для правильного усилия - это шагающий слон или черепаха. Слон или черепаха двигаются вперед уверенно, безостановочно, с большим достоинством. Хотя вследствие своей способности обозревать путь они серьезны и медлительны, в их движении налицо чувство веселости и разумности.

В случае медитации старание развить вдохновение, которое заставило бы нас забыть свои страдания и практически двигаться вперед при помощи постоянного усилия, оказывается совершенно незрелым. С другой стороны, чрезмерные торжественность и чувство долга создают безжизненный и узкий взгляд на жизнь, затхлое психологическое окружение. Стиль правильного усилия, какому учил Будда, серьезен, но не слишком. Он извлекает пользу из естественного течения инстинкта, чтобы постоянно возвращать ум в сторону внимательности к дыханию.
же нет и речи о насильственном возвращении ума к какому-то особому предмету - речь идет о том, чтобы вернуть его из мира сновидений к реальности. Вы дышите, вы сидите. Вы делаете именно это; и вам следует делать это в совершенстве, с полнотой, от всего сердца.

Здесь существует особого рода техника, особый прием, который оказывается чрезвычайно действенным и полезным, не только для сидячей медитации, но также и для повседневной жизни, т. е. для медитации в действии. Способ возвращения заключается в применении того, что можно бы ло бы назвать "абстрактным наблюдением". Такое наблюдение представляет собой всего лишь простое самосознание без какой-либо задачи или цели
Вместо того, чтобы осуждать это самосознание как двойственное, мы извлекаем пользу из такой склонности нашей психологической системы, как основы внимательности к дыханию. Существует просто внезапное ощущение того, как нечто происходит здесь и сейчас; и мы возвращаемся назад. Резко, внезапно, без наименования, без применения какого-либо рода понятия, мы переживаем быстрый проблеск изменения тона. Это и есть самая глубокая сфера практики внимательности к усилию.

Эта вербализация пришпиливает усилие к неподвижной шкале отсчета, что делает усилие необычайно утомительным. В противоположность ему абстрактное усилие, о котором мы говорим, вспыхивает на какую-то долю секунды, без всякого наименования, без какой бы то ни было идеи. Это просто толчок, внезапное изменение курса, которое не определяет свое предназначение. Остальная часть усилия в точности похожа на поступь черепахи - оно движется шаг за шагом, медленно, наблюдая за окружающей ситуацией.

При желании вы можете назвать это отвлеченное самосознание "прыжком", "толчком" или "внезапным напоминанием"; или вы, возможно, назовете его "изумление". Иногда в нем можно также почувствовать панику - необусловленную панику. Ибо оно изменяет курс - нечто приходит к нам и изменяет всю линию нашего действия. Если мы работаем с этим внезапным толчком и, таким образом, работаем с отсутствием усилия в самом усилии, тогда усилие становится самостоятельно существующим. Оно, так сказать, стоит на собственных ногах и не нуждается в другом усилии, которое приводило бы его в действие. Не удерживайте посланца, не няньчитесь с воспоминаниями. Вернитесь к медитации. Примите послание надлежащим образом.

Усилие подобного рода чрезвычайно важно. Такой внезапньй проблеск является ключем ко всей буддийской медитации - от уровня глубинной внимательности до высочайших уровней тантры. Эту внимательность к усилию можно определенно считать наиболее важным аспектом всей практики внимательности. Внимательность к телу создает общую установку; она вносит медитацию в психосоматическую структуру нашей жизни; внимательность к телу делает практику медитации личной и интимной. Внимательность же к усилию делает медитацию пригодной для работы. Она связывает основания внимательности с путем, с духовным странствием. Она подобна колесам колесницы, которые обеспечивают связь между колесницей и дорогой; она подобна веслам лодки; она воплощает практику в действие, заставляет ее двигаться, идти вперед.

Если мы не отбросим наше нежелание серьезно взяться за практику, просвет подобного внезапного усилия окажется фактически невозможным. Поэтому чрезвычайно важно подходить к практике с уважением, с чувством понимания, с охотой к тяжелому труду.

Если мы действительно посвятили себя взаимоотношениям с вещами, каковы они есть на самом деле, это откроет путь для вспышки, которая напоминает нам: "это, это, это". Вопрос "что это?" - более не возникает. Просто "это" приводит в действие совершенно новое состояние сознания, которое автоматически возвращает нас ко внимательности к дыханию или к общему чувству бытия.
Поскольку мы уже включили в свою практику утомление и скуку, нам не приходится бежать от чего бы то ни было, и мы чувствуем себя вполне устойчиво и прочно.

Говорят, что такое переживание подобно внезапной влюбленности. Когда мы в кого-то влюблены, мы так или иначе получаем внезапную вспышку, - но не относящуюся к личности с данным именем, не представление о том, как эта личность выглядит; подобные мысли приходят впоследствии. Вспышка оказывается возможной благодаря нашей общей открытости по отношению к данному лицу. Мы получили отвлеченный проблеск любимого нами существа - "того". Проблеск "того" первым приходит в наш ум; затем мы можем размышлять о нем, тщательно раздумывать, наслаждаться мечтаниями о нем. Но все это происходит впоследствии. Вспышка остается первичной.

Открытость всегда приносит подобные результаты. Здесь можно применить и другую традиционную аналогию - образ охотника: охотнику не приходится думать об олене, о медведе, о горном козле или о каком-то другом особом животном - он ищет "нечто". Когда он идет и слышит звук, когда ощущает некоторую тонкую возможность, он не думает о том, какое животное сейчас обнаружит; приходит просто чувство "того". В каждом случае полной вовлеченности любой человек оказывается на уровне охотника, на уровне влюбленного или на уровне практикующего медитацию; он обладает тем видом открытости, который вызывает внезапные вспышки, почти магическое ощущение "таковости", без названия и без понятия, без идеи. Это и есть мгновенье усилия, сосредоточенного усилия; а за ним следует осознание. Отказавшись от обладания этим внезапным переживанием, осознание приходит очень медленно - и снова устанавливается на земной реальности простого пребывания здесь.

6. Внимательность к уму

Часто под внимательностью подразумевается наблюдательность. Но это не должно создавать впечатления о том, что внимательность означает наблюдение за чем-то происходящим. Быть внимательным - это скорее быть наблюдательным, нежели наблюдать за чем-то. Внимательность подразумевает процесс разумной бдительности, а не механическое занятие простого наблюдения за происходящим. В особенности четвертое основание, внимательность к уму, обладает качествами действия пробужденного разума. Разум четвертого основания представляет собой чувство легкости рук. Если вы достаточно широко откроете окна и двери комнаты, вы сможете сохранить внутреннее чувство помещения и в то же время получить снаружи свежий воздух. Внимательность к уму приносит такого же рода равновесие.

Люди различных темпераментов вносят в практику медитации различные подходы. Некоторые из них в обращении с собой оказываются чрезвычайно ортодоксальными, фактически устанавливают диктатуру. Другие, наоборот, чувствуют себя крайне свободно: они, так сказать, висят в позе для медитации и дают возможность всему совершаться. Еще другие в своей борьбе колеблются взад и вперед между этими двумя крайностями, не зная в точности, что им делать.

Смысл внимательности заключается в том, чтобы находиться вместе со своим умом. Когда вы сидите и медитируете, вы находитесь здесь, вы пребываете со своим умом. Вы пребываете со своим телом, со своим ощущением жизни, или выживания, со своим ощущением усилия. И в то же время вы пребываете со своим умом. Вы находитесь здесь. Внимательность к уму предполагает ощущение присутствия и ощущение точности в понятиях пребывания здесь. Вы присутствуете, поэтому вы не можете не заметить себя. Если же вас здесь нет, вы, пожалуй, можете пропустить себя. Но и это также будет двойным подходом: если вы понимаете, что вас здесь нет, это означает, что вы здесь. Этот факт возвращает вас к тому месту, где вы находитесь, возвращает обратно, к состоянию равновесия.

На самом деле мы действуем на очень малой основе. Мы думаем, что мы велики, необычайно значительны, что мы занимаем все обширное пространство. Мы видим себя, имеющими прошлое и будущее. И мы присутствуем здесь своей "значительной частью". Но если мы возьмем на себя труд ясно вглядеться в себя в этот самый момент, мы увидим лишь песчинку, увидим всего лишь маленьких людей, занятых только этой крошечной точкой существования, которая называется "данным моментом".
И если мы работаем на такой основе, мы в состоянии начать видеть истину, так сказать, всего дела - начать видеть то, что по-настоящему означает данный момент.

Это переживание оказывается весьма богатым по содержанию; дело в том, что оно бывает очень личным. вам необходимо принять тот факт, что ваше переживание является личным. Это личное переживание настоящего момента весьма сильно и весьма очевидно находится здесь; вы даже не в состоянии его отбросить!
Это и будет мельчайшей точкой внимательности ума, простотой тотальной новизны, тотальной прямотой. Ум функционирует в единичном акте: раз - и еще раз; одна вещь за один раз. Практика внимательности к уму состоит в том, чтобы постоянно находиться здесь, с этим одиночным выстрелом восприятия. Тогда вы получаете полную картину, в которой ничто не упущено: происходит нечто; сейчас происходит нечто; и сейчас происходит нечто. От этого нельзя ускользнуть. Даже если вы настроены на то, чтобы ускользнуть, это тоже будет движением одиночного выстрела, в котором вы можете проявить внимательность. Вы можете быть внимательными к своему бегству - к своим сексуальным фантазиям или к агрессивности.

И всегда происходит одна вещь за раз - в непосредственном, простом движении ума. Поэтому, согласно традиции, в технике внимательности к уму вам рекомендуется, чтобы вы осознавали каждый одиночный выстрел восприятия как ум, как мысль: "Я думаю, что слышу звук; я думаю, что ощущаю запах; я думаю, что мне жарко; я думаю, что мне холодно". В каждом таком восприятии налицо тотальный подход к переживанию - очень точное, очень прямое, единственное движение ума. Вещи всегда происходят непосредственным способом.
Вообще нет ничего другого. Все дело в одиночном выстреле. Эта реальность одиночного выстрела и есть все то, что есть. Есть только одиночный выстрел; все происходит только однажды. Существует только это. Потому-то здесь применима внимательность к уму.

Когда мы делаем это, мы делаем это. Если происходит что-то еще, мы делаем что-то еще. Но две вещи не в состоянии произойти одновременно. Легко вообразить, что две вещи происходят одновременно, потому что наши переходы от одной к другой могут быть очень быстрыми. Но даже тогда мы делаем только одну вещь за раз. Мы прыгаем взад и вперед, а не находимся одновременно в двух местах, что невозможно.
А поскольку вещи очень просты и непосредственны, мы способны сосредоточиваться лишь на одной вещи за раз, осознавать лишь одну вещь, быть внимательными лишь к одной вещи. Эта заостренность, это неприкрытое внимание как будто оказывается главным пунктом.

Необходимо все время пользоваться этой логикой и понять, что даже неприкрытое внимание к тому, что мы делаем, оказывается невозможным. Если вы обладаете неприкрытым вниманием к тому, что делаете, у вас имеется две личности. Одна личность и есть это обнаженное внимание; а вторая делает дело. Подлинное неприкрытое внимание означает, что мы внезапно оказываемся здесь. Вы не обладаете неприкрытым вниманием по отношению к тому, что вы делаете; вы невнимательны к тому, что делаете. Это невозможно.

Внимательность - это действие, а также переживание, совершающиеся в одно и то же время. Очевидно, у вас в самом начале, когда вы еще не вступили в подлинную внимательность, может существовать какое-то отношение; вы можете желать быть внимательными, желать подчиниться, дисциплинировать себя: и это будет проявлением некоторой двойственности. Но затем вы делаете нечто, просто делаете нечто. Это подобно знаменитому изречению дзэн: "Когда я ем, я ем; когда я сплю, я сплю". Вы просто делаете дело - абсолютно ничего не подразумевая при этом, не вкладывая в действие даже внимательности. Когда вы начинаете чувствовать связь со внимательностью, вы начинаете раскалываться. Тогда вы оказываетесь перед собственным сопротивлением, тогда вас начинают беспокоить, явственно атаковать сотни других вещей. Попытки быть внимательными, преднамеренно глядя на себя, включают слишком большую часть наблюдателя. Тогда мы утратили простоту одиночного выстрела.

7. Вопросы и ответы

Вопрос: Я хочу спросить о технике дыхания: имеется ли какая-то особая причина, почему мы отождествляем себя более с выдохом, нежели со вдохом?
Ринпоче: Здесь дело касается открытости. Вам надо создать особого рода просвет, некоторое пространство, где меньше напряжения. Поскольку вы делаете выдох, вы, без сомнения снова сделаете вдох, так что имеется пространство для своеобразного облегчения. Здесь нет необходимости что-то наблюдать.
Другой факт заключается в том, что выдох представляет собой выражение выхода из вашей централизованной системы. Выдох не имеет ничего общего с централизацией внутри вашего тела, где обыкновенно все находится в состоянии психосоматической закупорки. Вместо этого, отождествляя себя с выдохом, вы отдаете нечто.

Глядеть прямо на то, что есть, - это высшая форма здравого смысла и просветленного сознания: Кажется, в этом и заключается основной пункт некоторых описаний в "Тибетской книге мертвых", где говорится о приходящем к вам сияющем свете, от которого вы уклоняетесь, который вас пугает. Затем существует также тусклый и соблазняющий свет, исходящий из одной из шести сфер невротического существования; и вы привлечены к нему вместо яркого света. Вы предпочитаете тень реальности. Вот такого рода проблема существует у нас. Часто реальность оказывается столь грубой, оскорбительной и подавляющей, что, взирая на нее, вы чувствуете себя как бы сидящим на лезвии бритвы.

Ринпоче: Ваше дыхание и есть ваше физическое тело, если иметь в виду данный подход к делу. Существуют всевозможные ощущения, переживания, сопровождающие дыхание; это боли, ломота, зуд, приятные чувства и так далее. Вы переживаете все эти факты вместе с дыханием. Дыхание есть основная тема, а прочие явления сопровождают его. Таким образом идея техники дыхания заключается в том, чтобы просто быть весьма точным по отношению к тому, что вы переживаете. Вы вступаете в связь с этим ощущением, когда оно появляется, сопровождая ваше дыхание, не воображая при этом, что вы переживаете свое тело. Такие переживания совсем не являются переживаниями вашего тела. Это невозможно. На самом деле вы никоим образом не находитесь в таком положении, которое позволило бы вам переживать свое тело. Эти ваши переживания суть не более, чем мысли: "Я думаю, что мне больно". Это просто мысли о зуде, о боли и так далее.

Вопрос: Ринпоче, вы говорите о принципе "прикоснись и иди"(без прилипания). Если у нас возникает какая-нибудь фантазия, до какого пункта вы позволяете ей развиться прежде чем избавиться от нее?
Ринпоче: Когда она возникла, это уже будет "прикосновением". Затем дайте ей возможность быть такой, какова она есть. Потом она уходит. Здесь - наивысшая точка. Сначала имеет место создание фантазии; далее она достигает зрелости; затем переходит наивысший уровень и потом медленно исчезает или стремится перейти в нечто иное.

Вопрос: Иногда фантазия все более усложняется и превращается в целую эмоциональную завесу.
Ринпоче: Это все равно, что бить издохшую лошадь. Вы просто разрешаете ей прийти, проявить игру своего импульса, своей энергии, а затем всего лишь освобождаетесь от нее. Вы должны вкусить ее, а потом дать ей возможность уйти. Когда вы вкусили ее, вам не рекомендуется далее манипулировать ею.

Ясное и прямое виденье данного мгновенья подобно приему такой пилюли. Это одновременно и страх смерти, и любовь к жизни.

Вопрос: Иногда внимательность к выдоху становится как будто чересчур преднамеренной. Это гораздо более похоже на то, что наблюдатель производит ее по указанию сверху, а не на то, что дыхание и внимательность совершаются одновременно,

Ринпоче: Здесь применим подход по принципу "прикоснись и иди" (без прилипания). Вы касаетесь выдоха, а затем отказываетесь от обладания осознанием даже этого действия. Если вы попытаетесь постоянно обладать голым вниманием, тогда у вас возникнет проблема: вы станете очень ригидны, вы будете тянуться вперед. Поэтому вы прикасаетесь к дыханию и уходите вместе с ним. Таким образом существует ощущение свежести, смены воздуха. Оно подобно пульсированию или слушанью музыки: когда вы пытаетесь придерживаться одного такта, вы пропускаете другой. А при подобном образе действий вы начинаете слышать ритм; затем вы слышите также и музыку в ее целостности. То же самое и с любым переживанием. Другой пример - еда. Когда мы едим какую-то пищу, мы не чувствуем постоянно ее вкуса; он ощущается лишь периодически. Мы как бы парим над своим интересом; мы всегда только касаемся наивысшего пункта своего интереса. Так что стиль практики внимательности, выраженный в принципе "прикоснись и иди", заимствован из глубинного стиля ума. Если вы идете по этому пути, тогда не возникает никакой проблемы.

[Соня]

Проблески Абидхармы - Чогъям Ринпоче Трунгпа

Полностью - тут:
http://spiritual.ru/lib/trungpa_abidharma0.html




Проблески Абидхармы
Чогъям Ринпоче Трунгпа

В начале практики вы больше воображаете, нежели медитируете реально.
Некоторые люди обнаруживают себя в большом испуге. Вы
Вы совершенно не уверены в том, во что вы вовлечены. Но это является единственным путем вхождения в практику. Бытие дураком становится тогда средством продвижения.
Глупость изнашивается и за ней украдкой проглядывает дело. Это похоже на изнашивание ботинок – ваши настоящие ноги начинают появляться за вашими ботинками.

Вы видите, что существует громадное количество запутывающего страха, так что требуется некоторое количество безопасности. Данный частный ответ не решает все наши вопросы безопасности. Он реально не обещает чего-либо, он просто толкает вас за борт. Он выявляет ситуацию испуганности и потребности в безопасности. Когда же мы идем не в ногу с интересом безопасности и хотим быть неспокойными и неровными – личностными, какие мы есть – имеет место определенная релаксация. В это время начинает развиваться реальное отношение к своей ситуации.

Большой проблемой является то, что духовное учение может быть использовано, как путь обеспечения безопасности себя, достижения более высокого уровня стабильности через призму эго. Это является нашей неизбежной отправной точкой. Мы не можем игнорировать или отбросить ее. Мы должны начать с ошибок, и это всегда является проблемой. Имеется страх и потребность в безопасности, что делает принятие спонтанности чрезвычайно трудным. Как говорится в дхаммападе, «тот, кто знает, что он дурак, в действительности мудр».

o Глава 1. Форма

Начнем с обсуждения происхождения всех психологических проблем, возникновения невротического ума. Это – тенденция идентифицировать себя с желаниями и конфликтами, относящимися к внешнему миру. И немедленно встает вопрос о том, действительно ли такие конфликты существуют внешне, или же они внутренние. Эта неопределенность сгущает чувство существования некоторого рода проблемы. Что реально? Что не реально? Вот наша постоянная величайшая проблема. Проблема эго.

Абхидхарма во всем своем содержании вместе со всеми деталями основывается на позиции «неэговости». Когда мы говорим о неэговости, это не означает только отсутствие эго самого по себе. Это также означает отсутствие проекций эго. Неэговость приходит в какой-то мере как побочный продукт видения преходящей, призрачной природы внешнего мира. Коль скоро мы занялись рассмотрением проекций эго и увидели их преходящую и призрачную природу, то у него нет отправной точки, ничего, с чем бы оно соотносилось. Понятие внутреннего и внешнего взаимозависимы: начинается эго – и начинаются его проекции. Эго ухитряется поддерживать свою идентичность посредством проекций. Когда мы способны видеть наши проекции как несубстанциональные, эго становится призрачным.

Согласно Абхидхарме, эго состоит – в одном из своих аспектов – из восьми видов сознания. Существует шесть чувственных сознаний (мыслящий ум принимается в качестве шестого чувства). Затем, существует седьмое сознание, которое имеет природу неведения, помраченности, неупорядоченности. Этот помраченный ум является всеобщей структурой, которая пронизывает шесть чувственных сознаний. Все чувственные сознания возникают из данной омраченной ситуации отсутствия ясности в том, что вы делаете. Седьмое сознание – это отсутствие точности. Оно очень слепо.

Восьмое сознание – это то, что вы могли бы назвать общим (бессознательным) основанием всех сознаний. Именно это основание дает возможность функционировать всем семи. Это основание отличается от базисной основы, о которой я иногда говорил, – она является задним планом всего существования и содержит как самсару, так и нирвану. Восьмое сознание не является столь основополагающим, оно – некий вид вторичного базисного уровня, где уже началось заблуждение, и это заблуждение дает возможность функционировать другим семи сознаниям.
Существует эволюционный процесс, начинающийся с данного бессознательного основания, восьмого сознания. Из него возникает помраченное сознание, затем шесть чувственных сознаний. Даже шесть чувств развертываются в определенном порядке согласно уровню переживаемой интенсивности каждого из них. Наиболее интенсивный уровень достигается вместе со зрением, которое развивается последним.

Восемь типов сознания можно рассматривать, как находящиеся на уровне первой из пяти скандх – формы. Они являются формой эго, осязаемым его аспектом. Они составляют окончательный, основополагающий элемент эго – что касается закладывания основы эго; это не столь уж глубоко, но все же с относительной точки зрения они действительно включают что-то фиксированное, что-то определенное. Я думаю, что для перспективного видения было бы неплохо обсудить вкратце возможное основание (даже хоть учение абхидхармы и не говорит о нем много) – всепроникающее базисное основание, которое мы только что рассмотрели по контрасту с восьмым сознанием. Базисное основание совершенно не зависит от относительных ситуаций. Оно является естественным бытием, которое просто есть. Из базисного основания возникают энергии, являющиеся источником развития относительных ситуаций. Искры дуальности, интенсивности, отточенности, вспышки мудрости и знания – все виды явленного приходят отсюда. Итак, базисное основание – источник как заблуждения, так и освобождения. Как освобождение, так и заблуждение являются той энергией, которая есть постоянно, которая искрится, и затем возвращается в свою базисную природу подобно облакам (как их описывает Миларепа), неожиданно возникающими из неба и исчезающими в него.

Что касается основания эго – восьмого сознания, – оно возникает, когда энергия, вспышками выплескивающаяся из базисного основания, осуществляет некое ослепляющее действие, замешательство. Это замешательство становится восьмым сознанием, базисной основой эго. Доктор Гюнтер называет его «замешательство-заблуждение». Это та ошибка, которая проистекает из замешательства – некоторого вида паника. Если бы энергия могла двигаться со своей собственной динамикой скорости, то не было бы никакой паники. Это напоминает быстрое вождение автомобиля, когда ваша Скорость соответствует вашей способности управлять машиной. Но если вдруг вы запаниковали с мыслью, что вы движетесь слишком быстро, – вы бессознательно давите на тормоз, и возможен несчастный случай. Что-то внезапно застывает и привносит замешательство – замешательство незнания, как быть в этой ситуации. Тогда ситуация берет верх над вами. Не пребывая вместе с вами, проекции берут над вами верх. Тогда неожиданная сила проекций возвращается к вам, как ваше действие, создающее чрезвычайно мощное и оставляющее след замешательство. Это замешательство действует как базисная основа – вторичная базисная основа эго, производная от изначального базисного уровня.

Итак, эго в конечном счете относительно, и является источником всех относительных понятий во всем мире. Без эго у вас не критериев, понятий для сравнения. Вещи начинаются с эго – относительности. Даже нирвана начинается так. Когда появляется эго, нирвана, другая сторона этой монеты, начинается тоже. Без эго не может быть никакой вещи вроде нирваны или освобождения, так как без относительности свободное состояние было бы неотличимо от остальных. Так по мере развития эго начинается существование свободы и тюрьмы, эта относительная ситуация содержит основные качества неведения.

Коль скоро существует замешательство, то начинается и изумленное желание узнать где вы были, кто вы есть, и где вы есть. Но природа замешательства заключается в том, что вы не хотите возвратиться и узнать вашу первоначальную ситуацию – вы не хотите все разрушить и вернуться. Так как вместе с замешательством вы создали нечто закрытое, вы хотите проигнорировать историю событий, приводящую к этому. Вы хотите выставить самое лучшее из настоящего момента и уцепиться за него. Это и есть игнорирование – отказ от возвращения из-за его чрезмерной мучительности и перепуга. Как говорят, «неведение есть блаженство». Игнорирование неведения является блаженством – по крайней мере с точки зрения эго.
Однако в перспективе ваджраяны неведение видно не только под углом развития эго, но также и как заключающее в себе потенции мудрости. Но в восьми сознаниях действительно существует возможность перехода в мудрость.

Мудрость обращения с ситуациями, как они есть (а это и есть мудрость), заключает в себе громадную точность, которая не может придти откуда-либо еще, кроме как из физических ситуаций зрения, обоняния, ощущения, осязаемых объектов и звуков. Источником мудрости является земная ситуация реальных вещей, как они есть. Вы можете становиться полностью идентичными с обонянием, зрением, звуком, и ваше знание о них прекращает существование, – ваше знание становится мудростью. Вы становитесь полностью едины с ними, полностью поглощаетесь звуками, запахами, зрительными видениями и т.д. Этот подход находится в самой сердцевине принципа мандалы в учении ваджраяны. В то же время величайшее значение, придаваемое шести чувственным сознаниям в Абхидхарме, имеет конкретное значение в приложении к практике медитации и тому, как личность относится к своим переживаниям. Оба уровня учения делают сильное ударение на прямой связи с практическим аспектом переживания.


Вопрос: Можете ли вы дать конкретный пример, показывающий как скандхи входят в игру – форма, чувствование, восприятие и т.д
Ответ: Процесс, который здесь имеет место, происходит в мгновение сознания, длящееся около 1/500 секунды. Вначале у вас есть впечатление чего-то – чистый бланк, ничего определенного. Затем вы пытаетесь относиться к нему, как к определенности: все наименования, которым вас выучили, возвращаются к вам, и вы вешаете ярлык на эту вещь. Вы клеймите ее этим ярлыком – и тогда вы знаете ваше отношение к ней. Она нравится или не нравится вам в зависимости от прошлых ассоциаций.
Здесь самый-самый первый пробел, бланк, продолжающийся миллионную долю секунды; это медитационное переживание изначального основания. Затем, в следующий момент, возникает вопрос – вы не знаете кто, что и где вы. Следующим моментом является идея нахождения некоторой связи. Вы немедленно посылаете ваше послание к памяти, к ассоциациям, заученным вами. Вы находите определенную категорию или определенный ярлык, которому вы были обучены, – и штампуете это что-то. И сразу же появляется стратегия отношения к факту в терминах нравится – не нравится. Весь процесс происходит очень быстро. Это просто всплеск, вспышка.

o Глава 2. Чувствование

Понимание паттерна чувствования ум/тело очень важно в связи с медитацией. Интуитивный вид медитации задействует телесный уровень чувствования, особенно телесные ситуации приятных ощущений, боли в ногах, тепла и холода в комнате и т.д.
Ум – это эмоциональное, воображаемое или мечтательное качество. Обычно тело также является качеством ума. То есть, мы не переживаем в чувствовании тело, как оно есть, мы переживаем нашу версию тела. Здесь уже действует основополагающая точка зрения эго, основанная на относительных критериях, разделяющих это – и то. Основное искажение уже присутствует здесь вместе с первой скандхой – формой. Непрепятствующее пространство вещей, как они есть, уже искажается к моменту появления чувствования. Во всяком случае, мы погружены в эту ситуацию и ничего не можем поделать – как люди, в растерянности стоящие перед фактом уже случившегося. Но при более основательном рассмотрении втянутость в чувствование оказывается очень детской. Когда мы действительно видим чувствование – оно оказывается обманчивым в фундаментальном смысле. Когда мы говорим о чувствовании, в основном мы думаем о терминах чувствования по отношению к чему-либо еще. Вы влюбляетесь в кого-то. Вы сердитесь на кого-то. В таком представлении другая личность получается всезначимой, а вы – незначительной. С другой стороны, когда вы чувствуете себя обойденным или вы хотите быть любимым, – вы всезначимы, а другие незначительны. Чувствование играет в эту интровертно-экстравертную игру, в которой делает себя важным, отражаясь от «другого». В действительности же, все весьма далеко – никто, кроме вас не включен в это. Вы одни сами через себя создаете всю игру.

Итак, понимание чувствования очень много открывает относительно того, как вы связаны с вещами. Чувствование содержит притворство, что вы включены в игру с кем-то; но на самом деле вы просто бьетесь головой о стену. Вы углубляетесь дальше и дальше, рассчитывая достичь чего-то, но в конечном счете вы бьетесь головой о стену. Не существует ответа на поиски чувствования, никакого спасителя для него.

Именно поэтому будда-дхарма является атеистическим учением. Вы должны принять, что наше путешествие – одинокое путешествие. Изучение второй скандхи – чувствования – может быть чрезвычайно важным в том, чтобы помочь нам осознать наше одиночество на всем пути, независимость ни от кого. И все-таки мы пытаемся биться обо что-то все время.

Итак, возвращаясь к развитию чувствования ума/тела, можно сказать, что аспект ума обеспечивает гигантские ресурсы для этого иллюзорного процесса, неисчерпаемые источники мечтаний и воображения. Это распространяется на ситуацию, создаваемую наркотиками вроде кислоты, которые могут производить все типы якобы творческих визуальных переживаний. Можно получить переживание постоянного раскрывания зрения, обоняния, звука, – прекрасное, подобно непрерывному раскрытию цветка. Этот тип чувствования на уровне ума – в обычных ситуациях, в наркотическом переживании, в медитации, – все это уровень духовного материализма. Духовный материализм означает рассмотрение переживаний сквозь призму их возможной выгоды для эго – качества, присущего всем скандхам. Духовный материализм имеет тенденцию относить все духовное к миру сна или рая, к чему-то, не имеющему никакого отношения к телесным ситуациям, к чему-то всецело обходящему обыденность.

Телесный аспект чувствования связан с актуальным отношением к вещам. Этот элемент становится много живее в следующей скандхе, которую будем обсуждать далее, – в восприятии. Данные переживания настоящих вещей, вещности и твердости и стабильности, как я уже говорил, не являются вещами, как таковыми, но нашей их версией. Мы думаем, что это твердое, мы думаем, что это вещь. Однако связь с телесным аспектом чувствования является в духовном смысле весьма побуждающей и открытой.

Предположим, внезапно мы заболеваем и чувствуем боль в нашем теле. Тело состоит из разнородных элементов и боль заставляет нас почувствовать связь с действительной реальностью, а не с чем-то воображаемым, нереальным. Каким-то образом прямое отношение к телесному аспекту чувствования значительно ближе подводит к реальности.

Боль или удовольствие не должны быть относительной вещью. Может быть только независимая боль, независимое удовольствие. Мы можем быть в состоянии переживать боль или удовольствие без чувствования.
Но страх некоторых людей происходит из боязни неизвестной ситуации. Они испуганы этим пространством, поскольку им незнаком другой аспект эго, не имеющий надежды или страха. Если они получат проблеск возможности боли и удовольствия без надежды и страха, это кажется им демоническим. Конечно, там нет ничего, чем можно было бы закрыться. Если вы отбрасываете надежду и страх, тогда боль и удовольствие остаются такими, какие они есть. Нет никакого пути относиться к ним, кроме прямого.

ум более близок к удовольствию, поскольку он привлекается воображаемым. Ум привлекает образ того, что могло бы быть хорошим, он надеется на возможность получения чего-то. Но тело в большей степени реалистично, оно постоянно возвращает нас к тому, перед чем мы находимся.

Иными словами, никому не нравится смотреть в лицо реальности. Реальность является физической, телом, формой первой скандхи, которую мы создали вначале. У нас есть тело, «я есть то, что я есть». Это похоже на индивидуальное божественное сознание. Если уж вы имеете «я есть то, что я есть» – тогда все очень определенно.

Все дело, оказывается, в том, есть или нет у нас отвага быть тем, кто мы есть, и стремление пренебречь дуальностью того и этого. Мы принимаем наши негативные стороны и тот факт, что мы дураки. Хорошо, это чудесно. Мы используем это, как часть медитационного процесса. Несмотря ни на что мы намерены все продолжать, продолжать, продолжать и продолжать, – стыдясь этого или гордясь им. Мы собираемся просто продолжать, продолжать и продолжать.

o Глава 3. Восприятие

Эго распространяет свою территорию настолько далеко, насколько может, – пытается навешивать ярлыки и определять столько, сколько возможно. Автоматически развиваются понятия большого и малого, большего и меньшего. Даже понятие меньшего может помочь определить большую территорию. Так развиваются эти полярности.
Далее, пятым аспектом восприятия является абсолютное ничто. Абсолютное ничто здесь является, так сказать, искрой пронизывающего интеллекта, связанного с изначальным основанием.

Переживание абсолютного ничто означает оставление даже надежды или страха и прекращение восприятия в смысле схватывания чего-то или цепляния за что-то. В этом переживании вы просто пытаетесь быть достаточно храбрыми, чтобы немного отпустить ваше схватывание, чтобы просто присматриваться, принюхиваться открытее в отдельностях, немножко поплавать. Этот аспект восприятия означает начало истинной храбрости. Такой вид храбрости происходит из татхагата-гарбхи, природы будды, основополагающего интеллекта. Именно основополагающий интеллект начинает проявлять эту храбрость. В целом, любое понятие исследования или возможности в отношении к эго и проекциям, как считается, вдохновлено просветленным умом.
Абсолютное ничто –последняя стадия в развитии восприятия.

Вопрос: Не могли бы вы еще повторить непроявление?
Ответ: Оно должно иметь отношение к страху, оно основывается на страхе утраты твердой ситуации. Отвердевшее пространство есть надежда. Оно обнадеживающе в том, что вы умудряетесь отвердить пространство в качестве некой опоры. В непроявлении вы ничего не нашли и у вас полное отчаяние и отбрасывание надежды. Но это хитрость эго, потому что оставление надежды – само по себе цепляние за что-то.
Вопрос: Находится ли данный тип восприятия, о котором вы только что говорили, в стороне от ограничений эго?
Ответ: Это становится вдохновением. Вне эго восприятие становится вдохновением. Но так получается на тантрическом уровне, который может быть слишком трудным для понимания.
Вопрос: Вдохновение для чего?
Ответ: Для него самого.

Отождествление должно быть открытым, бесцентровым другими словами, без наблюдателя. В этом все дело. Если нет наблюдателя, то отождествление становится реальным, действительно создавая контакт с вещами как они есть. В случае же отождествления внутренним образом вы отождествляетесь согласно определенным понятиям, согласно вашим собственным категориям.

Вопрос: А как в другом случае? Является ли отождествление внешним образом просто осознанием происходящего, без какого-либо затвердения?
Ответ: Вы не наблюдаете ваше тело и ваше физическое движение при распиливании дерева, но вы просто становитесь одним с деревом. Вы не наблюдаете себя идентифицирующимся (отождествляющимся), а становитесь полностью одним с действием или объектом.

Вопрос: Как же тогда Будда возле источника учил женщину чувствовать веревку и внимать движению доставаемый воды? Как быть с практикой полноты внимания?
Ответ: Здесь есть сходство с использованием дыхания в медитации – движение двух рук, как посторонних. Нет никакого касательства к моим рукам и ко мне, это просто две руки, совершающие регулярное функциональное действие – доставание воды.
Вопрос: И при этом ничего не должно выстраиваться? Никакая территория или чувство собственности?
Ответ: Ничто не выстраивается таким образом. Дыхание есть просто происходящее там дыхание. Это совершенно не мое дыхание и я не должен дышать как-то специально.
Вопрос: Стать одним с деревом – не опьянение ли это?
Ответ: Можно сказать, что да. Раз уж вы в переживании, есть определенные логические паттерны, которым вы следуете, и они становятся непрерывным созидающим процессом – вы начинаете видеть полноцветность и живость вещей.

Вопрос: Не могли бы вы коснуться связи между страхом и отождествлением?
Ответ: Если вы не согласовываетесь с собой, вы можете впасть в панику. Внезапно вы прекращаете отождествление – вы боитесь, что что-то неправильно, вы начинаете терять опору. Так случается потому, что при отождествлении почва безопасности уходит из-под ваших ног.

просветленный ум должен быть частью нашего повседневного эгоического переживания. Переживание пробужденного ума чрезвычайно просто, оно не должно быть драматическим, разительным. Самые слабые выражения разума являются частью пробужденного ума. Нет необходимости выстраивать мифическое понятие просветленного переживания.


***===***


Глава 5. Медитация

Я думаю, фундаментальной проблемой всех нас является то, что мы слишком критичны к себе, вплоть до того, что даже становимся своими собственными врагами. Медитация – путь прекращения этой вражды, путь принятия себя, путь дружбы с собой. Мы можем найти себя не столь плохими, как нам говорили до сих пор. Мы также должны открыть, что медитативная практика не есть нечто столь экзотическое, возвышенное и недостижимое, что мы не можем ее уловить. Медитативная практика – это нечто, происходящее на персональном уровне. Она включает интимные отношения с самим собой. Вовлекается глубокая интимность. Ей нечего делать с достижением совершенства, достижением каких-то абсолютных состояний и прочего. Она – глубокое проникновение в то, что мы есть, должным образом и во всей своей полноте. Это просто дружба с самим собой.

Пока мы не в состоянии сделаться своими собственными друзьями, нет никакой надежды. Если отворачиваешься от себя, как от безнадежного, даже злодея, то не сделаешь даже первого шага. Приняв такую позицию, мы постоянно должны искать что-то лучшее, чем мы сами. И эта попытка обогнать самих себя на месте может продолжаться непрерывно. Фактически, только это мы и делаем.

Итак, медитация, есть вхождение в контакт с действительной ситуацией нас самих – сырыми и грубыми, болезненными и раздражающими, – всеми этими отвратительными вещами, продолжающимися в нашем состоянии бытия. Но даже, если наше состояние бытия отвратительно, нам следует вглядеться в него. Увидеть его – это прекрасно. Открыть, что подобные вещи существуют в обычной ситуации – поистине прекрасно. Это другое измерение естественной красоты. Люди говорят об уважении к красоте природы, покоряют вершины гор, любуются жирафами и львами в Африке, но никому не приходит в голову так же оценить по достоинству и свою естественную красоту. А она в действительности более прекрасна, чем флора и фауна, более фантастична, гораздо более мучительна, многоцветна и восхитительна и т.д.

Буддийская традиция доносит до нас открытия великих Учителей, которые прошли через этот процесс в прошлом, на рекомендует нам простые медитативные техники, такие как аннапаннасати, идентификацию с дыханием и несколько типов практик полноты внимания. Эти практики ценны в нашей действительно психологической ситуации.
Наша сегодня существующая ситуация, кто мы есть сейчас – вот наша первая опора.
И мы начинаем с простой техники хождения или дыхания. Это совсем недорого.
Это вполне естественная вещь. Мы можем дышать и ходить – ведь все равно нам надо дышать и нам надо ходить. Оказывается, что это отправная точка медитации.

Связь медитации со скандхами в этом смысле очень интересна. Чем больше мы проникаем в грубые, неприкрытые основные элементы, составляющие нас самих, тем больше мы соотносимся, устанавливаем связь со скандхами. Мы не можем установить связь со скандхами, если они замаскированы или обложены комментариями. Только тогда можно подойти к ним, когда они предстают во всем своем обнаженном и грубом виде. Мы пытаемся обойти игнорирующий аспект тупости, которая и есть главная наша боль или фундаментальная двойственность. Мы пытаемся связаться с доступной нам телесной ситуацией дыхания или хождения. Это весьма прямое и естественное желание. Они есть простой источник окончательной духовной красоты. Это просто лишь дыхание, ходьба, идентифицированные с простым процессом бытия. В простой медитативной практике дыхания и ходьбы соблазны не заявляют о себе, поскольку они в действительности не точны. Они не обладают той точностью, которую приносит медитация – остротой, пробужденностью и абсолютно точным качеством обращения с действительной ситуацией, как она есть. Если мы не теряем этого, нам больше ничего и не нужно.

o Глава 6. Сознание

Поначалу человек должен практиковать медитацию исключительно на мыслительном уровне, уровне дневных мечтаний. Это всего лишь претензия на медитацию; он делает вид, что медитирует. Но благодаря этой претензии, этому внушению, что вы практикуете медитацию, сознание трансформируется. Таким образом сеть подсознания, а также сознания постепенно прорывается. Скорость самого сознания замедляется, а затем человек проникает книзу.

Но медитация – это акт недвойственности. Техника, вами используемая, не должна быть отдельной от вас; это – вы, вы есть техника. Медитирующий и медитация – одно. Сюда не включено отношение.

В дополнение к сидячей форме медитации имеется медитационная практика в повседневной жизни панорамного осознавания. Этот особый вид практики связан с идентификацией с видами деятельности, в которые вы вовлечены.

Вопрос: Я бы хотел выяснить относительно полноты внимания (mindfulness) и осознавания (awareness). Практикуется ли это при выполнении повседневных дел, простых вещей? И является ли тот момент, когда забываешь, что делаешь и погружаешься в дневной сон, моментом, когда следует начать практику осознавания?
Ответ: В полноте внимания имеется весьма определенная энергия; замечается каждое движение, каждая мгновенная деталь. В случае практики осознавания вы имеете общие очертания того, что вы делаете, которые охватывают, естественно, и детали. В практике осознавания в повседневной жизни в некоторый момент блуждающий ум как таковой, сам ум дневного сна, обращается в осознавание и напоминает вам. Если вы совершенно одно с идеей осознавания как очень близкого (вам), это – истинная практика. В надлежащей практике осознавания вполне правильное отношение состоит в том, что осознавание двигается к вам, а не вы двигаетесь к нему. Если же вы пытаетесь присвоить и владеть осознаванием, если вы относитесь к нему как к «моему осознаванию», тогда оно удаляется от вас.

Вы начинаете с некоторого рода амбиции. Затем на определенной стадии медитация становится инстинктивной, тогда вы не можете не медитировать – это просто случается с вами.

Вы начинаете с честолюбия, а затем медитация начинает, так сказать, просачиваться в вашу систему. Постепенно ваша система начинает требовать медитации. Это своего рода привыкание, начинается вид инфильтрации, пропитывания всей системы. Это то, что происходит с бодхисаттвами. Они принимают клятву не достигать просветления, но однажды они обнаруживают, что каким-то образом они достигли просветления, потому что практика полностью пропитала всю их систему. Их поведение становится совершенным воплощением дхармы.

o Глава 7. Благоприятное совпадение

Однако возможно переживать каждый момент, как имеющий в себе индивидуальность. Как только вы в ситуации, вы двигаетесь вместе с ее уникальными паттернами, ее неповторимыми текстурами и так далее. Эго же находит признание уникальной индивидуальности каждой ситуации крайне угрожающим. Но путь – это указанное выше отношение к каждой ситуации, как она есть. В этом много движения. Вы постоянно предстаете перед лицом какого-то драматического события.

Вопрос: Но тогда нет никакого другого руководства кроме того, что есть в каждой ситуации?
Ответ: Это гораздо более определенный вид руководства, чем при наличии карты или кальки, которым должно следовать. Это реальное руководство. Боль будет реальной болью, а удовольствие – реальным удовольствием. Замешательство будет реальным замешательством. Каждая ситуация будет подлинной ситуацией, точной ситуацией, это и есть водительство; это паттерн, с которым вы идете. Оглядываясь назад, мы обнаруживаем, что все ситуации, в которых мы имели ощущение совершаемого путешествия, были ситуациями постоянного проживания в настоящий момент. Совсем отсутствовало ощущение включенной предопределенности предназначения. Настоящая ситуация есть как место назначения, так и путь.

Многие люди желают сейчас обеспечить безопасность своего места назначения в будущем. Глядя на вещи таким образом, мы умудряемся загнать себя в состояние паранойи и паники. Но если вы реально видите настоящую ситуацию, как она есть, то это всегда абсолютно простая ситуация.

Видите ли, ситуация очень проста. Когда возникает телесная боль или удовольствие, это очень просто. Вы только воспринимаете это и просто оставляете. Вы не должны пропускать это через какой-либо процесс. Каждая ситуация уникальна. Поэтому вы только идете вместе с ней, даете ей случиться согласно ее собственной природе.

Вопрос: Мне кажется, что я не совсем понимаю, что вы имеете ввиду под «идти вместе».
Ответ: Это вопрос принятия. Даже если принятие того, что случается, может вызвать замешательство, просто примите данную ситуацию и не старайтесь превратить ее во что-то еще, вовсе не пытайтесь превратить ее в образовательный процесс. Просто посмотрите на нее, воспримите, а затем оставьте ее. Если вы что-то переживаете, а затем отступаетесь от этого переживания, то вы обеспечиваете пространство между тем знанием и вами, которое позволяет всему просто взять свой курс. Неприсвоение подобно дрожжам в процессе ферментации. В этом процессе вызревает состояние ума, в котором вы начинаете надлежащим образом обучаться и чувствовать.

Вопрос: Имеет ли значение, если неприсвоение вначале является лишь другой формой комментария? Или это неизбежно?
Ответ: Вы не можете начать с абсолютного, окончательного совершенства. Быть совершенным не имеет значения. Только воспринимайте, переживайте и оставляйте. Не важно, как и что. Проблема в том, что мы всегда хотим начать с чего-то и в то же время хотим быть уверены, что то, что мы делаем, правильно. Но мы как-то не можем иметь такую страховку. Мы должны действительно использовать шанс и принять сырое и глубокое качество ситуации. У нас могла бы быть ситуация типа комментария, куда включен постоянный анализ. Но этот анализ является только частью процесса. Просто так это и оставьте. Это не должно стать финалом. Ничего плохого нет в вашем комментарии, пока вы не пытаетесь принять его как окончательное заключение.

Вопрос: В момент, когда этот комментарий существует, так сильно за него держишься.
Ответ: Комментарий, не наделенный особой ценностью – это хорошо. Это просто болтовня. Это – о'кэй. Оставьте его в покое. Вам не следует отождествляться с этой энергией, которая проходит.
Отношение с настоящим моментом во многих случаях весьма трудное и болезненное. Хотя это и прямота, и открытость, и прямая дорога – это весьма болезненно. Это похоже на переживание бардо, упомянутое в «Тибетской книге мертвых». Перед вами сияющий свет, изливающийся на вас с образом определенного татхагаты. Итак – два выбора. Войдете ли вы в раздражающий свет или просто свернете на свет боковой дороги.

Этот символизм из «Тибетской книги мертвых» очень глубокий для нашей актуальной, повседневной жизненной ситуации. Он не должен относиться только к посмертному переживанию. Возможно, посмертное переживание только олицетворяет вид ситуации, когда выборы наиболее просветляющи или побуждающи и наиболее непосредственны. В нашей обычной жизненной ситуации мы должны открыться, исследовать и видеть, а затем отпустить себя. Без выбора не было бы никакого скачка и никакого момента отпускания. Поэтому именно благодаря выбору есть момент скачка и позволение всему случающемуся. Кажется, что это не особенно удобно, приятно и легко. С другой стороны это может стать вдохновляющим. Так по крайней мере можно было бы сказать.

Вопрос: Вы, по-видимому, говорите об открытии мудрости. Не могли бы вы рассказать об этом больше?
Ответ: Раскрытие мудрости не имеет отношения к центрированному качеству эго. Фактически это совсем не есть открывание, поскольку вы не можете видеть, что вы открываете. Вы становитесь частью мудрости. Вы превосходите трансцендентальное знание праджны и достигаете джнаны, реальной мудрости. Это кажется разочаровывающим, потому что вам бы хотелось видеть себя просветленными. Но это не возможно. Такое вознаграждающее переживание подтверждения, что вы наконец достигли просветления, что вы уже здесь – не возможно. Такое никогда не случается.

Это зависит от того, насколько вы серьезно подходите к выбору. Если вы не придаете большого значения выбору, ничто не сможет двигать вами или увлечь на боковой путь. Ко времени, когда появляются эти соблазны, вы в любом случае идете, идете прямо.

Вопрос: Таким образом, предсказание не содержит ответ, а скорее является средством для выхода (из ситуации)?
Ответ: Да. Предсказание подобно мечу. Так что вы делаете шаг и вы используете его. Вы отсекаете сомнение.

Видите ли, есть удивительная вещь относительно четырех благородных истин –они начинаются с дукхи (dukkha), боли. Они начинаются со дна, где наиболее важные вещи, а не с вершины, где все уже очищено, где сливки и тому подобное. Это начинается с примесей и менералов и всего, что опускается вниз на дно. Вы начинаете с грязной работы, но это само по себе становится ступенькой. А затем постепенно вы все больше и больше открываете вершину. И поскольку вы открываете верхний слой постепенно, он приходит не вызывая удивления. Если же начинаешь с красивых и богатых вещей в верхнем слое, тогда не хочешь опускаться вниз, потому что внизу можно обнаружить любые вещи. Не хочется входить туда. Начинаешь открывать, что там что-то подозрительно.

Итак, мы начинаем снизу, с наиболее грубой части. Это наша отправная точка. Вы не должны начинать с совершенного или прекрасного. Когда начинаешь снизу, вся структура, включая основание, становится устойчивой. Поскольку вы уже имели дело с наихудшими вещами, то что может быть хуже?

В нашем виде учения мы могли бы начать со сливок. Но тогда личность не была бы удовлетворена сливками, потому что она бы не получила никакого впечатления об их ценности. Поэтому мы должны идти через весь процесс оценивания. Мы должны начать снизу, а затем подниматься. С точки зрения самого просветления это можно было бы назвать бесполезной игрой, но с точки зрения неочищенного, нераскрытого процесса это необходимо. Это игра, практика – это игра, но вы должны пройти через это.

o Глава 8. Практика и интеллект

Дело в том, что некоторые вещи могут быть вне нашего постижения. Но если вам хватает дисциплины выслушать их, в определенный момент они начинают соответствовать вам. Они возвращаются к вам автоматически, сами собой, а не благодаря вашей попытке действительно настроиться на НИХ и работать над ними.

Медитационную практику вы начинаете, вводя себя в обуславливающий процесс. Однако в Результате такого действия само обуславливание истощается. Процесс обуславливания начинает давать ростки, но само обуславливание уходит. Тогда начинается брожение семян.

Этот вид обуславливающего процесса, о котором вы говорили, подобен медитации. Нравится вам или нет, вы продолжаете медитировать.

Если вы спросите личность: «Как ты знаешь, что ты есть то, что есть?», – наиболее простой ответ на это: «Я вижу себя в зеркале. Я есть то, что я есть. У меня есть тело». Но если вы попытаетесь пойти за пределы этого и отыскать некоторый дальнейший принцип обоснования, вы не обнаружите ничего. Вот почему Сутра Сердца говорит: «Нет ни глаза, ни уха, ни носа, ни языка, ни тела…» Ваш глаз –просто глаз, это не ваш глаз; ваш нос – просто нос, но это не ваш нос. Ничто не есть вы. Во всей системе вашего тела каждая часть имеет собственное название, собственное место. Оно состоит из множества вещей, но нет такой вещи как вы.
Поэтому вы начинаете превосходить ум-тело, вашу собственную версию тела как плотной сплошной вещи, именно благодаря видению индивидуальности каждой частицы в теле. Но вы не должны разрушать тело, через тело вы учитесь.

Мы не столько трансцендируем понятие тела в целом, сколько пытается отойти от нашей тенденции укрываться в теле как в гнезде, от этого имеющегося представления у вас о полной безопасности, оттого что тело – защищенное место и оттого, что мы можем вернуться в него как в нашу крепость. Даже если мы выходим за его пределы, непрерывность не представляется большой проблемой.

Это не имеет никакого отношения к эго. Эго есть воображение централизованного укрытия, гнезда, которое дает надежную защиту. Вы пугаетесь мира вне ваших проекций, так что вы просто возвращаетесь в вашу комнату для сидения и окружаете себя комфортом. В связи с этим вопросом существует общее непонимание Буддизма. Люди удивляются: кто тогда, если нет эго, достигает просветления, кто выполняет все свои действия? Если у вас нет эго, как вы едите, как вы спите? В этом случае эго принимают скорее за физическое тело, а не за то, что оно есть – параноидный страховой полис, укрепленное гнездо эго. Ваше бытие может продолжаться без вашей постоянной защиты себя. Фактически вы становитесь более непобедимыми, если не защищаетесь.

[Соня]

Чогъям Трунгпа - Безумная мудрость

В книгу вошли записи двух семинаров Чогьяма Трунгпы, посвященных безумной мудрости - особому подходу к духовной практике и жизни. В качестве иллюстрации к учению Чогьям Трунгпа использует жизнеописание великого буддийского святого Падмасамбхавы.

Полностью - тут:
https://www.e-reading-lib.com/book.php?book=1028726





Чогьям Трунгпа Ринпоче - Безумная мудрость

СЕМИНАР ПЕРВЫЙ
Изначальная невинность

Представление тантры о просветлении иное – оно связано с молодостью и невинностью. Этот образ можно обнаружить в жизни Падмасамбхавы, где просветлённое состояние ума предстаёт не пожилым и умудрённым опытом, а молодым и свободным. В данном случае юность и свобода связаны с рождением пробуждённого состояния ума. Пробуждённое состояние ума подобно утру, рассвету – свежему, сияющему, полностью пробуждённому. Это характерная особенность рождения Падмасамбхавы.
Отождествив себя с путём и с соответствующим к нему отношением, мы вдруг обнаруживаем, что в них есть что то прекрасное. Этому пути присуща свежесть, ярко контрастирующая с монотонностью следования программам различных практик. Свершаются новые открытия. Новое открытие – это рождение Падмасамбхавы.
Падмасамбхава родился из цветка лотоса на озере в Уддияне. Он выглядел как восьмилетний ребёнок. Он был любознательным, умным, юным, беззаботным. Будучи беззаботным, он ни к чему не боялся прикасаться.
Рождение ребёнка из цветка лотоса в таком диком пустынном месте посреди озера не может быть понято концептуальным умом. Во первых, ребёнок не может родиться из лотоса. Во вторых, такая дикая горная местность слишком враждебна, чтобы благоприятствовать рождению ребёнка, к тому же здорового. Такое рождение невозможно. Однако невозможные вещи, находящиеся за пределами нашего воображения, иногда случаются. В сущности, невозможные вещи случаются даже до того, как включается наше воображение, так что мы точно можем описать их как невообразимые и даже немыслимые, запредельные.

Падмасамбхава родился из лотоса на этом озере. Он родился принцем – юным и милым, а также умным, страшно умным. Его ясные глаза смотрят на вас. Он не боится ни к чему прикасаться. Иногда бывает даже немного неловко находиться рядом с ним, с этим чистым и прекрасным восьмилетним младенцем.
кто то работает очень усердно и в результате достигает покоя в уме. Это типичная идея, но в случае с Падмасамбхавой всё иначе Можно быть просветлённым и в то же время подобным ребёнку. Именно так всё обстоит на самом деле: если мы пробуждены, мы всего лишь дети. На первой стадии наших переживаний мы всего лишь дети. Мы невинны, потому что вернулись к исконному состоянию бытия.
Мы способны найти свою собственную невинность и детскую прелесть, качество принцев и принцесс внутри нас самих. Обнаружив всё своё смятение и все невротические состояния, мы начинаем осознавать, что они безвредны и беспомощны. Затем мы постепенно находим внутри самих себя качество невинного ребёнка. И не означает, что мы уменьшаемся до ребёнка. Скорее мы обнаруживаем внутри свойство, подобное детскому. Мы становимся свежими, любознательными, оживлёнными; мы хотим узнать о мире и о жизни как можно больше. Мы лишаемся всех своих предрассудков. Мы начинаем осознавать себя – это подобно второму рождению. Мы обнаруживаем свою чистоту, исконную невинность, вечную молодость.

Первый прорыв дарит нам качество ребёнка, но нас всё ещё волнует, хотя больше и не ужасает вопрос о том, как справляться с жизненными обстоятельствами. Мы испытываем такое ощущение, будто протягиваем руки и впервые начинаем исследовать всё неизвестное. Наше ощущение двойственности, вещи, которые казались нам давно известными, все наши предубеждения – всё это становится ложью и просто отпадает. Сейчас мы впервые распознаём истинное свойство пути. Мы отказываемся от сокровенных территорий своего эго или, по меньшей мере, осознаём их.
Чем больше мы осознаём эго и его невроз, тем ближе мы к детскому состоянию ума, не знающему, как сделать следующий шаг в своей жизни. Люди часто спрашивают: «Предположим, я медитирую, а что я буду делать потом? Если я достигну умиротворённого состояния ума, как я буду справляться со своими врагами и начальниками?» В сущности, мы задаём очень детские вопросы. «Если на пути развития случится то то и то то, что же будет дальше?». Это очень инфантильно, по детски; это проявление свежего восприятия, вновь открытое ощущение всего таким, как оно есть.
Падмасамбхава как дитя представляет это совершенное, детское состояние, в котором не существует двойственности, нет «этого» и «того». Это состояние всеобъемлюще. В нём также присутствует ощущение свежести, поскольку это состояние тотально, повсеместно и не содержит ориентиров. И если нет ориентиров, ничто не загрязняет концепции и идеи. Это единое, абсолютно и наивысшее явление.

Вечность и кладбище

Опыт переживания вечности Падмасамбхавой как Ваджрадхарой – или его существования как вечности – совсем иной. В опыте Падмасамбхавы присутствует ощущение непрерывности, поскольку он превзошёл страх рождения, смерти, болезни и всех видов боли. Есть только постоянная жизнь, интенсивное ощущение, что он, Падмасамбхава, в сущности, не живёт и не существует, – скорее живёт и существует мир, а следовательно, он и есть мир, а мир есть он. Он обладает властью над миром, поскольку не имеет власти над миром. Он не желает занимать позицию могущественного человека.
Ваджрадхара – это санскритское имя. «Ваджра» означает «нерушимый», «дхара» – «держатель». Итак, Падмасамбхава достигает состояния вечности как «держатель нерушимости» или «держатель непоколебимости». Падмасамбхава достигает вечности, поскольку рождён как абсолютно чистое и совершенно невинное дитя – он настолько чист и невинен, что лишён страха перед исследованием мира рождения и смерти
вместо того чтобы считать мир угрожающей ситуацией, Падмасамбхава стал воспринимать его как свой дом. Так он достиг изначального состояния вечности, в корне отличающегося от состояния увековечивания эго
В сущности, несмотря на все окружавшие его ужасы, он считал это место своим новым дворцом. Наблюдая за непостоянством жизни, Ваджрадхара увидел вечность жизни, постоянный и непрерывный процесс смерти и рождения.
Но, если мы отождествим себя с Падмасамбхавой, то всегда будем бесстрашны. Хаос может воодушевлять нас – настолько, что в каком то смысле превратится в порядок. Хаос может стать упорядоченным хаосом, а не просто запутанной неразберихой, если у нас получится установить контакт с миром, как он есть.

Падмасамбхава отправился в ближайшую пещеру и медитировал на принципе вечности природы будды: природа будды существует вечно, ей ничего не угрожает. Постижение этого принципа – одна из пяти стадий видьядхары: первая стадия, именуемая видьядхарой вечности.
«Видьядхара» значит «тот, кто хранит научное знание» или «тот, кто достиг полной безумной мудрости». Итак, первая стадия безумной мудрости – это мудрость вечности. Нам вообще ничего не угрожает, и всё есть украшение. Чем сильнее хаос, тем в большей степени всё становится украшением. Таково состояние Ваджрадхары.
Падмасамбхава не нуждался в обучении, поскольку был пробуждённым уже в момент рождения. Он двигался из дхармакайи в самбхогакайю, а внезапная вспышка просветления не требует подготовки. Она не нуждается в системе образования. Такова врождённая природа, не зависящая ни от какой тренировки.

В сущности, само представление о необходимости обучения чему либо ущербно, поскольку заставляет нас считать, что мы не можем обладать внутренним потенциалом, а следовательно, должны сделать себя лучше, чем мы есть, пытаться соревноваться с героями и мастерами. Поэтому мы пытаемся подражать героям и мастерам, веря, что в конце концов посредством некоего психофизического перехода сможем стать ими. И хотя на самом деле ими не являемся, мы верим в то, что сможем ими стать, просто подражая их поведению – притворяясь и постоянно внушая себе, будто являемся теми, кем на самом деле не являемся. Но когда случается внезапная вспышка просветления, такое притворство становится невозможным. Вам не надо никем притворяться. Вы уже кто то. В любом случае в вас есть определённые тенденции и предрасположенности. Вопрос только в том, как применить их на практике.
Применяя подход Падмасамбхавы к духовности, мы не ищем чего то, что подтолкнёт нас, не ищем вдохновения или блаженства. Напротив, мы погружаемся во всё раздражающее, что есть в жизни, ныряем в раздражение и делаем его своим домом. Если нам удаётся превратить раздражение в свой дом, оно становится источником великой радости, трансцендентной радости – махасукха, – поскольку там вообще не существует никакой боли. Такой вид радости уже не связан с болью, он не противопоставляется ей. Всё становится чётким, ясным и доступным для понимания, и нам удаётся взаимодействовать с этим.
Для начала мы рассматриваем боль как нечто вполне реальное, нечто действительно существующее, имеющее место быть. Мы не относимся к ней как к предмету учения или философии. Это просто боль, простой психологический дискомфорт. Вы не уходите от боли, потому что, если вы уйдёте, вам не с чем будет работать.


Вопрос: Каким образом ощущение себя «как дома» в раздражающих ситуациях соотносится с принципом мандалы?
Ответ: Оно уже и так само по себе является мандалой. Контакты с раздражающими факторами дают понять, что существует множество видов раздражителей и бесконечное число их вариаций. Это и есть мандала. Вы именно там. Мандала – это ощущение тотального существования, и вы – в её центре. Вот вы где – в центре раздражения. Это очень мощное переживание.
Сущность безумной мудрости в том, что вы перестаёте создавать стратегические программы, у вас больше нет идеалов. Это всегда научно в том смысле, что неизменно соответствует природе элементов.

Позвольте происходящему происходить

Мы не рассматриваем Падмасамбхаву с внешне мифологической или внешне исторической точки зрения. Мы пытаемся докопаться до «мозга костей», проникнуть в мгновенный изначальный аспект Падмасамбхавы и увидеть, как он взаимодействует с жизнью. Это священный, или тантрический, способ изучения жизни Падмасамбхавы, противоположный оценкам и интерпретациям, рассматривающим его как чисто историческую или мифическую фигуру – как, например, короля Артура или другого подобного персонажа.
В заключение было бы полезно обсудить, как нам относиться к Падмасамбхаве. Сейчас мы говорим о Падмасамбхаве скорее как о космическом принципе, нежели об историческом персонаже, индийском святом.

СЕМИНАР ВТОРОЙ
Падмасамбхава и энергия тантры

Вопрос: Каково ощущение безнадёжности?
Ответ: Это просто чистая безнадёжность. Нет никакой опоры, нет почвы под ногами.
Безнадёжность – это не уловка. Всё по настоящему, понимаете, это истина. Это истина безнадёжности, а не доктрина безнадёжности.
Другими словами, вам кажется, что, будучи умным путешественником, вы способны обмануть путь, но потом начинаете понимать, что являетесь самим путём. Вы не можете обмануть путь, потому что вы и есть путь. Вы обязательно получите очень сильное напоминание о безнадёжности.
У вас нет почвы под ногами, абсолютно никакой опоры. Вы полностью опустошены, но даже опустошение вы не считаете своим домом, потому что вы настолько совершенно, абсолютно лишены надежды, что даже одиночество больше не является вашим прибежищем. Всё совершенно безнадёжно.

Безнадёжность и трикайя

Ощущение безнадёжности можно напрямую связать с практическим уровнем нашей повседневной жизни. Жизнь на практическом уровне не содержит тонкой философии или тонких мистических переживаний. Она просто есть. Если мы способны увидеть это, скажем так, бытие, появляется чувство понимания. Мы испытываем мгновенное просветление. Без ощущения безнадёжности невозможно рождение внезапного просветления. Только отказ от планов может привести к абсолютному, определённому, позитивному состоянию бытия, являющемуся осознанием того, что мы – здесь и сейчас – уже просветлённые существа.

Бесстрашие

Можно сказать, что уникальное качество безумной мудрости – это свойство внезапного просветления. Восемь аспектов Падмасамбхавы – это не последовательный процесс; все они одновременны. Однако его единственное проявление – это проявление безумной мудрости.
Тексты содержат следующее описание человека безумной мудрости: «Он подчиняет тех, кого следует подчинить, и уничтожает тех, кто должен быть уничтожен». Идея заключается в том, что удар, который вы получите при взаимодействии с человеком безумной мудрости, зависит от потребностей вашего невроза. Безумная мудрость позволяет вам взглянуть в зеркало. Вот почему безумная мудрость Падмасамбхавы универсальна. Безумная мудрость может принимать любую форму без ограничений, в том числе без ограничений логики. Зеркало не пойдёт с вами на компромисс, если вы уродливы. Вам не в чем винить зеркало и незачем разбивать его. Чем сильнее вы будете бить зеркало, тем больше будет осколков, каждый из которых вновь отразит ваше лицо. Поэтому природа мудрости Падмасамбхавы в том, что она не знает ограничений, уступок и компромиссов.

… Но с точки зрения безумной мудрости просветление в корне отличается от этого представления. В нём нет ничего от старости и мудрости. Оно скорее связано с молодостью и мудростью, поскольку обладает невероятной открытостью к исследованию возникающих в наших жизнях переживаний .
Кроме того, просветление обладает свойством бесстрашия, оно не относится к внешнему миру как к врагу, не считает, что мир готов наброситься на нас, если мы не позаботимся о себе. Напротив, исследование лезвия бритвы вызывает невероятный восторг. Это подобно тому, как ребёнок берёт лезвие, край которого намазан мёдом. Он начинает слизывать мёд и одновременно со сладким вкусом обнаруживает капающую с кончика языка кровь. С точки зрения здравого смысла безумной мудрости, одновременные боль и наслаждение достойны исследования. Такая естественная любознательность – качество юного принца в Падмасамбхаве. Это совершенный образец беззаботности и в то же время исключительной внимательности, готовности учиться и стремления исследовать.

Это не обучение в смысле сбора информации – скорее это впитывание всего происходящего вокруг нас, постоянное взаимодействие с происходящим. Это не такой вид обучения, который подразумевает изучение чего либо для последующего использования в целях самозащиты. Мы познаём вещи, поскольку нам приятно, фантастически интересно их изучать. Это похоже на детские игры с игрушками. Дети находят игрушки повсюду, и эти игрушки не предназначены для обучения – это просто окружающие их вещи.

Падмасамбхава родился из лотоса без родителей, поскольку не нуждался в обучении. Он не нуждался в родителях, которые приучили бы его к ответственной, благоразумной взрослой жизни. Считается, что в момент рождения из лотоса он был уже восьмилетним. Но мы могли бы сказать, что он родился восьмидесятилетним. Здесь нет возрастных ограничений. В любом возрасте Падмасамбхава будет маленьким ребёнком или, лучше сказать, взрослым ребёнком. Это одно и то же.
Здесь одним из важнейших моментов является чувство исследования нашего состояния бытия, не зависящего от образования и сбора информации. Мы просто исследуем, потому что мы очарованы, как дети, играющие с игрушками. Это детское качество присутствует в нас постоянно. Это качество Падмасамбхавы.

Кроме того, это качество содержит бесстрашие. Наша проблема с бесстрашием заключается в том, что сансарический подход к жизни мешает нам свободно заниматься исследованием. И хотя мы страстно желаем этого, мы всё же считаем, что можем пострадать, если зайдём в своих исследованиях слишком далеко. Это страх. Младенческое качество Падмасамбхавы бесстрашно, так как он не беспокоится о том, что может пораниться. Это вовсе не означает, что ему присущ мазохистский или садистский настрой. Это означает лишь то, что у него есть чувство принятия, чувство полной открытости в отношениях с внешним миром, и отношения эти просты и прямолинейны. Он взаимодействует с вещами не потому, что они чему то учат, а просто потому, что они есть. Взаимодействие просто происходит, развивается.
Однако способность к исследованию зависит от бесстрашия.

Это другой подход к истинам – точнее, не другой, а, можно сказать, подлинный. В нём страдание не рассматривается как нечто такое, чего следует избегать или от чего следует отказываться, – скорее оно рассматривается как истина. Понимаете, что я имею в виду?
Вопрос: Это то, что мы пробуем на вкус.
Ответ: Да, это то, что мы пробуем на вкус, тщательно исследуя все тонкости ощущения, подобно младенцу.
Вопрос: Я встречал метафору о слизывании мёда с лезвия бритвы, которую вы использовали, в книге «Жизнь и учение Наропы». Исследование должно причинять боль?
Ответ: Боль в этот момент необязательна. Переживания не рассматриваются как болезненные или приятные. Они просто есть.

Пренебрежение собственными ограничениями разрушительно.

Идея безумной мудрости заключается не в том, чтобы дичать и юродствовать. Скорее дело во встрече со своим страхом. Глубина ваших исследований зависит от уровня ваших взаимоотношений с глубинным страхом (я не говорю здесь о «победе» над ним).
Итак, как ни странно, можно сказать, что безумная мудрость очень робка и труслива. Трусость порождает безумную мудрость. Осторожность – лучшая из составляющих частей доблести.
Учение о пути бодхисаттвы основано на росте, взрослении, увеличении опыта. Вы обретаете одну парамиту за другой. Однако в примере Падмасамбхавы нет идеи о том, что просветление возникает путём накопления опыта и всего прочего. Стиль Падмасамбхавы – это стиль чистого переживания жизненных ситуаций подобно спонтанно существующему младенцу или существу, готовому навеки остаться младенцем.
Итак, самое главное здесь – это юность просветлённого состояния бытия. Юность – это непосредственность переживания, его исследовательский характер.
Вы можете спросить: «А не состарит ли нас исследование?». Нам приходится вкладывать в процесс познания так много энергии. Не уподобимся ли мы путешественнику, стареющему в процессе путешествия? С точки зрения безумной мудрости этого не произойдёт. Исследование это не напряжение. Вы можете делать одно и то же снова и снова, и каждый раз будете обнаруживать новые грани – это будет молодить вас.
Открытия связаны с энергией, постоянно подпитывающей вас. Благодаря ей ваша жизнь обретает здоровое, очень полное состояние. Так что каждый раз в ходе исследования ваше здоровье укрепляется. Вы постоянно возвращаетесь к чувству своевременности вашего опыта, вашей жизни. И всё становится постоянным омоложением.

Вопрос: Сначала вы сказали, что ребёнок был бесстрашным, а потом, что трусость – это путь. Не противоречит ли одно другому?
Ответ: В данный момент они оба сводятся к одной вещи. Вы бесстрашны, потому что не выходите за пределы определённых ограничений; вы бесстрашны «так, как есть», а следовательно, вы также трусливы. Возможно, это сложно понять. Я не уверен, что вполне ясно изъясняюсь.

Вопрос: У меня такой же вопрос. Когда вы говорите нам: «Как вам угодно», – кажется, что у нас есть выбор в отношении наших ограничений, как будто мы создаём их сами.
Ответ: А почему нет? Ваши ограничения – это ваши ограничения.
Вопрос: Они не ощущаются как мои ограничения. Они являются чем то, что я обнаруживаю по ходу дела.
Ответ: Да, вам было необходимо их обнаружить, и вы создали их по ходу дела.
Вопрос: Вы хотите сказать, если бы я хотел, я мог бы обнаружить вместо них другие ограничения?
Ответ: Точно! В этом то всё и дело.

Вопрос: В чём смысл выхода за пределы ограничений? Кажется, вы говорили о том, что безумная мудрость не рекомендует нам выходить за пределы ограничений?
Ответ: Да. Выход за пределы ваших ограничений – это скорее фантазия, чем настоящий выход за пределы ограничений. Это создание мира грёз.

Вопрос: Вы разделяете сконструированные и более реальные ограничения?
Ответ: Конечно.
Вопрос: Значит, не следует пытаться выйти за пределы реальных ограничений?
Ответ: Вы в любом случае не сможете выйти за их пределы. Они настоящие. Вы не можете этого сделать. Вы не можете иметь с ними дело. Вам это было бы не по силам.
Ответ: Видите ли, в чём дело: мы не доверяем даже собственным способностям. Как правило. И здесь бесстрашие может сыграть важную роль – в исследовании полного пространства своих сил и возможностей. Итак, суть бесстрашия не в том, чтобы сделать нечто из ряда вон выходящее за пределами своего измерения, а в том, чтобы познать полный спектр своих сил.

Вопрос: Страх – это нечто большее, чем просто проекции?
Ответ: Страх – это послание, а также радар. Это, как правило, ситуация, связанная с отношениями. Страх не абсолютен. Он зависим от двойственности. Мне кажется, подход безумной мудрости к страху не рассматривает его исключительно как нечто раздражающее и надоедливое – в нём есть осознание разумности страха. Страх о чём то сообщает. Он заслуживает уважения. Иными словами, страх – это очень мудрый сигнал.

Вопрос: Моё ощущение страха таково, что он действительно кажется мне главным выражением моего заблуждения. Каждый день я чувствую, что это ложь и ловушка, огромная энергетическая ловушка. Я просто стараюсь держаться изо всех сил, чтобы не последовать её импульсу.
Ответ: Видите ли, дело в том, что вы не можете обмануть страх или напугать его. Вы должны уважать страх. Вы можете говорить себе, что он нереален, что это просто обман. Но такой подход очень сомнителен. Лучше развивать уважение, осознавая, что невроз – это тоже полезная информация, а не мусор, который просто должен быть выброшен.
Это и есть точка отсчёта – идея единства сансары и нирваны. Сансара не считается лишь неприятностью и помехой – она содержит собственное мощное послание, достойное уважения.

Вопрос: Я далёк от того, чтобы отбросить это, и в то же время, не хочу концентрироваться на этом как на проблеме, делать из этого загадку. Есть очень тонкое равновесие между тем, чтобы не отбрасывать это и постараться это отпустить.
Ответ: Да, у вас уже есть переживание, и вам не нужно спрашивать пережившего его о том, как дипломатично обойтись с ним.
Вопрос: Вообще то, мне не кажется, что у меня есть выбор. Страх обладает огромной силой.
Ответ: В этом нет ничего плохого. Значит, у вас нет возможности обдумывать и планировать. Просто ныряйте.

Вопрос: Существует вид страха – угрожающий эго – когда одна из твоих иллюзий чувствует угрозу. Есть ли разница между таким страхом и страхом выхода за пределы настоящих ограничений?
Ответ: Да, похоже, разница есть. Есть страх не справиться с тем, что имеешь, а есть чувство потребности в чём то большем, чем то, что у тебя есть. Неуверенность в том, как справиться с тем, что есть, можно победить при помощи прыжка, но необходимость создавать новые развлечения – это обман.
Вопрос: Обман выхода за пределы своих ограничений?
Ответ: Да.

Вопрос: Можно ли совершить прыжок, не беспокоясь о своих ограничениях?
Ответ: Прыгайте, если можете. В противном случае вы не сможете сдвинуться с места. Если можете – прыгайте. Тогда, прыгнув, вы естественным образом вернётесь [к правильным взаимоотношениям со своими ограничениями]. Если только вы не попытаетесь совершить сенсационный прыжок. В этом случае вы даже не знаете, что делаете, но делаете это, потому что хотите развлечься. Это как принять слишком большую дозу.

Вопрос: Ощущение открытия, о котором вы говорили, похоже на поддержание открытости своего пространства или это другая идея?
Ответ: Да, вероятно, похоже. Открытие не должно быть проявлением чего либо. Это отношение, готовность с радостью принять всё, что встретится на пути. В некотором роде это чувство двойственности.

[Соня]

Смерть и ощущение переживания

Исследование молодым принцем жизненных ситуаций связано с чувством вечности. Исследование жизненных ситуаций – это дружба с миром, а дружба с миром заключается в том, чтобы доверять ему. [Мир заслуживает доверия потому, что] в нём есть нечто вечное. Говоря о вечности, мы не принимаем философских убеждений этерналистов и не имеем в виду, что некая отдельная сущность пребывает вечно. В этом случае отсутствие непрерывности также является выражением вечности. Но прежде чем говорить о вечности, было бы неплохо поговорить о смерти.
Смерть – это опустошительный опыт, в котором наши привычные стереотипы не могут оставаться такими, как нам хочется, и прекращают своё существование. Нами овладевает новая сила, новая энергия – «смертность», или пресечение непрерывности. И к этому пресечению нельзя подступиться ни с какой стороны. Вы не можете взаимодействовать с этой силой, поскольку не можете ей угодить. Вы не можете подружиться с ней, не можете обмануть её, не можете её уговорить. Она невероятно мощна и бескомпромиссна.
К тому же эта бескомпромиссность блокирует ожидания от будущего. У нас есть всевозможные планы – проекты, над которыми нам хотелось бы работать. Даже если жизнь нам наскучила, нам всё ещё хочется вернуть себе эту скуку. Мы постоянно надеемся, что наши болезненные повседневные ситуации изменятся к лучшему или что мы сможем найти способ продлить приятные ситуации. Но чувство смерти очень могущественно, очень естественно и очень реально.

Если мы принадлежим к менее традиционной части общества, то мы можем подойти к умирающему человеку и сказать: «Ты умираешь», – и в то же время попытаться донести до него: «В конце концов, ничего плохого не происходит. С тобой всё будет хорошо. Вспомни об обещаниях непрерывной вечности, которые ты слышал. Подумай о Боге, подумай о спасении». Мы всё так же не хотим углубляться в суть. Мы не говорим о чистилище, об аде или о мучительных испытаниях бардо. Мы пытаемся посмотреть в лицо ситуации, но испытываем в этом затруднения. И хотя мы достаточно смелы, чтобы сказать, что человек скоро умрёт, мы добавляем: «Но с тобой всё будет в порядке. Все, кто тебя окружает, настроены позитивно, мы все любим тебя. Возьми с собой нашу любовь к тебе, и используй её, когда будешь уходить из этого мира». Таково наше отношение [уклонения] от смерти.

Настоящий опыт смерти это ощущение прекращения существования. Обычное течение повседневной жизни прекращает своё существование, и вы превращаетесь в нечто иное.
Основной эффект этого опыта всегда один – вне зависимости от того, верите вы в перерождение или нет: это прекращение ваших действий. Вы оставляете всех, кто окружал вас, позади. Вы уже не сможете прочесть недочитанную книгу. Вы уже не сможете закончить те курсы, которые посещали. Возможно, люди, верящие в учение о перерождении, скажут вам: «Ты дочитаешь книгу, когда вернёшься. Ты снова будешь с нами. Возможно, ты будешь одним из наших детей. Подумай об этих возможностях». Они говорят все эти слова и дают всевозможные обещания. Они обещают пребывание с Господом или возвращение в мир и продолжение оставленных дел.
В таком разговоре есть что то не совсем открытое. Даже несмотря на веру в вечность и перерождение присутствует страх, который испытывают обе стороны. В отношении к смерти присутствует страх или замешательство. Даже когда вы читаете своему другу главу из «Тибетской книги мёртвых», сохраняется ощущение чего то нежелательного. Вы можете сказать другу: «Хотя с тобой происходит что то ужасное, существует нечто более великое. Теперь у тебя будет возможность по настоящему испытать то, что описано в „Тибетской книге мёртвых“. И мы поможем тебе в этом!» Но, что бы мы ни делали, какую бы позитивную картину ни пытались нарисовать, чувство, что ничего нельзя исправить, сохраняется.

Удивительно, но, кажется, многих людей, особенно на Западе, очень волнует первое прочтение «Тибетской книги мёртвых». Поразмыслив над этим фактом, я пришёл к заключению, что волнение возникает из за множества удивительных обещаний. Захватывающие обещания «Тибетской книги мёртвых» практически затмевают саму смерть. Ведь мы так долго искали способ разрушить то, что нас раздражает, в том числе и смерть. Богатые люди тратят много денег на гробы, макияж и хорошую одежду для покойника. Они оплачивают дорогие похоронные ритуала и пытаются сделать всё возможное, чтобы скрыть смущение, связанное со смертью. Вот почему «Тибетская книга мёртвых» столь популярна и считается таким потрясающим текстом.
По этой же причине люди обрадовались идее перерождения и заинтересовались ею. Несколько десятилетий назад, когда идея перерождения впервые получила широкую известность, все были очень взволнованы. Это ещё один способ посягнуть на смерть. «Ты продолжишь своё существование, у тебя остались кармические долги, которые нужно отдать, и друзья, к которым надо вернуться. Возможно, ты вернёшься как мой ребёнок». Никто и не подумал о том, что может вернуться как комар или домашнее животное.
Обсуждаемый нами подход к смерти очень странный, чрезвычайно странный.

Когда мы говорим об обнаружении вечности Ваджрадхарой, а именно так зовётся следующий аспект Падмасамбхавы, мы не рассматриваем его как победу над смертью или замещение нашего раздражения существованием смерти. Вечность в этом смысле связана с истинным видением жизненных фактов. Существует как боль, так и удовольствие. Существует негативный аспект мира. Но вы всё равно можете взаимодействовать с ним.
В сущности, развитие такого чувства вечности – это дружба. Мы можем считать человека другом, несмотря на его угрожающие качества. В сущности, именно по этой причине мы становимся друзьями.
Взаимодействовать с вечностью в таком смысле – значит, стать королём жизни, её хозяином. И если владыка жизни – её настоящий владыка, к его империи присоединена и смерть. Итак, владыка жизни – это владыка жизни и смерти. И этот владыка жизни известен как Ваджрадхара.

На кладбище молодой принц открывает новый подход к жизни, или скорее новый подход к жизни открывает принца. Можно сказать, что на этом этапе Падмасамбхава становится «полноценным гражданином», поскольку чувство вечности приносит нерушимость – нерушимость в том смысле, что ничто не является источником угрозы или дискомфорта. Вот о какой вечности мы говорим. Смерть больше не рассматривается как угроза.
Для Падмасамбхавы переживание смерти – это опыт одного из аспектов жизни. Его не волнует увековечивание своей личности или своего существования. Можно сказать, что такой подход превосходит подход йогина или сиддхи. Скорее это подход будды, поскольку такой опыт не считается достижением – это не открытие, не победа и не форма мести. Эти переживания просто возникают, а поскольку они возникают, Падмасамбхава сонастраивается с ними. Итак, Падмасамбхава как Ваджрадхара становится владыкой жизни и смерти, держателем ваджры, держателем нерушимой энергии – буддой самбхогакайи.

Следующее путешествие Падмасамбхавы связано с его желанием исследовать всевозможные ситуации обучения, а также общаться с великими учителями того времени. Он посещает одного из ведущих учителей традиции маха ати Шри Симху, предположительно, пришедшего из Таиланда (Сиама) и жившего в пещере на другом кладбище. Ваджрадхара, самбхогакайя аспект Падмасамбхавы, пришёл к нему с вопросом о том, как уничтожить ощущение переживания. Тогда Шри Симха уменьшил Падмасамбхаву до слога ХУМ, который означает проникновение.
Вы не пытаетесь растворить ощущение или относиться к нему как к иллюзии. Вы проникаете внутрь переживания. Переживание подобно ёмкости со множеством дыр, так что оно не может дать вам достойное укрытие, должный комфорт. Проникая внутрь или прокалывая переживания, вы словно делаете дыру в удобном гамаке, висящем под деревом: если вы пытаетесь сесть в него [когда он продырявлен], вы оказываетесь на земле. Таково проникновение семенного слога ХУМ.
Уменьшив Падмасамбхаву до слога ХУМ, Шри Симха проглотил его и выпустил через анальное отверстие. Таким образом, он дал ему опыт нирманакайи, способности полностью и всесторонне проникать в мир явлений, принося и передавая ему послание.

Уничтожив чувство самосохранения и достигнув ощущения вечности, Падмасамбхава развивает чувство проникновения. [Конечно, на самом деле он ничего не развивает – он просто проходит эти стадии. Мы рассказываем историю Падмасамбхавы в соответствии с тем, каким мы его сконструировали, и не пытаемся доказать, что он действительно всё это делал.] Именно тогда Падмасамбхава приобрёл славу великого йогина, способного подчинять время, управлять днём, ночью и четырьмя временами года. Этот йогический аспект Падмасамбхавы носит имя Ньима Озер. Ньима Озер пронзил насквозь все концептуальные представления о времени, дне, ночи и временах года. В соответствии с иконографией его изображают держащим солнце за лучи, как за уздечку.
Идея не в том, что достижение некоторых тонких переживаний может привести вас к такому полному поглощению, благодаря которому вы перестанете ощущать разницу между днём и ночью и временами года. Дело скорее в том, что концептуальное отношение ко времени суток, временам года, к боли, наслаждению и т. д. пронзено насквозь. Обычно день, ночь и четыре времени года создают комфорт, давая ощущение взаимодействия с реальностью, с элементами: «Сейчас лето, теперь мы связаны с осенью, наступила зима, а сейчас мы встречаем весну. Как хорошо жить! Как хорошо жить на земле, это лучшее место для людей, это наш дом! Уже поздно, время ужинать. Хорошо бы начать день с полноценного завтрака». И так далее. Наш образ жизни управляется этими концепциями. Надо делать так много дел в такт со временем – и это подобно раскачиванию в гамаке, в удобном ложе на свежем воздухе. Но Ньима Озер продырявил этот гамак. Теперь вы не сможете расслабиться, качаясь в гамаке, сладко задремав на свежем воздухе. Это и есть пронизывающее свойство.

Вопрос: Вы удобно устроились в гамаке, прикорнули. Затем вы проникли в суть удобной видимости этого гамака. Что с вами происходит? Вы встаёте?
Ответ: Вы оказываетесь на земле.
Вопрос: Но вы насторожены?
Ответ: Да. Одно из качеств – это скорее пробуждение, нежели поглощённость.
Вопрос: Если Падмасамбхава – великий йогин, контролирующий время, значит ли это, что время не властно над ним так, как над нами?
Ответ: Дело, в общем то, не в подчинении времени и не в его влиянии. Дело в обнаружении вне временья. Если перевести это на более простой язык, можно сказать «контроль над временем».

Вопрос: Вы несколько раз подчёркивали, что Падмасамбхава ничему не учился, но в некотором смысле всё знает. Я не понимаю, почему мы не можем смотреть на него как на обычного человека, который, подобно любому из нас, на разных этапах изучал разные вещи.
Ответ: Мы можем относиться к своим собственным этапам точно так же. Процесс нашего духовного развития – как бы вы его ни называли – это скорее процесс «раз учения», нежели процесс накопления опыта. Стиль Падмасамбхавы – это раскрытие, «раз учение», устранение проявленных оболочек слой за слоем.

Вопрос: Процесс разоблачения или «раз учения» похож на ряд последовательных смертей. Почему он должен быть таким болезненным? Почему он не может походить на освобождение, несущее радость?
Ответ: Ну, это и есть радость – просто мы слишком много сетуем и жалуемся. Мы легче осознаём непроглядность тьмы, чем яркость света.

Вопрос: Похоже, правильное отношение к смерти подразумевает отсутствие стратегии. Необходимо ли оставить страхи, чтобы освободиться от стратегий? Можно ли просто взаимодействовать со своим страхом?
Ответ: На самом деле страх – очень интересная вещь. В нём, наряду со свойством слепой паники, есть проницательность. Так что, похоже, если вы оставите надежду чего либо достичь, то, прислушиваясь к страху, вы будете настраиваться на прозрение. Искусные средства спонтанно возникают из самого страха, так как страх, по видимому, очень находчив. По сути, он является противоположностью безнадёжности. Но в страхе также присутствует элемент паники, а также качество немоты и глухоты – знаете, когда просто делаешь, что можешь. И всё же страх без надежды обладает проницательностью.

Вопрос: Проницательность страха заключается в том, что он обнаруживает свою причину?
Ответ: Не только. В нём есть и интуитивный аспект, выходящий за пределы чистых логических заключений. В нём есть спонтанно существующая находчивость.
Вопрос: Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?
Ответ: Когда вы устанавливаете контакт с собственным страхом, вы понимаете, что уже прыгнули, вы уже в воздухе. Вы осознаёте это и становитесь находчивыми.
Вопрос: Но разве это уже не происходит с нами – разве наша находчивость не появляется из ниоткуда?
Ответ: Мы не осознаём, что мы уже в воздухе.

Вопрос: Ринпоче, вы говорите, что страх без надежды был бы разумным. Можно ли сказать то же о других сильных эмоциях?
Ответ: Надежда и страх лежат в основе всех остальных эмоций. Надежда и страх представляют собой подобие маятникового устройства – тянущее и толкающее качество двойственности, на котором основаны все эмоции. Они являются его различными аспектами. Все они сделаны из надежды на что то и страха перед чем то, они притягивают и привлекают или отталкивают.

Вопрос: Страх – это также желание того, чего вы боитесь?
Ответ: Да, так и есть. Но когда вы понимаете, что нет ничего, чего можно было бы желать (вы ведь знаете, что желание – это аспект надежды в страхе), когда вы осознаёте это, тогда вы оказываетесь один на один со своим страхом, вы перед ним беззащитны.
Вопрос: То есть вы просто соприкасаетесь со страхом без надежды. Но как это сделать?
Ответ: Это взаимоотношения без ответной реакции. В таких отношениях ситуация автоматически обостряется или проясняется.

Вопрос: Можно ли применить аналогичный подход к гневу? Когда я злюсь, вместо того чтобы выражать или подавлять гнев, могу ли я просто поддерживать контакт с ним? Я останавливаю гнев и просто обращаюсь к мыслительному процессу?
Ответ: Вы не останавливаете гнев, вы и есть гнев. Гнев просто присутствует так, как есть. Это создание связи с гневом. Тогда гнев становится отчётливым, ненаправленным и переходит в энергию. Идея взаимодействия с ним не имеет ничего общего с направлением гнева на другого человека.
это называется «оставь это на своём месте». Позвольте гневу остаться на своём месте.

Ученик: Я всё еще не понимаю, как следует общаться с умирающим человеком.
Ответ: Понимаете, смерть – это очень реальное ощущение. Обычно мы не соприкасаемся с ощущением реальности. Если в нашей жизни происходит несчастный случай или что то подобное, мы не рассматриваем его как реальный опыт, даже если он причиняет нам боль. Он реален только в связи с болью и физическим ущербом, в остальном же он нереален, поскольку, сталкиваясь с ним, мы сразу же думаем о том, что всё могло быть иначе. Всегда возникает мысль о первой помощи или других спасительных аспектах ситуации. Если вы говорите с умирающим человеком или его родственником, вы должны донести до них идею о том, что смерть – это реальное переживание, а не просто шутка, после которой человек ещё может поправиться. Люди часто говорят умирающему что то вроде: «Жизнь сама по себе – это большой розыгрыш. Великие святые говорили, что всё это нереально. Жизнь нереальна. Да и вообще, что такое смерть?». Пытаясь применить подобный подход, мы сами начинаем нервничать и не можем передать умирающему ничего, кроме своей нервозности. Мы должны помочь умирающему понять, что смерть реальна.

[Соня]

Львиный Рык

Мы рассмотрели понятие безвременья, или вечности. Теперь нам следовало бы заглянуть ещё глубже. Преодоление или выход за пределы опыта приводит нас к чему то совершенно недвойственному. Можно назвать это разумностью.
Принцип, связанный с аспектом Падмасамбхавы как будде, заключается в следующем: как только человек преодолел чувство обретения чего либо в относительном мире, он должен двигаться дальше и установить отношения с полной и абсолютной разумностью, с пробуждённым состоянием ума. Шакья Сенге, Падмасамбхава как будда, связан именно с этим. Шакья Сенге – будда не в хинаянском, а в махаянском смысле. Махаянский стиль Падмасамбхавы связан с львиным рыком, который в учении Махаяны символизирует провозглашение учения шуньяты, абсолютной разумности. Таким образом, этот аспект Падмасамбхавы связан с выражением предельного здравомыслия.

Вы можете спросить: «Как это абсолютное здравомыслие может пойти дальше преодоления концептуальности и чувства переживания? Разве есть что то большее, чем это? Разве этого недостаточно?» В этот момент возникает нечто более тонкое. Преодоление концептуальности мышления и переживаний – это шаг к провозглашению победы. Сначала вы должны победить врага и только потом провозгласить победу над ним. В провозглашении, которое называется львиным рыком, Падмасамбхава как будда придаёт особую выразительность этому здравомыслию. Львиный рык рассматривается не как вызов, а как украшение. Это не вызов, связанный с тем, завершён ли процесса завоевания или нет. Скорее, когда вы уже достигли победы, она создаёт ощущение наличия хороших новостей. Провозглашение этих хороших новостей и есть львиный рык.

В связи с жизнью Падмасамбхавы хорошие новости – это абсолютно благие новости. Это хорошие новости о том, что в духовном путешествии никогда не было необходимости. Путешествие уже завершено, поэтому нет смысла искать или пытаться обрести новые озарения. Ненужность духовного путешествия – это хорошая новость. Это львиный рык. Это гораздо больше того, о чём говорят сутры Махаяны. Сутры Махаяны говорят о достижении совершенного здравомыслия через осознание того, что форма – есть пустота, а пустота – есть форма и т. д. Но львиный рык, о котором мы говорим, нечто гораздо большее. Его превосходство в том, что абсолютно благие новости не зависят от победы. Они абсолютны.

Каков стиль проявления безумной мудрости Падмасамбхавы в данном контексте? Падмасамбхава – вселенский монарх, глядящий на яны учений сверху вниз, а не снизу вверх.
Чувство достоинства, ясно и отчётливо провозглашающее, что в путешествии никогда не было необходимости, истинно. Идея о необходимости духовного путешествия – это обман. С этой точки зрения, даже десять бхуми пути бодхисаттвы – это софистика. Если бхуми не существуют, как их может быть десять?
Такой взгляд на вещи – часть безумной мудрости прямоты, совершенной прямоты. Он требует прямых отношений со здравомыслием или умом бодхи, с опытом Будды, достигшего самадхи, подобного ваджре, в тени дерева бодхи. Это ещё один шаг к доверию природе будды. На данный момент мы даже не можем назвать это природой будды, поскольку слово «природа» подразумевает нечто эмбриональное, не успевшее развиться. Но мы говорим не о чём то эмбриональном, а о живом Будде. Падмасамбхава объединил себя с Буддой и открыл здравомыслие.
На самом деле гуру не передаёт духовные сущности ни в нас, ни через нас. Он просто напоминает нам о том, что в нас уже есть разумность. Падмасамбхава только напоминает, что всё устроено именно так. Нам может быть непросто понять этот опыт или соотнести себя с ним. Если мы действительно соприкоснёмся с тем, что происходит в жизни Падмасамбхавы, нам это покажется вполне реалистичным и личным. Мы признаём разумность, и тогда она возникает сама по себе.

Признание разумности – это тренировка или притворство: вы притворяетесь буддой, вы верите в то, что вы и есть будда. Хочу напомнить, что мы говорим о природе будды не как об эмбриональном, неразвившемся состоянии, а как о живой, уже возникшей ситуации «буддовости». Для начала мы принимаем подобное притворство, которое, возможно, стоит называть верой. Это вера в том смысле, что хотя наша «буддовость» не кажется реальной, но мы принимаем её как реальную. Необходимо кое в чём обмануть ум. Позже мы обнаруживаем, что были обманом втянуты в просветление.

Существует множество трюков, используемых в учебном процессе. Их называют искусными средствами. Но это скорее эвфемизм.
Искусные средства – это часть духовной традиции. Искусные средства необходимы, поскольку существует тенденция к бегству от разумности природы будды. Ученикам может показаться, что в ней слишком много пространства, и это может вызвать беспокойство. Мы бы предпочли маленькое, клаустрофобичное безумие, такое уютное и укромное. Очутиться в нём – это как заползти обратно в тёплую сумку мамы кенгуру. Это обычная тенденция, поскольку признание точности и разумности слишком свежее, слишком прохладное, слишком холодное. Ещё слишком рано просыпаться, мы хотим вернуться в постель. Возвращение в постель – одна из уловок ума, которым мы отдаём предпочтение. Нам нравится быть немного запутанными и строить в этой запутанности свой дом. В сущности, мы не хотим отдавать предпочтение разумности или просветлению. На самом деле проблема заключается именно в этом, а не в том, что у нас его нет или нам не удаётся его получить. Если бы мы действительно отдавали предпочтение фундаментальному здравомыслию или просветлению, было бы раздражающе просто в нём очутиться.
Вы можете сказать: «Слишком быстро», – и всё же это произошло.

На самом деле тексты веданты не говорят, что существование двойственно, они не связаны напрямую с двойственной духовностью. Но еретики, с которыми имел дело Падмасамбхава, верили в буквальную истину двойственности. Они не постигли реальную глубину мистических учений и верили во внешнего бога и внутреннее эго. Как ни странно, вера в такое разделение может вызывать очень мощные духовные силы и сверхвозможности. Люди могут совершать различные чудеса и до определённой степени развить формальное и интеллектуальное понимание учений.
Если вы не будете следить за огнём в камине, ваш дом загорится. Если вы не будете достаточно внимательны, когда режете морковь, то можете поранить палец. Такая недостаточность внимания и ненадлежащее отношение к естественной ситуации и есть качество еретиков. Вместо того чтобы считать существующие ситуации недвойственности такими, какие они есть, вы стараетесь истолковать их так, чтобы они помогли вам поддержать ваше существование. Например, вера в Бога – это способ заверить себя в собственном существовании. Восхваление Бога и пение псалмов делают вас счастливее, потому что вы поёте песню о Нём. А раз есть хороший слушатель, хороший адресат, значит, Бог существует
В те времена пандиты индуисты бросали вызов великим буддийским монастырям. Они приходили в монастыри, проповедовали там свои учения, и монахи стремительно обращались в индуизм.

Если вы не в гармонии с природой реальности, вы делаете себя мишенью, ещё одним искусственным спутником. И никто не будет кормить вас энергией. У вас нет топлива, кроме ваших собственных ресурсов, вы обречены на смерть, поскольку без необходимых ресурсов вы неспособны к регенерации.

***********

Вопрос: Мне совершенно непонятен трюк, когда мы притворяемся, будто мы будды. Мне кажется, использовать ум, чтобы обмануть самого себя, это не по буддийски. Чем это отличается от того, что вы называете самообманом, имитацией ложного переживания?
Ответ: Это совершенно разные вещи. Самообман основан на тщательно разработанных стратегиях, в то время как трюк превращения себя в будду мгновенен. Это происходит моментально.
Вопрос: Но если я говорю себе: «Я – будда», на самом деле не зная, что это такое…
Ответ: Это не важно. В этом вся суть – мы не знаем, что такое состояние будды. Может быть, незнание того, что это такое, и есть состояние будды.

Вопрос: Тогда, похоже, что на самом деле ничего не нужно делать. Надо ли что то делать?
Ответ: Как вам угодно. Вы должны разработать свою собственную систему.
Вопрос: Это отличается от простой уверенности?
Ответ: Да. Это быстрое переключение – как будто у вас из под ног выдернули ковёр. Или ваши ноги вдруг оказались над ковром. Это правда. Это можно сделать.

Вопрос: Тогда это похоже на изменённое состояние сознания?
Ответ: Чтобы достичь изменённого состояния сознания, нужна длительная подготовка. Но если вас обвели вокруг пальца, вы попались на трюк, это застаёт вас врасплох – будто ничего и не произошло.
Вопрос: Связано ли это с визуализациями и чтением мантр?
Ответ: Это гораздо более мгновенно. Это просто перемена отношения. Вместо того чтобы пытаться стать буддой, вы вдруг осознаёте, что будда пытается стать вами.
Вопрос: Это как то связано с абхишекой, или посвящением?
Ответ: Думаю, да. Это то, что называется четвёртой абхишекой, внезапным введением в «здесь и сейчас».

Вопрос: Похоже, существует целый процесс подготовки, необходимый для того, чтобы эта перемена перспективы могла произойти.
Ответ: Вы должны быть готовы на это. Это освобождение. Кроме него ничего нет. Это вопрос вашей готовности сделать это, и это очень важный момент. Вы должны быть готовы полностью погрузиться в трудности, которые могут возникнуть после того, как вы станете буддой.

Вопрос: Вы говорили о вечности и о Падмасамбхаве, превращённом в ХУМ. Похож ли опыт превращения в ХУМ на переживания смерти? Надо ли растворяться, чтобы проникнуть внутрь ощущений? Надо ли умирать?
Ответ: Проникновение напрямую не связано со смертью. Превратиться в ХУМ – значит, стать интенсивным, концентрированным человеком. Вы превращаетесь в существо, заключённое в капсулу. Вы уменьшаетесь до размеров капсулы – это очень концентрированное чувство бытия собой. Вы просто песчинка. Это не растворение, а состояние сконцентрированности в одной точке.

Вопрос: После того как Шри Симха проглотил Падмасамбхаву, а затем испражнился им, это всё ещё был Падмасамбхава?
Ответ: Естественно. Это аналогично проглатыванию бриллианта. Когда бриллиант выходит из вас, это всё тот же подлинный бриллиант.

Вопрос: Проникновение подразумевает ощущение остроты. Сначала вы находитесь в центре эгоистической манипуляции, а затем вас будит что то острое.
Ответ: Острота, прорезающая невротический ум, подобна обоюдоострому лезвию, режущему в обоих направлениях одновременно, так что единственное, что существует, это острота сама по себе. Это не игла и не топор. Эта острота одновременно разрезает и проекцию, и проецирующего. Вот почему здесь есть аспект безумия: тот, кто держит лезвие в руках, ранит и себя, и то, на что он направляет это лезвие. Это довольно забавно.
В битве не побеждает никто. Враг уничтожен, защитник уничтожен – одновременно; это очень безумно. Обычно, если вы сражаетесь с чем то, предполагается, что вы должны победить, но в данном случае, этого не происходит. Оба противника погибают. Никто не побеждает. Иными словами, выигрывают все.

Вопрос: Похоже, это связано с шуньятой. Здесь в любой момент может возникнуть промежуток, а затем – другой вид остроты…
Ответ: Это совсем не так. Когда появляется ощущение промежутка, нет лезвия, которым можно было бы что то резать. Оно самоувековечивается в смысле ХУМ. С этой точки зрения, переживание шуньяты и переживание безумной мудрости отличаются. Шуньята по сравнению с безумной мудростью предоставляет дом, общий, удобный дом, тогда как безумная мудрость обеспечивает непрерывный процесс отсечения. Тантрический подход связан с энергией, а опыт шуньяты – это просто мудрость, мудрость без энергии. Это открытие, опыт, что то вроде гнезда.

Вопрос: На чём основывалось желание Падмасамбхавы стать буддой? Я думал о том, что вы сказали: мы не хотим неудобства – мы хотим комфорта клаустрофобии и помешательства.
Ответ: Да. Я полагаю, с точки зрения сансарического ума, это извращённая мотивация. Она идёт вразрез с желанием обрести дом.
Вопрос: Но существует ли мотивация, не основанная на сансарической точке зрения, а существующая сама по себе?
Ответ: Непохожесть. Дикость.
Вопрос: Это сидит где то внутри нас, и мы можем это обнаружить или развить?
Ответ: Нам нужно это увидеть. Нам нужно это выяснить. Рецептов нет.
Вопрос: Непохожесть – это то, что мы иногда испытываем в жизни, или то, что мы ещё не испытали?
Ответ: Я не знаю. Давайте выясним.

Вопрос: Вы говорили о будде, который пытается стать вами, – это мотивирующий фактор?
Ответ: Видите ли, здесь происходит нечто очень странное. Вы прекрасно себя чувствуете и счастливы так, как есть, и в то же время вам мучительно больно. Вы не уверены в том, что хотите оставаться так, как есть, хотя это очень приятно, и в том, что не хотите этого, хотя это очень болезненно. Это притяжение и отталкивание происходят постоянно. Кажется, это и есть мотивация. Вы хотите сохранить привычные стереотипы, и в то же время они кажутся вам слишком однообразными – это тоже своего рода мотивация. Я хочу сказать, мы не можем определить это как что то конкретное. Мы не можем сказать, что следуем в каком то определённом направлении. Направления неясны. Вы не испытываете неуверенности в том, идти вам или нет, но вам всё равно хочется разобраться в ситуации. Похоже, это заразительное свойство природы будды, сияние которой всегда стремится пробиться наружу.

[Соня]

Интеллект и проработка негативных тенденций

Люди часто спрашивают: «Можно ли вообще не учиться на духовном пути? Разве недостаточно просто много медитировать и познать всё на собственном опыте?» Многие люди верят, что, если вы сидите и много медитируете, вам не нужно читать писания или вообще что либо изучать. Они говорят, что всё придёт к вам через медитацию. Такой подход кажется односторонним. Он не оставляет пространства для развития интеллекта или тренировки ума. Этот подход также игнорирует знание, защищающее нас от потворства состояниям медитативной поглощённости и говорящее нам, что необходимо отпустить определённые состояния и поместить свой ум в другие рамки. Образование и формальное академическое исследование играют очень важную роль.
Одна из проблем, связанных с интеллектом и интеллектуальным пониманием, заключается в том, что, если мы ищем и находим ответы, умозаключения и логические выводы, мы склонны придерживаться высокого мнения о своём понимании. Если в нас разовьётся такое отношение, мы можем потерять способность правильно воспринимать и оценивать вещи и вообще узнавать что то новое из учений.

правильное представление об интеллектуальном понимании и оттачивании интеллекта связано с развитием остроты ума и ясности в отношениях с природой реальности. Необходимо иметь нейтральное отношение к интеллектуальному изучению – оно не должно быть ни слишком критичным, ни основанными исключительно на преданности. Мы не пытаемся делать выводы. Цель изучения не в том, чтобы прийти к заключению, а в том, чтобы обрести логическое и чувственное понимание вещей. Очевидно, это и есть срединный путь [пролегающий между крайностями отрицания интеллекта и его превознесения].

Достижение определённого уровня интеллектуального изучения обычно означает формирование устойчивых представлений. то, о чём мы говорим здесь, – скорее открытие в сфере анализа личного опыта и взаимодействия с ним. В ходе этого процесса личный опыт обрабатывается всесторонне – если использовать традиционную аналогию из писаний, можно сказать, что он трётся, режется и плавится подобно золоту. Имея дело с собственным опытом, вы едите, жуёте и, наконец, проглатываете и перевариваете.
Иными словами, в данном случае интеллект означает отсутствие наблюдателя. Если мы наблюдаем за своим обучением, за своим ростом, развитием и превращением во всё более и более умного учёного, мы сравниваем себя с «другими». Наше эго постоянно набирает вес из за того, что мы сравниваем себя с «другими». Но в рамках опыта интеллектуального изучения без наблюдателя процесс становится простым и линейным. Этот вид интеллекта открыт, готов к исследованиям. Он не имеет конкретной позиции. Он не содержит желания подменить происходящее чем то другим, заменить ваше неведение информацией. Это постоянное открытие новых жизненных ситуаций и того, что о них говорят учения и писания. Это обнаружение тонкостей и чувств, связанных с различными аспектами буддизма. Таким образом, всё, что возникает в связи с учением, становится очень простым, лёгким и податливым.

большинство людей, считающих, что духовность основана на одном лишь благе, видят в любом затруднении или препятствии воплощение зла. Отношение к препятствиям как к украшениям – это очень необычная идея. Любую угрозу незамедлительно относят к «проделкам дьявола». Вы должны избегать препятствий и угроз, а не исследовать их как естественную составляющую развития ситуации, с которой работаете. Вы относитесь к препятствиям исключительно как к проблемам.
Хотя мы знаем, что должны относиться к боли и горю как к части пути, мы всё ещё пытаемся рассматривать сам этот подход как путь к счастью, как способ решения проблемы, как лучшую альтернативу. Мы всё ещё не свыклись с мыслью о том, что «и боль, и удовольствие подобны украшениям, которые приятно носить». Считать негативность «интересной» или «выгодной» означает надеяться, что если мы будем ей подыгрывать, то будем спасены. Неявно предполагается, что, в конце концов, результат будет хорошим и приятным.
Из этого видно, что мы вовсе не считали свою ситуацию безнадёжной – абсолютно безнадёжной. Даже безнадёжность рассматривается как решение. Мы до сих пор ведём себя так, будто существует негласное соглашение, по которому вне зависимости от того, о чём мы говорим, мы по прежнему работаем, чтобы приблизиться к счастью. Но Падмасамбхаву это совершенно не беспокоило. Его подход был таким: «Пусть счастье придёт само по себе, если должно прийти, а пока пусть меня казнят, если так надо».
однако боль – это путь. Мы не хотим, чтобы нас обвиняли в чужих поступках. Мы сразу говорим, что не совершали их. «Я не виноват». Несправедливое обвинение для нас невыносимо. И до тех пор, пока мы не согласимся быть несправедливо обвинёнными, мы не сможем отсечь самообман.
У нас есть несметное богатство всевозможных методов, и данный приём является одной из интересных техник. Он достоин того, чтобы взять его на вооружение.

---------

Вопрос: Я не понимаю идею неизбегания боли. Если мы не пытаемся избежать боли, в чём смысл благородной истины о прекращении страдания?
Ответ: В данном случае прекращение боли или страдания подразумевает взгляд на боль с противоположной стороны – сзади, а не её устранение.
Вопрос: Вы хотите сказать, что мы просто оказываемся на другой стороне боли?
Ответ: Да, [на другой стороне] создателя боли, то есть заблуждения.

Вопрос: Похоже, чтобы достичь окончательной победы, и Иисусу, и Падмасамбхаве пришлось использовать магию.
Ответ: Это не совсем магия. Просто так случилось. И если уж на то пошло, можно сказать, что воскрешение не было магией. Это просто то, что произошло с Христом.

Вопрос: В чём разница между прямым интеллектуальным восприятием, о котором вы говорили, и другими видами восприятия?
Ответ: если вы заняты исключительно поиском ответов, вы ничего не воспринимаете. При правильном использовании интеллекта вы не ищете ответы – вы просто видите, просто что то отмечаете в уме. Но даже тогда сбор информации не является вашей целью – вы просто относитесь к происходящему как к выражению разумностиВы сделали свой ум острым и можете непосредственно иметь дело с происходящим.

Дордже Дроло и три стиля передачи

Восьмой аспект Падмасамбхавы – Дордже Дроло – это окончательный и абсолютный аспект безумной мудрости.
Понятие линии передачи связано с передачей адхиштханы, то есть «энергии» или, если хотите, «благодати». Адхиштхана передаётся от гуру трикайи к живым существам как электрический ток. Иными словами, безумная мудрость – это непрерывная энергия, текущая и в этом потоке самовосполняющаяся. Единственным способом восполнения этой энергии является её излучение или передача, использование её на практике или применение. Она не похожа на другие энергии, которые в ходе использования приближаются к исчерпанию и полному исчезновению. Энергия безумной мудрости восполняет себя сама через процесс нашей жизни ею. Когда вы живёте этой энергией, она самовосполняется, и вы живете не для смерти, а для рождения. Жизнь – это постоянный процесс рождения, а не изнашивания.
Линия содержит три способа передачи этой энергии. Первый. В нём энергия линии передается посредством произнесения слов, выражения идей и концепций. В некотором роде это грубый и примитивный метод, двойственный подход. Однако в данном случае двойственный подход конструктивен и оправдан.
Если вы сядете, скрестив ноги, как во время медитации, то возможно, через некоторое время обнаружите, что действительно медитируете. Это похоже на достижение разумности за счёт того, что вы постоянного заставляете себя имитировать её, ведёте себя так, будто уже в здравом уме. Подобным образом в устных и письменных наставлениях слова, термины, образы и идеи можно использовать так, будто они являются совершенными средствами передачи.

Второй метод передачи или учения. Это метод безумной мудрости, но на относительном, а не на абсолютном уровне. В данном случае передача происходит посредством создания ситуаций, которые кажутся происходящими сами по себе. Такие ситуации кажутся непроизвольными, но у них есть создатель. Иными словами, гуру настраивает себя на космическую энергию – как бы вы её ни называли. Затем, в случае необходимости создать хаос, он направляет своё внимание на хаос. Благодаря этому хаос возникает сам собой, будто по стечению обстоятельств или по ошибке. Смысл в том, что гуру безумной мудрости не говорит и не учит на обычном уровне – скорее он или она создаёт символ или средство. В данном случае символ – это не то, что означает что то другое, он представляет живое свойство жизни и создаёт из него послание.

Третий стиль передачи. С точки зрения линии мысли даже метод создания ситуаций груб и примитивен. Главную роль играет взаимопонимание, создающее общую атмосферу, в которой послание становится понятым. Если гуру безумной мудрости – подлинно реализованное существо, происходит подлинная передача, средствами которой служат не слова и не символы, – ощущение точности передаётся посредством простого пребывания. Передача может принять форму ожидания – ожидания ничего. Она может принять форму притворства, как будто гуру и ученик медитируют вместе, хотя на самом деле они ничего не делают. Передача может предполагать весьма непринуждённые, неформальные отношения: обсуждение погоды, вкуса чая, рецептов приготовления карри, китайской лапши или блюд макробиотической кухни, истории своей страны и соседних стран – всё что угодно.
Безумная мудрость линии мысли принимает форму, которая может огорчить ревностных, усердных слушателей учений. Вы можете прийти к учителю, можете старательно готовиться к этому визиту, а учитель будет совсем незаинтересован в разговоре с вами. Он будет занят чтением газеты. Он также может создать «мрачную атмосферу», использовать определённую напряжённость, которая придаст устрашающий вид всей обстановке. Но ничего не произойдёт – всё будет настолько статично, что вы выйдите от учителя с чувством облегчения, радуясь, что вам больше не нужно находиться рядом с ним. Но затем с вами что то происходит – будто всё, что должно было произойти с вами в эти мгновения тишины или энергии, произошло.

Линия мысли – это линия присутствия, а не каких то событий. Кроме того, эта линия обладает свойством необычайной обыкновенности.
В ходе традиционной абхишеки, или церемонии инициации, энергия линии мысли передаётся в вашу систему на уровне четвёртой абхишеки. В этот момент гуру внезапно спрашивает вас: «Как тебя зовут?» или: «Где твой ум?» Этот краткий и внезапный вопрос моментально пресекает подсознательную болтовню, создавая иной тип недоумения – [относительно того недоумения, что уже присутствует в вашем уме]. Вы ищете ответ и осознаёте, что у вас есть имя, и учитель хочет его знать. Это так, словно раньше у вас не было имени, а теперь вы обнаружили, что оно у вас есть. Таков этот внезапный момент.

Передача линии мысли – это учение дхармакайи, передача знаков и символов – создание ситуаций – это учения уровня самбхогакайи, а передача посредством слов – это уровень нирманакайи. При помощи этих трёх стилей гуру безумной мудрости общается с потенциальным учеником безумной мудрости.
Всё это не так странно, как может показаться. Тем не менее существует скрытая тенденция использовать преимущества озорного качества реальности, в результате чего возникает чувство безумия или того, что та или иная вещь не является такой уж плотной и устойчивой. Наше чувство безопасности оказывается под угрозой. Поэтому принимающий безумную мудрость, идеальный ученик безумной мудрости, будет чувствовать себя совершенно незащищённым, ощущать угрозу. Таким образом, вы создаёте одну половину безумной мудрости, а гуру создаёт другую. Ситуация тревожит и гуру, и ученика. Уму не над чем работать. Внезапно возникает промежуток – растерянность.

Эта растерянность отличается от растерянности неведения. Эта растерянность возникает в промежутке между вопросом и ответом. Это граница между вопросом и ответом. Когда есть вопрос и вы почти готовы на него ответить, возникает промежуток. Вопрос уже испарился, а ответ ещё не пришёл. Уже есть ощущение смысла ответа, чувство, что происходит что то положительное, но ещё ничего не произошло. Это момент, когда ответ вот вот родится, а вопрос только что умер.
Это очень странная химическая реакция: комбинация смерти вопроса и рождения ответа создаёт неуверенность. Это разумная неуверенность – острая, любознательная. Она не похожа на замешательство эго, пребывающего в неведении, целиком и полностью утратившего связь с реальностью, потому что вы породили двойственность и не знаете, как сделать следующий шаг. Вы испытываете замешательство из за двойственного подхода эго. Но данное замешательство не связано с незнанием, что делать – оно возникает потому, что что то вот вот произойдёт, но ещё не произошло.

Стиль безумной мудрости постепенно формирует вас: возводит ваше эго до уровня нелепости, комичности, дикости – а затем внезапно вас отпускает.
Одно из выражений безумной мудрости состоит в том, что вы не можете от неё скрыться. Она повсюду (чем бы «она» ни была).
------
Вопрос: Я не понял одну из произнесённых вами фраз: «жить для смерти». Вы не могли бы её пояснить?
Ответ: Обычный подход к жизни таков: каждый раз, когда мы делаем вдох и выдох, мы приближаемся к смерти. Каждый час приближает нас к смерти. Но в случае с принципом безумной мудрости энергия непрерывно омолаживается.

Вопрос: Вы говорили о процессе безумной мудрости как о постепенном возвышении эго до тех пор, пока не произойдёт головокружительное падение. В то же время вы говорили о безнадёжности, которая не приходит сразу, а развивается постепенно от ситуации к ситуации. Я не понимаю, как эти два процесса могут происходить одновременно. Они движутся в противоположных направлениях.
Ответ: Постепенное возвышение вашего эго до момента большого падения – это стратегия учителя безумной мудрости. Тем временем вы постепенно развиваете безнадёжность.

Вопрос: Похоже, мы постоянно оказываемся в ситуациях открытости, но незаметно выходим из них. Какой толк в том, чтобы к ним возвращаться? Это что, такая практика – видеть это пространство, чтобы к нему вернуться?
Ответ: Видите ли, вы не можете это воссоздать. Но вы можете создать свою собственную абхишеку(священное омовение) в любой удобный момент. После первого переживания. После него вы можете развивать своего собственного внутреннего гуру, можете создавать свою собственную абхишеку, а не пытаться вспомнить то, что произошло в прошлом. Если вы будете постоянно возвращаться к тому моменту в прошлом, он станет чем то вроде особого личного сокровища – это бесполезно.

[Соня]

Чогьям Трунгпа Ринпоче - Путь есть цель. Базовое пособие по буддийской медитации

"Эта книга включает в себя два семинара, которые дал великий тибетский гуру, Видьядхара, Чогьям Трунгпа, Ринпоче. Эти семинары содержат не публиковавшиеся до сих пор учения Трунгпы на тему воззрения и практики буддийской медитации.
Только практика сидячей медитации, как учил сам Будда, может заложить фундамент для истинного понимания учений Будды. Если бы люди смогли сесть и продолжать сидеть без ожидания результатов, могла бы быть создана дыра в защитной системе эго и могла бы начать просвечивать безусловная осознанность.
Но эго ожесточенно сопротивляется безусловной осознанности.
Учения на тему базовой медитации шаматха и випашьяна (внимательности и осознанности), изложенные в этой книге, предоставляют фундамент, который нужен каждому практикующему."

Полностью - тут:
https://www.koob.ru/chogyam_trungpa/path_goal
аудио:
https://knigavuhe.org/book/put-est-cel- ... meditacii/




Чогьям Трунгпа Ринпоче - Путь есть цель. Базовое пособие по буддийской медитации

Оглавление

Часть 1
1. Единственный путь 4
2. Замешательство продолжается 9
3. Вифлеемская звезда 18

Часть 2
1. Я-качество и эмоции 26
2. Памятуя настоящее 31
3. Переносные декорации 41
4. Скука – полная или пустая? 49
5. От сырого яйца до первой ступеньки 54
6. Одиночество 58
7. Создавая небольшой промежуток 66

Предисловие редактора

Эта книга включает в себя два семинара, которые дал великий тибетский гуру, Видьядхара, Чогьям Трунгпа, Ринпоче. Эти семинары содержат не публиковавшиеся до сих пор учения Трунгпы на тему воззрения и практики буддийской медитации.
Только практика сидячей медитации, как учил сам Будда, может заложить фундамент для истинного понимания учений Будды. Если бы люди смогли сесть и продолжать сидеть без ожидания результатов, могла бы быть создана дыра в защитной системе эго и могла бы начать просвечивать безусловная осознанность.
Но эго ожесточенно сопротивляется безусловной осознанности.
Учения на тему базовой медитации шаматха и випашьяна (внимательности и осознанности), изложенные в этой книге, предоставляют фундамент, который нужен каждому практикующему.

Часть 1
Единственный путь

Тема, о которой пойдет речь в этом семинаре – внимательность и осознание, которые являются основой, сердцем буддистского подхода. Согласно Будде, никто не может достичь основной здравости ума и базового просветления, не практикуя медитацию.– каким бы вы ни были, есть только один путь, безоговорочно, и этот путь - начать с практики медитации. Практика медитации является единственным путем. Без этого нет выхода и нет входа.
Практика медитации - это способ снимания с себя масок, наших заблуждений всех видов; также практика медитации является способом вызвать на поверхность тонкие аспекты интеллекта, которые существуют в нас. в своей основе, нет сомнений, совершенно нет сомнений, что медитация является единственным путем для нас начать духовный путь. Это единственный путь. Тот самый путь.

Медитация является путем осознания основной правды, простой правды, что мы в состоянии обнаружить себя, мы можем работать с собой. Цель есть путь, а путь есть цель. Нет другого способа достижения основной здравости ума, чем практика медитации. Совсем нет. Свидетельством тому является то, что на протяжении двух с половиной тысяч лет со времен Будды люди достигали освобождения с помощью практики медитации. Это не миф. Это реальность. Это в действительности существует. Это работало, это случалось, это работает, это случается. Без практики медитации нет пути.
Давайте в этом месте обсудим термин «медитация». Когда мы говорим о практике медитации, мы говорим о способе существования. К сожалению, слово медитация – это не очень соответствующий перевод санскритского термина дхьяна или самадхи. Но согласно философии Будды нет глагола «медитировать». Есть только существительное «медитация». Нет «медитирования». Вы не можете медитировать, но вы находитесь в состоянии медитации. Медитирование не является частью буддистского словаря, но медитация является.

«Медитация» - имя существительное, которое указывает на то, что вы уже находитесь в состоянии медитации. В то время как медитирование дает вам понятие о деятельности, которая все время происходит: вы медитируете на том или этом, сосредотачиваетесь на мерцающей свече, созерцаете как горит благовонная палочка, слушаете свой пульс, сердцебиение, слушаете внутренние тона произносимой в вашей голове мантры – делаете что угодно. Но в соответствии с буддадхармой медитация является простым сопутствующим слагаемым. Вы не медитируете, вы просто пребываете в медитации. Дхьяна – имя существительное, а не глагол. Он означает нахождение в состоянии дхьяны, а не занятие «дхьянингом». Медитация в этом случае не имеет ни объекта, ни цели, ни точки отсчета. Есть просто индивиды, желающие взять на себя дисциплину, не для того, чтобы доставить приятное Богу или Будде или их учителю или себе. Они просто сидят в собранном состоянии. Сидят на протяжении определенного интервала времени. Сидят просто, без цели, объекта, назначения, без чего бы то ни было. Без ничего вообще. Просто сидят.

Вы можете спросить: «А что же делают, когда сидят? Не нужно ли что-то делать? Или сидят просто зависая где-то?». сидение – это просто пребывание, как кусок камня или использованная кофейная чашка, стоящая на столе. Итак, медитация не рассматривается как зависание, но только лишь как сидение и пребывание, просто так.
Часто возникают вопросы вроде: «Какого черта я этим занимаюсь, веду себя как идиот, просто сижу?» Также, люди испытывают сильное возмущение. Они думают: «Мне сказали сидеть таким образом. Кто-то надо мной издевается, пользуется моей доверчивостью. Кто-то заставил меня сидеть вот так, просто сидеть. Если мы научимся сидеть должным образом, тщательно и полностью, это самое лучшее, что мы можем сделать на этом этапе.
Сама заслуга, – здравость ума и пробужденность, которые вы получите просто потому, что вы пожелали сидеть как камень, – обладает фантастической силой. Это мощнее атомной бомбы. Чрезвычайно мощно то, что мы решили просто сидеть, не зависать и не высиживать что-то, но просто сидеть на подушке для медитации. Это очень здраво, чрезвычайно здраво.
мы никогда не умели сидеть на земле надлежащим образом, тщательно и полностью, как камень, как сидящий будда. Мы никогда этого не делали. Это необыкновенный опыт. Это важно. Это то, чего нам обычно не хватает в этом мире. никто не испытывал на личном опыте, что можно на самом деле сидеть на подушке без какой-либо цели, совершенно бесцельно. Это возмутительно. Никто в действительности не захотел бы этого делать. Нам это даже в голову не приходит. Это немыслимо. Это ужасно – мы попросту бы тратили бы время зря.
Вот в чем суть – тратили бы наше время зря. А может быть это и хорошо, тратить наше время зря. Пусть время пропадает зря. Создайте девственное время, незараженное время, время. Давайте создадим чистое время. Сидите и создавайте чистое время.
Это очень важно. Это может звучать для вас безумно, непрактично, но очень важно думать таким образом. Будда делал это. И он передал нам знание, что это наилучшее, что мы можем для себя сделать – тратить наше время на сидение. Сидеть просто как камень очень важно.
Я хочу, чтобы вы подумали о важности тратить время сидя, замедляясь, становясь похожим на камень. Это первое послание Будды.

Мы известны тем, что делаем упор на практику.
Сидячая медитация - это основная вещь, прежде чем мы вообще возьмемся за любую духовную дисциплину, особенно в буддизме. учения Будды представлены троичным путем. На уровне только лишь хинаяны у нас есть шила, самадхи и праджня – дисциплина, медитация и интеллект. И прежде чем мы начнем с шилы – дисциплины любого вида, нам нужно научиться замедляться. Это основная дисциплина того как быть. Таким образом, основной способ научиться вести себя подобно Будде - это практика сидения. После этого мы развиваем медитацию (самадхи) и знание (праджню). Прежде чем научиться разбивать слова на буквы, нам нужно выучить алфавит. Мы должны быть готовы принять скуку сидения, быть готовы вступить в отношение именно с этой здравостью ума, которая является безусловной здравостью. Это попросту, в своей основе, попытка быть просто такими как мы есть.
Это отправная точка, согласно Будде.
Просто сидение и ничего не делание – наилучший из всех способов произвести заслугу.
Сложность тоже очень проста. Она так сложна, что становится простой. Я не вижу особых проблем с этим. Вы смотрите на небо и видите звезды, тысячи, миллионы звезд. Исследуйте, что они из себя представляют, и так далее. Но, тем не менее, это всё то же простое небо. Сложность и простота сводятся к одному и тому же. Запутанность и сложность есть выражения простоты.

Глава два
Замешательство продолжается

практика медитации приносит с собой чувство общей непрерывности. Практика медитации не подразумевает разрыва отношений с собой в поисках лучшей личности или в поисках возможностей преобразования себя с тем, чтобы стать лучшей личностью. Практика медитации – это способ продолжать наше замешательство, хаос, агрессию и страсть – но работая с ними, глядя на них с просветленной точки зрения. Это основная цель практики медитации в данном подходе.
Санскритское название начальной практики медитации: шаматха, что означает «развитие умиротворенности». В этом случае «умиротворенность» говорит о гармонии, связанной с точностью, но это не умиротворенность в смысле удовольствия противопоставляемого боли. Мы испытывали боль и дискомфорт потому, что у нас не получилось установить связь с гармонией вещей, как они есть. Мы не увидели вещи, как они есть: точно, прямо, как следует, и из-за этого мы ощущали боль, беспорядочную боль. Но, в данном случае, говоря об умиротворенности, мы имеем ввиду что мы впервые способны видеть себя полностью, совершенно, во всей нашей красоте, такими, какие мы есть, совершенно такими, какие мы есть.

Практика медитации, шаматха, является передовой практикой развития внимательности. Я хотел бы обратить ваше внимание на это слово: внимательность.
она рассматривается, скорее, как приглашающий жест: вы можете быть в более полном внимании, более внимательными. Внимательность означает, что вы можете быть целостной личностью, полностью целостной личностью.
Внимательность здесь не означает, что вы вылечить ваши постыдные проблемы, ваши проблемы невнимательности.
Это совершенно новый угол зрения, новый подход, развитие умиротворенности, гармонии, открытости.

Практика медитации в форме шаматхи на начальном уровне - это просто пребывание. Это обнаженное внимание, которое не имеет ничего общего с предостережением. Это просто пребывание и удержание бдящего ока – полностью и основательно. Для этого существуют традиционные дисциплины и техники, техники внимательности. Но все же, очень сложно объяснить природу внимательности. Когда вы пытаетесь развить внимательность в обычном смысле, как это понимает новичок, вам в голову молниеносно приходит мысль, что вы неспособны выполнить такое. Вы чувствуете что, может быть, не сможете выполнить то, что намереваетесь. Вы чувствуете угрозу. В то же время, вы очень романтичны: «Я приступаю к этой новой дисциплине, которая является уникальной и очень полезной для меня. Я радостен, созерцателен, чувствую себя как монах (или монашка). Я ощущаю отречение, а это очень романтично».

Затем начинается реальная практика. Инструкторы говорят вам, как работать с умом, телом, осознанностью и так далее. Практикуя шаматху в этих условиях, вы чувствуете себя, как тяжело нагруженный вьючный осёл, пытающийся перейти застывший ручей по отполированному льду. Вам не удается зацепиться копытами, а на спине у вас тяжелый груз. В то же время, люди бьют вас сзади и вы чувствуете большую неполноценность и смущение. Каждый начинающий медитирующий чувствует себя как осёл-подросток, нагруженный тяжелой ношей и не понимающий как справиться со скользким льдом. Даже когда вам дали различные техники внимательности, которые должны были бы вам помогать, вы все еще чувствуете то же: вы имеете дело с чуждой материей, с которой вы не неспособны совладать. Но вам кажется что вы, по крайней мере, должны продемонстрировать веру и храбрость, показать, что вы хотите пройти через испытания обучения, через вызов дисциплины.

Проблема здесь не столько в том, что вы неуверенны в том, как практиковать медитацию, а в том, что вы не приняли учений как личный опыт. Учения все еще рассматриваются как чуждый элемент, который вторгается в вашу систему. Вам кажется, что вы должны сделать лучшее, что в ваших силах с этим ощущением чужеродности, которое делает из вас неуклюжего молодого осла. Молодому ослу сильно докучает его хозяин, и осёл уже приучен носить тяжелую ношу, приучен к тому, что его бьют каждый раз, когда он в растерянности. В этой картине хозяин становится внешней фигурой, а не собственным убеждением осла. Много проблем, возникающих в практике медитации, относятся к страху чужеродности, ощущению неспособности установить связь с учениями, как с частью вашей глубинной сущности. Это становится огромной проблемой.

Практика медитации, шаматха, является одной из самых основных практик, благодаря которой можно стать хорошо подготовленным человеком. Без этого вы не можете продвинуться даже на шаг к личному пониманию настоящей буддадхармы. А буддадхарма на этом этапе уже не миф. Мы знаем, что эта практика и эта техника были разработаны самим Буддой. Мы знаем, что он прошел через тот же процесс приобретения личного опыта. Таким образом, мы можем следовать его примеру.

Основная техника здесь - отождествление со своим дыханием или, а в случае медитации при ходьбе - отождествление с ходьбой. Есть традиционная история о том, как Будда давал указания профессиональному музыканту, что он должен подходить к контролю над своим умом так, чтобы удерживать его не слишком жестко и не слишком свободно. Он должен удерживать свой ум на правильном уровне внимания. Так, когда мы практикуем эту технику, мы должны накладывать 25 процентов нашего внимания на дыхание или ходьбу. Наша остальная умственная деятельность пусть будет свободной, открытой.
Это всего лишь практический совет. Когда вы просите кого-то удерживать высокий уровень сосредоточения, сосредоточиться на 100 процентов и не делать ошибок, то этот человек тупеет и становится склонным делать больше ошибок из-за того, что он так сильно сосредоточен на том, что он делает. В этом нет паузы. В этом нет места, чтобы открыться, нет места, чтобы установить связь с игрой движения туда-обратно, происходящей между точкой отсчета объекта и точкой отсчета субъекта. Поэтому Будда очень мудро советовал накладывать только касательное внимание на вашу технику, чтобы не создавать важного занятия из сосредоточения на технике. Слишком тяжеловесная концентрация на технике вызывает разнообразную умственную деятельность, различные фрустрации и фантазии. Поэтому находитесь на окраине вашей техники, удерживая только 25 процентов вашего внимания. Следующие 25 процентов – это расслабление, следующие 25 процентов – дружественное отношение к себе, а последние 25 процентов связаны с вашими ожиданиями: ваш ум открыт к возможности того, что что-то может произойти во время сеанса практики. И все это происходит одновременно.

Эти четыре аспекта внимательности описываются в Самадхираджа сутре как четыре колеса колесницы. Если у вас есть только три колеса, будет напряжение, как для колесницы, так и для лошади. Если у вас два колеса - колесница окажется слишком тяжелой вплоть до невозможности ее использовать – лошадь должна будет удерживать все это и тянуть в то же время. Если, с другой стороны, у вас будет шесть колес в колеснице, это создаст тряску при езде, и пассажиры не будут чувствовать себя удобно. Так что идеальное количество колес для колесницы – четыре, четыре приема медитации: сосредоточение, открытость, осознанность, ожидание. Так остается много места для игры. Таков подход буддадхармы, и мы знаем, что много людей в линии практиковали таким способом и действительно достигли совершенного состояния просветления в течение одной жизни.

Причина, по которой техника очень проста, состоит в том, что так мы не можем развивать нашу заморочку духовного материализма.1 Каждый дышит, если только он не мертв. Каждый ходит, если только он не в инвалидной коляске. Эта техника – самое простое и самое действенное, самое непосредственное и практичное, а также нечто, что имеет отношение к нашей жизни. В случае с дыханием, есть одна традиция. В нем мы находим связанное с дыханием понятие смешивания ума и пространства, которое также используется в тантрических медитационных практиках. Иногда этот подход также называют «объединение медитационных практик шаматхи и випашьяны».

Объединение шаматхи и випашьяны играет важную роль в развитии медитирующего. Внимательность становится осознанностью. Внимательность интересуется точностью любого рода, точностью простоты дыхания, ходьбы, телесных ощущений, переживаний ума: процесса мышления и памяти разного рода. Осознанность - это признание тотальности всего. В буддийской традиции, осознанность описывается как первое переживание не-эговости. Также есть выражение «знание, реализующее не-эговость посредством осознанности».
Это первое введение в понимание не-эговости. Осознанность в этом случае есть тотальность, а не однобокость. Человек, который достиг осознанности или который работает над дисциплиной осознанности, не имеет направления, заинтересованности в том или другом направлении. Он просто осознан, целиком и полностью. Эта осознанность также включает точность, которая является главным качеством осознанности на ранней стадии практики медитации.

Осознанность приносит не-эговость потому, что нет объекта осознанности. Вы осознаете всё полностью, осознаете себя и другое и деятельность себя и другого одновременно. Таким образом, все открыто. Нет конкретного объекта осознанности.
Если вы достаточно сообразительны, вы можете задать вопрос: «А кто осознает все это?». Это очень интересный вопрос, вопрос на шестьдесят четыре доллара. А ответ такой: никто не осознает ничего, кроме как само себя. Лезвие бритвы режет само себя. Солнце светит само по себе. Огонь горит сам по себе. Вода течет сама по себе. Никто не наблюдает – это и есть очень примитивная логика не-эговости.
Это чрезвычайно фантастическая логика. Лезвие бритвы режет себя, огонь горит сам по себе, вода утоляет жажду сама по себе.3 Это не-эговость практики випашьяны.

По традиции, мы используем термин смрити-упастхана, что означает: покоиться в своей разумности. Это - то же самое, что и осознанность. Осознанность здесь не означает, что тот, кто практикует медитацию випассаны, отказывавется от техник шаматхи, или, скажем, от анапанасати (внимательности вхождения и выхода с дыханием), или от ходьбы в практике медитации при ходьбе. Медитирующий просто устанавливает отношения с этой дисциплиной более обширным образом. Он начинает работать со всем окружением. Эта практика выполняется согласно так называемым четырем основаниям внимательности: внимательности к телу, к уму, к жизни и усилию.

Если вы устанавливаете отношения с каждым движением, которое вы делаете во время практики, вы замечаете каждую деталь, каждый аспект движения вашего ума, отношений во всем что вы делаете, то нет места для чего-либо еще. Каждая область занята медитацией, практикой випашьяны. Таким образом, нет никого кто практикует и нет ничего, что практикуется. Вас не существует на самом деле. Даже если вы думаете: «Я практикую вот эту технику», вам на самом деле не к кому обратиться, нет никого кому можно это сказать. Даже в мгновение, когда вы говорите: «Я практикую», это тоже есть выражение осознанности, происходящее в это же время, так что ничего не остается, совершенно ничего, не остается даже «я практикую». Вы все еще можете произносить пустые слова, но они похожи на труп льва. Когда лев мертв, его труп продолжает лежать в джунглях и другие животные все еще пугаются его вида. Единственный кто может разрушить труп льва, это черви, которые заползают снизу и не видят труп снаружи. Они проедают его, так что в конце концов труп льва разлагается на земле. Черви похожи на осознание, знание того, что вы реализуете не-эговость посредством осознанности – випашьяны.

-----

Ученик: Вы описали шаматху как внимательность и випашьяну как осознанность. Затем вы говорили об объединении шаматхи и випашьяны. Можете ли описать это?
Трунгпа Ринпоче: Это их объединение, объединение, когда вы точны и в то же время открыты. Точность это шаматха, а открытость это випашьяна, и существует возможность чтобы они обе происходили вместе.

У.: Но они уже происходят вместе в випашьяне? Ведь развитие випашьяны основано на точности шаматхи, которую випашьяна затем включает в свою открытость или осознанность?
Т.Р.: Именно поэтому мы говорим о шаматхе-випашьяне. Интересно отметить, что даже на уровне переживаний маха ати или махамудры (на тантрическом уровне осознанности) шаматха и випашьяна все еще функционируют. Они все еще действуют, потому что вы развили в основе этот способ укрощения вашего ума и он все еще развивается.

У.: Но если випашьяна включает или основана на шаматхе, зачем тогда вообще говорить о шаматхе-випашьяне?
Т.Р.: Развивается бóльшая ясность и бóльшая точность. Шаматха возвращается на уровне шестого бхуми пути бодхисатвы, когда бодхисатва достигает праджня парамиты. Он опять возвращается к шаматхе и випашьяна также возвращается. Происходит второй круг.

У.: Может быть это потому, что випашьяна это позиция открытости и ввиду этого, возможно все становиться уж слишком свободно.
Т.Р.: Правильно. Теряется перспектива, так что происходит постоянное обновление. То же происходит снова на тантрическом уровне крийя йоги, которая является первой из шести ян тантры, касающаяся чистоты. Вы принимаетесь за вашу точность еще раз. Затем это происходит снова на уровне ян высшей тантры, махайога яна, первая из ати ян. Здесь снова, вы возвращаете вашу точность в отношениях с определенными мандалами и переживанием феноменов. Так что происходит постоянное возвращение снова и снова на протяжении всех девяти ян. Точность практики шаматхи всегда возвращается, снова и снова.

Ученик: Ринпоче, не могли бы вы немного объяснить Сатипатхану?
Трунгпа Ринпоче: Сатипатхана или смрити-упастхана, так она называется на Санските, является базовой практикой внимательности, которая имеет дело как с шаматхой так и випассаной. Она состоит из четырех оснований внимательности: установка вашего познающего ума, внимательность. Это очень важный пункт. Без этого невозможно вообще начать буддийский путь. Это фундамент вашего здания. Без прохождения через этот процесс, у вас будет непонимание ваджраяны, непонимание махаяны, и, конечно, непонимание хинаяны. Так что сатипаттхана является единственным, путем, которому учат. Это очень важное фундаментальное начало. Человек не может начать какую-либо духовную дисциплину без этого, потому что его ум еще не приручен. Основное здравомыслие не будет развито. Не будет развито смирение или принятие на уровне начинающего.

У.: Это нелегко.
Т.Р: Это очень тяжело, сложно. Вот почему мы называем начальный уровень хинаяной, узким путем, который очень суровый, чрезвычайно суровый. Речь, в частности, не идет о том, чтобы быть счастливым, получать удовольствие. Это очень сложно.
У.: Это должно быть завоевано.
Т.Р.: Должно быть усмирено, или, скорее, вы должны примириться с этим. Вот почему будет все меньше буддистов, которые на самом деле станут заниматься таким процессом. Они будут тем, что называется золотыми буддистами, которых обожгли и выковали и, наконец, превратили в чистое золото, больше чем двадцать четыре карата, очень чистое золото. Это очень сложно, но лучше иметь золотых буддистов, чем медных.

Ученик: Ринпоче, в практике медитации, когда начинаешь развивать випашьяну, осознаешь пространство вокруг дыхания, наблюдатель больше не задействован?
Трунгпа Ринпоче: Наблюдатель все еще задействован, но наблюдатель больше не рассматривается как проблема. Наблюдатель рассматривается как средство.
У.: Таким образом, следует поощрять наблюдателя во время медитации?
Т.Р.: С наблюдателем ничего не делают. С наблюдателем просто живут.

У.: Каким образом наблюдатель является средством?
Т.Р.: Ну, у нас нет ничего, кроме наблюдателя в качестве средства. На этом этапе, единственный разумный голос, который у вас есть, это наблюдатель. Из-за того, что у нас нет лучшего выбора, это так. Иногда наблюдателя называют осознанием себя. В христианской традиции его можно было бы назвать конфликтом вины – как-то так.

Ученик: Если применить 25 процентов концентрации к дыханию, а 25 процентов к расслаблению и так далее, так, как вы описали, создаст ли это проблему с тем чтобы отождествиться с дыханием так, как вы учили?
Трунгпа Ринпоче: Совсем нет. Это предоставит бóльшую возможность отождествления. Рассмотрим очень простой пример. Люди находят очень приятным есть попкорн, когда они смотрят кино. Двадцать пять, может быть, пятьдесят процентов их внимания находится на экране, еще 25 процентов – на попкорне, и еще 25 процентов – на их спутнике или на Кока-Коле, или еще на чем-то. Это делает опыт посещения кино очень приятным. В этом заключена вся идея. Вы развиваете огромную концентрацию. Вы следите за диалогом в фильме, вы следите за каждой деталью сюжета и вы хорошо проводите время в кино.

Ученик: Мне кажется, что однажды вы давали инструкцию, прежде чем мы приступили к медитации, вроде: «Не будь наблюдателем».
Трунгпа Ринпоче: Вы не можете быть наблюдателем все равно, но если вы стараетесь быть наблюдателем, это просто создает дополнительные проблемы. Это как проказа: как только у вас есть одна язва, она распространяется и появляется еще одна, и она постоянно развивается. Так что чем меньше наблюдателя, тем чище. Но вместо того, чтобы пытаться избавиться от наблюдателя, вы не принимаете участия в заморочке наблюдателя.

У.: Наблюдатель является точкой отсчета?
Т.Р.: Точка отсчета и есть наблюдатель. Точка отсчета, которая обращена на себя, есть наблюдатель. Нет никакого другого наблюдателя кроме точки отсчета. В этом весь смысл – что все виды точек отсчета становятся наблюдателями.

Т.Р.: Зачем утруждаться?
Бессмысленно сортировать чье замешательство кому принадлежит. Это было бы похоже на попытку установить, какой доллар кому принадлежит, а также каждые 10 центов и каждый цент. Все становится очень сложным. Возможно, какие-то аналитические дисциплины могли бы поощрять вас сортировать проблемы вселенной часть за частью, но мы буддисты, боюсь, очень неряшливы. Нам нет дела до подсчета наших копеек. Мы просто работаем с долларами, или двадцати-долларовыми чеками, или семьсот-долларовыми чеками. Это просто деньги. Не имеет значения от кого пришел каждый цент. Это, похоже, не представляет проблемы.
Ученик: Подружиться с собой?
Трунгпа Ринпоче: Хорошо сказано.

Ученик: Что такое совершенное просветление, о котором вы упоминали в лекции?
Трунгпа Ринпоче: Санскритский термин для этого: самьяк-самбудда, просветление без какой-либо точки отсчета. Так, что нет уверенности, на самом ли деле вы достигли просветления или нет. Вы есть.
Но как только вы там, вы находите это совершенно обширным.

Ученик: в практике медитации, так же как и в остальном в жизни, стараешься делать все наилучшим образом и в то же время создавать пространство. Но это только создает больше запутанности.
Трунгпа Ринпоче: Я думаю, единственное, что можно сделать – это попытаться не разделять, что является лучшим, а что нет. Разделение производит проблемы. Здравость.
У.: Вопрос, который, я задал, мне кажется, касался самой практики: является ли отпускание чего-то активным или чем-то, что просто случается посредством практики наблюдения дыхания.
Т.Р.: Это одно и то же. Отпускание есть наблюдение дыхания, наблюдение дыхания есть отпускание. Одно и то же.

Ученик: Может ли медитация и все эти техники, которые вы описываете рассматриваться как форма психотерапии?
Трунгпа Ринпоче: Психотерапия – это анализ себя и предоставление лечения – терапевтичность. Но медитация не рассматривается как лекарство или, даже, как терапевтическое средство. Это просто безусловный способ существования в жизни.
У.: Ну, есть ли здесь вообще параллели с экзистенциальной терапией в воззрении и практике?
Т.Р.: До некоторой степени, но буддийский подход более скучный. В нем не предполагается эффектов.

Ученик: Интересно, с какими опасностями можно столкнуться в медитации, если таковые существуют?
Трунгпа Ринпоче: Если вы занимаетесь созерцательными практиками, которые влекут созерцание разного сорта визуальных объектов, не развив прежде этого основную шаматху и випашьяну, это может быть очень опасно. Писания говорят, что если вы вовлекаетесь в визуализацию без базовой тренировки ума, вы можете стать Рудрой, эгоманьяком. Кроме этого случая, если человек следует очень простой технике практики медитации и заложил основу в начальной тренировке, то нет совсем никаких проблем.
Вот почему шаматха, например, называется «развитием умиротворенности». Она безвредная, очень мягкая. Вот почему випашьяна называется развитием прозрения или осознанности – потому, что она заостряет вашу базовую сущность. Она разработана для тех, кто следует первым этапом пути.
В соответствии с буддийской традицией, есть пять путей, которые составляют путь: путь накопления, путь объединения, путь видения, путь медитации, и путь прекращения обучения. Так что, в этом случае, как начинающие, вы начинаете с пути накопления. Традиционно, человек на пути накопления должен начать с практики шаматха, которая является безвредной техникой, но, в то же время, очень результативной. Будда разработал путь таким образом. И, похоже, это работало на протяжении двух тысяч пятисот лет.

Ученик: Как вы согласуете то, что вы говорили на первой лекции о готовности тратить свое время и то, что вы говорили сегодня о 25 процентах ожидания? Я имею ввиду, что камень не ожидает ничего. Он просто сидит на месте. Это то, что вы говорили в вашей первой лекции. Потом, сегодня, мы чего-то ожидаем.
Трунгпа Ринпоче: Это тоже трата времени. Ожидание чего-то – это также трата времени, потому что вы ничего не получите.
Это на самом деле не имеет значения, вы все равно тратите время. Вам не нужно делать мученика из себя, говоря: «Я чувствую себя отлично, потому что я трачу свое время зря. Я совершенный буддист и хороший медитатор, потому что я трачу время зря».
Трата времени зря – это не отношение. Это просто факт.

[Соня]

Глава три
Вифлеемская звезда

Чтобы понять отношение между осознанностью и бытием, нам нужно рассмотреть сейчас понятие бытия. когда мы говорим о бытии в связи с осознанностью, мы говорим о необусловленном бытии. Вы просто есть. Без каких-либо вопросов о том, чем вы есть. Это необусловленный способ бытия.
Необусловленное бытие – это состояние ума, связанное с определенным отношением. Вы могли бы сказать: «Разве это необусловленный ум, если он связан с определенным отношением? Если здесь присутствует отношение, мы не можем определить его как необусловленное бытие». Это правда. Но каким-то странным образом, даже необусловленное бытие требует отношения, чтобы развиться до необусловленного уровня. Нам нужно поставить определенные условия, чтобы развить необусловленность. Мы не можем начать с совершенства. Иначе это перестанет быть началом и станет концом, достижением.
Причина, по которой мы обращаемся ко всему этому процессу на начальном уровне, состоит в том, что это уровень неуклюжести, уровень беспорядочности. Он неструктурирован, запутан и так далее. Здесь присутствует запутанность, беспорядок и неопрятность – и постоянная двойственность, постоянная точка отсчета. Но, по крайней мере, мы движемся в направлении необусловленного бытия.
Мы пристально смотрим на Вифлеемскую звезду на горизонте. Она далеко, очень далеко, но все еще есть надежда. Там есть светящаяся искра. Земля может быть в темноте, небо может быть черно-серым. Может быть прохладно, и нам может быть холодно, неуютно, мы можем быть уставшими и неспокойными. Но, тем не менее, вон там есть Вифлеемская звезда. Человеческие существа надеются. Последняя надежда, на которую человеческие существа когда либо могли надеятся, это просветление - Вифлеемская звезда на горизонте.
Будды, татхагаты и великие учителя на протяжении веков разработали искусные средства. Их подход заключается в том, чтобы держать просветление как морковку перед ослом. На тысячу миль вдали есть сияющая морковка и вам нужно идти и идти, чтобы получить ее. В настоящий момент у осла, на уровне начинающего, нет морковки, но его нужно воодушевить. Так что предоставляется очень удаленное воодушевление. Что-то происходит вон там, далеко, на горизонте. Есть обширное пространство, огромный пустынный ландшафт.
Смысл этого (кроме всех этих поэтических образов) состоит в том, что нам нужна надежда, сильная надежда достижения просветления в этой жизни. Нам нужна эта надежда потому, что нам нужно иметь дело с постоянной болтовней, которая происходит в нашем уме, разнообразными эмоциональными подъемами и падениями, которые происходят, расстройствами, которые мы испытываем, постоянным процессом, происходящим в нашем состоянии бытия. Нам нужна точка отсчета, связанная с этим.
Надежду можно подразделить на два вида. Духовное устремление это один, и надежда на получение силы – это другой.
Вам нужна информация. Вам нужно собирать информацию об этом ремесле – как передается знание.

Каждый цветок на этой земле имеет свои личные отношения с солнцем, хотя солнце не направляет свое внимание особо личным, заинтересованным образом, и не светит больше на куст роз, чем на мак или что-то в этом роде. Весь процесс зависит от того, сколько чувствительности присутствует, сколько есть открытости.
Таким образом, личная открытость очень важно, в отличие от одной лишь чистой веры. Вера может быть слепой или умной. Открытая вера умна, когда вы готовы включить в нее одновременно свое замешательство и свое понимание.
Могут быть случайные тучи на краю горизонта, но Вифлеемская звезда светит, мерцая из-за холодной погоды.

Так что давайте не будем занимать обвинительную позицию по отношению к кому бы то ни было: «Моя мама испортила мне жизнь; мой отец испортил мне жизнь».
Происходит кармическая ситуация, все время, на протяжении всего времени. Мы запутаны, полностью, насколько мы знаем. Мы запутаны до такой степени, что иногда мы этого даже не знаем. Но мы запутаны в любом случае. Попытка найти виновного в нашей запутанности, это еще одно запутанное действие. Это уводит нас от практики действительной дисциплины медитационной практики, просто уводит нас от нее.
Все сводится вот к чему: никто не испоганил вашу жизнь, говоря по правде. Единственное, что поганит вашу жизнь, это то, что вы чувствуете, что кто-то обманул вас или вы сами обманули себя. Но, фактически, вас нет. Вы даже не существуете, вы вообще не существуете. Вы просто миф, мифическая правда.
С таким пониманием мифической правды, мы практикуем медитацию. Мы сидим на уровне мифа свободы. Это может оказаться мифом – Вифлеемская звезда может быть мифом, но мы видели ее, у нас был этот опыт.
Итак, вам нужна огромная дисциплина. А практика сидения предоставляет огромную помощь. Вы даже не можете начать называть себя последователем буддадхармы если не занимаетесь базовой тренировкой ума. нужна преданность. Для того, чтобы иметь преданность, нужно тренироваться в развитии преданности. Вначале это может быть очень неуклюже, но это необходимо. Начиная на уровне дисциплины хинаяны, практики сатипаттханы и випашьяны чрезвычайно важны и эффективны. Они абсолютно необходимы. Просветление очень полно, целостноЭто реальный опыт. Это реальная жизнь.
Преданность это знание того, что вы не существуете. Это информация, которую кто-то сообщает вам, что вы не существуете. И вы переживаете на личном опыте, что это так: «Я не существую». Это есть акт преданности. Преданность – это язык, средство передачи этого сообщения. Преданность действует как почтальон, который приносит вам почту.

Просветление больше не рассматривается как опыт. Опыт похож на промокашку, которая впитывает чернило. Промокашка переживает хороший опыт, впитывая чернило. Это требует, чтобы две сущности работали вместе. Но в этом случае это не опыт с прежней точки зрения. Это тотально. К примеру, как лезвие бритвы, которое режет само себя.

У.: Если это было тотальным в то мгновение, то почему оно должно прекращаться?
Т.Р.: Оно не прекращается, в этом вся идея. Просветление вечно. Оно не прекращается. Я хочу сказать, что весь смыл освобождения – как только вы освободились, то это навсегда.

Ученик: Просветление тоже не начинается, так ведь?
Оно не заканчивается, потому что оно не начинается.
Трунгпа Ринпоче: Ну, оно само по себе есть начало. Потому что оно не заканчивается, оно не начинается, но оно есть.
Это очень просто. Эта жизнь очень ценна. Человеческое рождение очень важно. У вас есть возможность практиковать, возможность узнать правду, однако вопрос «Зачем что-то делать?» возникает снова и снова. Видите ли, путь вообще-то состоит из вопросов: «Кто есть я? Что есть я? Что это такое и что этим не является?», задаваемых все время, пока не достигнуто просветление. Вопрос: «Зачем что-то делать?» никогда не получал ответа. Он становится одной из мантр на пути. «Зачем что-то делать?» звучит снова и снова все время.

Ученик: Вы сказали, что просветление было реальным опытом и также сказали, что просветление не существует. Это как зеркало. Вы думаете, что зеркало реально.
Трунгпа Ринпоче: Вы реальны в зеркале, это правда. Но это остается интерпретацией вас с точки зрения зеркала. И поэтому вы не существуете. Но несуществование есть наиболее действительной вещью. Наивысшее существование есть несуществование.
Ученик: Таким образом, просветление, как реальный опыт, является просто зеркалом?
Трунгпа Ринпоче: Больше чем зеркалом. Супер-зеркалом. Вот почему на языке тантры мы говорим о зеркалоподобной мудрости – реальном переживании несуществования. Прорывающимся сквозь всевозможные концептуализации и все прочее. Переживание ваджраподобного самадхи.

Ученик: Что значит подружиться с собой?
Трунгпа Ринпоче: Это значит, что вы очень богаты, полны ресурсов и что в вас есть основа для работы, разнообразная рабочая основа. Что вам не нужно преобразовывать себя или отказываться от себя, но нужно работать с собой. Что с вашей страстью, агрессией, неведением и всем прочим можно работать, это часть пути.
Ученик: Вы сейчас говорите о себе самом, нас?
Трунгпа Ринпоче: Себя нет.
У.: Тогда мы работаем с мыслью?
Т.Р.: Не существует мысли. Существует есть. Мысли являются интерпретацией того, что есть, представителем несуществования. Облака существуют потому что небо существует. Небо существует, потому что есть свет, который показывает нам синее небо. Но как только вы выходите в открытый космос, вы не видите даже синего неба. Вы больше не видите даже облаков.
Ученик: Если нет себя, как мы тогда может подружиться с ним?
Трунгпа Ринпоче: Именно поэтому. Потому что нет себя, нет угрозы. Вам ничто не угрожает, потому что вы не существуете. Поэтому мир является резервуаром сострадания.
У.: Тогда все в порядке?
Т.Р.: Условно говоря.

Ученик: Существует ли энергия или любовь? Или они всего лишь мифы?
Трунгпа Ринпоче: Я надеюсь, они существуют. Было бы лучше, если бы они существовали. Но возможно, они не существуют. Возможно, любовь не существует, но она есть. Любовь есть. Энергия есть. А не «существует». Это такое же различие как: если вы не существуете - вы есть. Если энергия не существует - энергия есть. Если любовь не существует - любовь есть.
Ученик: Как работают с собой?
Трунгпа Ринпоче: Начинают в начале. Это очень просто. Не существует «как». Нет необходимости думать о том «как». Просто берут и делают.
Ученик: Ринпоче, если нет себя, нет просветления, нет мысли, нет воспоминаний, то как вы можете говорить нам о том, что вы переживали и о том, что вы знаете?
Трунгпа Ринпоче: Потому что они не существуют. Я серьезно. Потому что вещи не существуют, вещи есть. Фактически, возможно, с точки зрения дхармы было бы более корректно говорить, что вещи есть. вещи есть. В несуществовании есть огромная ясность.
У.: Что воспринимает несуществование?
Т.Р. Само себя.

Трунгпа Ринпоче: Я думаю, было бы безопаснее, намного безопаснее начать на уровне хинаяны, потому что нам необходимо много практиковать. Многие ученики должны начать с пути накопления, который является уровнем обычного человека. На этом уровне играет важную роль просто обучение тому, как быть обычным человеком. Это начальная точка и каждому нужно где-то начинать. Это как потребность тщательно пережевать прежде чем проглотить. Конечно, если вы жуете эффективно, возможно вы в состоянии жевать и глотать одновременно, но это зависит от вашей опытности.
У.: Возможно, хотя мы начинаем с хинаяны и мы сосредоточены на ней, остальное может происходить все равно, хотя мы об этом не заботимся.
Т.Р.: Все равно, да. Вифлеемская звезда есть все равно. Есть просветление. Оно на самом деле существует, и люди достигли его. Вы можете почувствовать это на собственном опыте.
Ученик: Какая разница между безнадежностью, о которую вы описали ранее и надеждой, о которой вы говорите сейчас?
Трунгпа Ринпоче: Это одно и то же.

Хорошо, друзья, нам нужно завершать наш семинар. Мне нужно ехать в Нью-Джерси и провести свадьбу в еврейском Кантри-клубе. Но прежде чем я уеду, я хотел бы подчеркнуть, что стоит очень серьезно подумать о том, что если вы заинтересованы следовать пути практики медитации, вам нужно собрать себя. Отречение, безнадежность и одинокость или одиночество проникают повсюду. Но, в то же время, у вас не может быть чувства отречения, чувства духовного пути без той открытости свежего, ясного воздуха зимнего утра. С точки зрения открытости, медитация не рассматривается как особенно приятная или особенно болезненная. И никоим образом она не рассматривается как магический фокус, который даст вам мгновенное просветление или мгновенное блаженство. Это в большой степени опыт ручной работы, очень личный опыт. Это подлежит исследованию. Необходимо сидеть и постоянно дисциплинировать себя, все время. Что занимает двадцать четыре часа в сутки.
Я хотел бы упомянуть, что я написал книгу, которая называется «Преодоление духовного материализма», и что стоит раздобыть эту книгу, которая является чем-то вроде удлиненного семинара, такого как был у нас здесь. В ней много написано о том, о чем мы говорили, и она особенно подходит для западной публики. Другая очень сильная книга – это «Сто тысяч песен Миларепы», переведенная Гармой С.С. Чангом. Также недавно Сузуки Роши из Центра Дзен в Сан-Франциско написал книгу «Ум дзен, ум начинающего», и это очень сильная книга, очень прямая, написанная на очень бытовом уровне, содержит очень личный опыт. Его отеческий, в некотором роде, голос очень мощный и важный. Моя другая книга «Медитация в действии», как и «Ум дзен, ум начинающего», пытается сообщить очень простые понятия о духовном пути. Также, если у вас будет дальнейший интерес к техникам шаматхи, випашьяны и сатипаттханы, есть книга, которая называется «Сердце буддийской медитации», автор которой Ньянапоника Тера.
Очень нужно читать такие книги, чтобы приобрести знание об основаниях буддадхармы. Люди в прошлом упорно работали и приложили реальные и конкретные усилия в своей практике и своей дисциплине. Они работали очень упорно для вас, для нас. Мы должны ценить по достоинству тех людей, которые настойчиво работали над своей дисциплиной, чтобы быть в состоянии передать энергию и мудрость нам. Они достойны восхищения. Спасибо.

[Соня]

Часть 2
Я-качество и эмоции

Сейчас мы обсудим смысл «пробужденного», которое связано с практикой випашьяны, или же медитацией прозрения. Для того чтобы начать работать с процессом медитации, нам нужно понимать наше основное психологическое устройство. Наш ум обладает определенным «я-качеством». Здесь это я-качество является отправной точкой.
Есть общее чувство дискомфорта, когда вы обращаетесь к себе как «я», и это очень тонкий дискомфорт. Обычно мы не обращаем на него внимания или не замечаем его. Из-за того, что он так тонок, и потому что он присутствует все время, мы становимся нечувствительными к нему. Это как у собак, которые с определенного момента начинают относиться к своим поводкам как источнику безопасности, а не лишения свободы. Животные в зоопарке чувствуют то же. Вначале они испытывали чувство лишения свободы, но в какой-то момент оно стало ощущением безопасности. У нас присутствует такое же отношение. Мы лишили себя свободы определенным образом, но в то же время, мы чувствуем, что это лишение свободы является самым безопасным, что у нас есть. Такое я качество или моё-качество имеет болезненное качество заключения, но в то же время, оно также предоставляет безопасность, а не доставляет одну лишь только боль. Такова ситуация, в которой мы находимся в данный момент. Каждый из нас находится в этой ситуации.
Это я-качество не болезненно. Но за всем этим стоит что-то, что причиняет нам неуловимую тошноту, совсем немного. Эта тошнота затем становится сладковатой, и мы цепляемся за эту сладость. Далее, если мы теряем нашу тошноту, мы также теряем нашу сладость. Это и есть основное состояние ума, которое ощущает каждый.
Когда первая благородная истина говорит нам о страдании, это как раз то, о чем она говорит. Есть эта очень тонкая, но в то же время, очень реальная и очень личная вещь, которая все время происходит, которая как-то угнетает вас. Просто есть базовое, фундаментальное похмелье, всепроникающее похмелье, которое происходит всегда. Даже тогда, когда мы чувствуем, что все идет хорошо, у нас есть чувство, что мы в каком-то тупике.
Часто люди интерпретируют это ощущение тупика так, что они могут начать находить его причину в том, что им приходилось терпеть эмоциональные проблемы их родителей или в расстройствах, связанных с другой частью их проблемной личной истории.
У вас был плохой опыт, говорите вы, поэтому существует это эмоциональное расстройство. Люди выдвигают такие очень удобные интерпретации в духе истории болезни, возможно, даже указывая на физические симптомы. Это всё - наши очень удобные способы убежать от действительности.
Но реально в этом замешано что-то большее, что-то превосходящее чью-либо историю болезни. Мы ощущаем что-то, что выходит за пределы родителей, за пределы плохого детства, плохих родов, осложнений кесарева сечения…чего угодно. Есть что-то, что стоит за всем этим - фундаментальная горемычность, которая проникает повсюду. То, что Будда называет эго или невроз.

Второй аспект ума, который вытекает из первого - это то, что общепринято называется эмоциями. Он включает эмоции всех видов, такие как страстное желание, ненависть, зависть, гордость, страх – всевозможные эмоции. Однако, использование слова «эмоция» является сомнительным. Называя их эмоциями, мы склонны рассматривать их как что-то особенное: «мои эмоции», а это приводит к не очень здоровому взгляду на себя. Мы думаем: «Если бы я только мог избавиться от своих эмоций, своей скандальности, тогда бы я мог существовать мирно и прекрасно». Но, каким-то образом, это никогда не происходит. Никто еще не достиг состояния без эмоций, сохранив при этом нормальную работоспособность ума.
С буддийской точки зрения, второй аспект ума - это не эмоции сами по себе, а скорее некие извержения, которые время от времени происходят в наших умах, и которые также рассматриваются как мысли. Они являются частью процесса мышления, и они являются, скорее, более тяжелым случаем мыслительного процесса, нежели феноменом отдельного типа - как если бы существовала особая болезнь, вроде оспы, называемая эмоциями. Они – просто тяжелая форма гриппа.
Первый упомянутый аспект ума, по большей части, занят двойственностью, начальным расщеплением, чувством фундаментально одинокого бытия. Второй аспект идет дальше. Он очень занят, чрезвычайно активен. Он производит сны наяву, обычные сны и воспоминания и хранит их в «записях акаши». Он хранит их там повсюду, и заново извлекает их, и заново исследует их, когда у нас заканчивается материал. Мы постоянно стараемся выработать наше отношение к другому. Это похоже на то, как ваша собака встречает другую собаку. Они рычат, обнюхивают, приближаются, возможно, отвергают или, может быть, принимают друг друга. Это происходит постоянно. Собаки делают это очень великодушно. Что касается нас, человеческих существ, очевидно, что мы более утончены, но мы менее великодушны, потому что у нас есть больше «я». Однако этот процесс постоянно происходит – мы делаем это, когда встречаемся с нашим миром.
Это нельзя назвать просто эмоцией. Это что-то большее, более всеохватывающее. Мысленный процесс обостряется до уровня высокой интенсивности – так называемой эмоции. Но эта вторичная умственная способность является, в действительности, процессом конфронтации, процессом коммуникации, который происходит все время. И эта конфронтация и коммуникация состоит всего лишь из шаблонов мышления – ни из чего больше. Иногда ваша мысль смотрит, иногда ваша мысль говорит, иногда ваша мысль слушает, иногда ваша мысль обоняет, иногда ваша мысль осязает. Происходит мысленный процесс.
Это также связано с процессом чувственного восприятия. есть шестое чувство, которое является ментальным чувством. Это шестое чувство, является качеством хаотической нестабильности ума, которая действует как коммутаторная панель. Эти органы передают свои послания в центральный штаб-квартиру, в коммутаторную панель и эта коммутаторная панель, в качестве ответной реакции, санкционирует определенную деятельность.
Все перечисленные аспекты являются частью того же самого текущего процесса.

Мы будем говорить о способе работы с мыслями, с вторичным аспектом ума. В данный момент у нас очень мало средств для работы с первичным аспектом ума, основной горемычностью. И похоже, что с ментальностью двойственности, расщепления нельзя работать непосредственно. Но будем надеяться, что ее можно поднять, работая с ее плодами.
Мы могли бы сказать, что процесс мышления, включая так называемые эмоции, похож на ветви дерева. Прорезая шаг за шагом наш путь сквозь сложное устройство ветвей, мы приходим к корню и, в этот момент, с корнем не сложно разобраться. Так что, похоже, нашей отправной точкой будут мысли.
Вы можете сказать: «А разве хороший стратег не перерезал бы сначала корень?» Очевидно, он так бы и сделал. Но мы не в состоянии этого сделать. Если бы мы на самом деле стали пытаться бороться с корнем, ветки продолжали бы расти, и мы оказались бы полностью и беспомощно поглощены буйным ростом веток и плодами, падающими на наши головы.
Поэтому, психологический подход Будды другой. Мы начинаем работать с листьями и ветками. Затем, как только мы управились с этим, у нас есть некоторое понимание неприкрытой истины, действительности, начального расщепления. Тогда мы начинаем осознавать первую благородную истину, которая говорит о том, что истина есть страдание, истина есть вот такое эмоциональное расстройство, такая проблема.

Для того, чтобы натереть пол, нам сначала нужно выскоблить его. Как только мы его выскоблили, вы знаете, что мы делаем. Это разумный путь работы со всем этим. Вы начинаете с того, что вам непосредственно доступно, и это дает огромный контакт с действительностью. В то время как если бы вы пытались иметь дело с начальной двойственностью, вы бы обнаружили, что это невозможно. Вместо того чтобы пытаться работать кирпич за кирпичом, это было бы похоже на попытку обрушить всю стену целиком. В итоге, вы испытаете поражение. Так что лучше начинать с чего-то небольшого, что достаточно выражено, чем начинать с основополагающих тонких явлений и пытаться решить всю проблему целиком.
Ученик: Эмоции сопровождаются физическими ощущениями. Это тоже мысли?
Трунгпа Ринпоче: Да. Это не означает, что у вас нет физических ощущений, но ваше тело также является вашей мыслью. Например, если вы порежете палец, когда режете лук, у вас будет кровоточащая мысль. Но она реальна. Мысли нельзя сбросить со счетов как «всего лишь мысли». Такая мысль настолько реальна, что она осязаема.
Ученик: Не могли бы вы классифицировать эти два аспекта ума еще раз? Трунгпа Ринпоче. Это достаточно просто. Первый – это начальная двойственность, и другой – какая-либо активность первого.
У.: Можно ли их разделить на первую форму мысли и вторую?
Т.Р.: Они не являются первой и второй формой мысли, они являются корнем и ветками.
У.: Первая – это корень?
Т.Р.: Да.

Памятуя настоящее

Основным подходом к пониманию ума является процесс постепенного установления дружеских отношений с самим собой. Это первый шаг.
Сначала мы пытаемся нащупать: что же мы такое. То, что мы ощущаем, несколько сумбурно, и мы чувствуем отчужденность от самого себя. Один из бесплодных подходов традиционной духовности состоит в том, чтобы грубо играть на чувстве вашей неполноценности, на вашей слабости. Вас поощряют замечать их все больше и больше, пока вы не достигаете точки, в которой вы просто не можете больше выносить себя. Вы занимаетесь разнообразными видами самобичевания и самообвинения. Вы чувствуете себя нищими. Вы переполнены ощущением собственной никчемности и того, как неправильно вы поступаете – одним словом, как глубоко вы находитесь в дерьме. Это уловка, которую к вам применяют некоторые формы традиционной духовности.
Это уловка, которую часто используют, и которая ни в коей мере не является медитативной и не имеет никакого отношения к духовной практике. Это один из духовно-материалистических способов воодушевить людей начать духовный путь - унизить их полностью.
Подход медитации противоположен такому подходу. В подходе медитации мы, по крайней мере, даем людям шанс. По крайней мере, мы даем за что держаться, предлагаем ступеньку. Существует рабочая основа, существуют возможности, есть воодушевление. Что-то происходит внутри нашего способа бытия, а именно - практика медитации.
Тем не менее, подход медитации совсем не так прост. Вам нужно работать самому. Учителя и учения могут только показать вам как работать - это самое большее, что можно дать. Но затем вы должны работать самостоятельно. Вы не можете рассчитывать на полное гостеприимство. Ваша машина может доехать только до гаража, она не может завезти вас в спальню. Требуется некоторое усилие.
Итак, ученики получили максимально возможную поддержку, которая состоит в том, что им показали путь. Указание пути приземленным практическим способом называется, согласно традиции, «указательным пальцем бабушки». Ваша бабушка старая и мудрая, она знает, как обходиться с мелочами жизни и она указывает своим пальцем и просит вас сделать то или это. «Указательный палец бабушки» является особым термином тибетской линии традиции Кагью. Указать вам, как нужно делать – это максимальная помощь, которую мы можем оказать вам на пути.
Но также есть необходимость в согласии и некоторая готовность со стороны ученика. Вы должны быть готовы следовать по направлению указательного пальца бабушки. В этом случае, очевиден следующий вопрос
У.: что мы будем делать? Ответ – практиковать медитацию.

Есть два типа практики медитации. Один называется шаматха, что означает «развитие умиротворенности». Другой называется випашьяна, что означает «развитие прозрения». Мы уже говорили об этом в общих чертах на предыдущей лекции. Мы не можем развить полную випашьяну, если у нас нет некоторого понимания относительно того, что такое шаматха.

В шаматхе есть медитационная техника, которая относится к работе с естественным сырьем – дыханием, вашим дыханием. Мы начинаем с вашего дыхания. Оно всегда доступно пока вы живы. У вас всегда имеется дыхание, пока бьется сердце, не важно возбуждены ли вы или спите или находитесь в нормальном состоянии. Вам всегда нужно дышать.
Дыхание позволяет получить наиболее близкую картину ума. Оно, в некотором смысле, является портретом ума. Оно входит и выходит – как будто само оплодотворяет себя, чтобы мог произойти следующий вдох. Это не застывший объект. Оно движется и останавливается и опять движется. Оно поддерживает тело и является источником жизни. Также оно источник вашей речи и вашей мысли. Если сердце остановится, дыхание остановится, вы не сможете думать, вы упадете замертво. Таким образом, дыхание - это декларация жизни и, одновременно, декларация ума. Для того чтобы есть, ощущать запах пищи, жевать, вы должны дышать. Если вы устали - вы дышите тяжело. Если вы расслаблены - вы дышите легко. Когда вы голодны, вы дышите особым образом, когда вы сыты, вы дышите особым образом. Когда вы счастливы, вы дышите особым образом, когда вы грустите, вы дышите особым образом. Дыхание постоянно изменяется, но в то же время, постоянно поддерживается ритм. Дыхание, которое жаждет пространства, останавливается после выдоха, и пространства становится больше. Поэтому вы можете жить дальше – вы можете вдохнуть еще раз. У вас есть два типа пространства. Есть внешнее пространство во время выдоха. Перед вдохом есть пауза. Вы вдыхаете внешнее пространство и по мере того, как вы вдыхаете, у вас есть другой тип пространства – внутреннее пространство внутри вашего тела. Потом следует пауза и вы выдыхаете снова. Это происходит постоянно: действие, неподвижность, действие, неподвижность. Это и есть портрет вашего ума.
Поэтому дыхание было выбрано как рабочая основа для практики медитации. Работа с дыханием предпочтительна. Дыхание не есть что-то отдельное от вас, но с другой стороны оно не в полной мере является вами. Есть что-то загадочное в дыхании. То же самое справедливо для вашего ума. Является ли ваш ум вашим умом? Возможно. Но тогда не совсем понятно, чем являетесь вы сами. Так что мы никогда в действительности не можем установить, кто есть кто или что есть кто. Мы попросту постоянно надеемся на лучшее. Возможно, нам удастся выжить, мы сможем продлить это неопределенное существование.

Возможно, вы мыслите чрезвычайно четко, ясно и точно, но у вас все еще нет даже понятия откуда все взялось и к чему идет. Но то, что важно сейчас -это то, что состояние ума должно соответствовать дыханию, вам нужно установить связь с дыханием. На начальной стадии шаматхи вы работаете с дыханием, вы не концентрируетесь на уме. Это невозможно. В действительности, концентрация на дыхании тоже невозможна, потому что дыхание движется и изменяется, так же как и ум. Так что, говоря о шаматхе, мы предпочитаем использовать слово внимательность, а не концентрация.
Слово «концентрация» имеет определенные ассоциации. Оно наводит на мысль, что вы фокусируетесь на каком-то объекте или субъекте пока отношения с ним не приобретают полностью фотографический характер, а затем вы можете отпустить усилие, и сосредоточенное состоянии ума остается. Это очень утомительно, это требует специальных навыков и очень трудозатратно в определенном смысле. Поэтому концентрация – опасное слово, применительно к практике медитации. Вместо этого мы говорим о практике как о внимательности.

Если вы полностью пребываете с вашим умом, вы можете быть здесь, на этом самом месте. Но в то же время, вам не нужно фокусировать всю вашу систему на одной точке отсчета. В действительности, здесь наблюдается интересное раздвоение, которое проистекает из того факта, что у вас нет понимания, кем вы являетесь. Вы не знаете, кто вы есть. У вас даже нет догадки, или же есть эта догадка. Вы могли бы использовать эту догадку, чтобы обозначить себя. Но это, пожалуй, все что мы можем сделать, чтобы подобраться к реальности того, что же вы такое. Поэтому невозможно сосредоточить ваш ум. Самое большее, что можно сделать – это быть осознанным, быть в полном уме / mindful (внимательный) – mind full (полный ум)/. Некое неуловимое состояние, которое существует, известное нам как сознание, которое никогда не видело себя, но существует. Оно никогда не ощущало себя, но оно движется, оно происходит. И вот, состояние того, что называют умом, может быть полным. Мы можем быть в полном уме. покоиться или пребывать в памятовании. Наилучшим английским эквивалентом этого будет внимательность. «Памятование» в этом случае не означает пребывание в прошлом, а означает существование в настоящем. То течение, которое происходит – вы можете быть с ним.

все же, для того, чтобы быть в настоящем, вам нужна память, которая функционирует автоматически.
Так обычно работает наш ум – в понятиях точки отсчета, которая равнозначна памяти. Для того, чтобы работало тело, точки отсчета нужны все время: протянуть руку, поднять чашку и поднести ее ко рту, наклонить немного, отпить, затем ощутить вкус и проглотить. В то время как вы поднимаете и протягиваете руку, вы не забываете удерживать чашку. Есть координация, которая целиком основана на памяти. Без этого мы не можем функционировать. На основе этого мы развили определенные поведенческие шаблоны, которые дают нам возможность управляться с нашей жизнью. Такая координация позволяет телу и уму быть синхронизированными. И эта синхронизация основана на памятовании настоящего. Памятовать настоящее, таким образом, означает быть внимательным. В этом случае, ум равен памятованию. Быть внимательным – это быть здесь, обладать полным умом. Если ваш ум полный, у вас есть полная точка отсчета. Поэтому вы есть здесь. Вы прямо общаетесь с настоящей ситуацией, а это и есть в точности то, в чем состоит медитация (практика шаматхи). Просто быть здесь, очень просто, прямо, вести себя очень точно, соотноситься основательно и полностью.
Точка отсчета в шаматхе – это дыхание. Традиционная рекомендация линии мастеров медитации основана на принципе смешивании ума и дыхания. Это значит, что вам следует пребывать с дыханием, вы есть дыхание. Дыхание выходит, и вы выходите. Дыхание растворяется в воздухе и вы растворяетесь в воздухе. Затем вы полностью отпускаете. В этом месте вы даже забываете о практике медитации. Вы просто отпускаете. Есть промежуток. Затем естественно, автоматически, психологически, вы вдыхаете. Пусть это будет тем же самым промежутком. Затем вы опять выдыхаете. Выходим, растворяемся, промежуток. Выходите снова, растворяйтесь, промежуток. Выходите, растворяйтесь, промежуток. Вы продолжаете действовать таким образом.
Есть мгновение пространства, промежутка. Если хотите, мы могли бы сказать, что есть момент слабости. Это не должно быть слишком героичным. Потом, когда вы имеете дело с выдохом, присутствует момент силы. Затем – момент слабости: вы растворяетесь, вам не за что держаться. Потом вы начинаете снова – выходите наружу с выдохом.
Это - основная техника шаматхи. Она должна быть очень точной, очень прямой.

Еще существует медитация при ходьбе, которая также рекомендована. Вы идете осознанно. Вы уделяете внимание, скажем, вашей правой ноге. Как смещается центр тяжести, ослабляется давление и вес переносится на левую ногу. Теперь, ваша правая нога свободна, и вы поднимаете ее над землей, переносите ее. Затем она касается земли, давит на землю по мере того, как вес тела переносится на нее, а затем, левая нога освобождается. Это также обладает точностью. Не нужно ходить, как зомби, чтобы выполнять практику. Вы идете с разумным, естественным темпом - пусть он будет естественным, точно так же как в случае с дыханием. Когда вы идете таким образом, нужно принимать простые решения: вот момент чтобы перенести вес на эту ногу, затем – на другую ногу и так далее. Так что весь процесс становится очень точным, очень прямым и очень ясным. В этот момент нет никакого вашего намерения делать это. Вы не думаете: «Если я сделаю это, я завтра достигну просветления». У вас нет других забот, кроме как выполнять вашу практику сидячей медитации или медитации при ходьбе.
Это то, что в буддийской традиции называется дисциплиной и терпением. Участвовать в происходящем процессе без цели, стоящей за этим. Ученикам рекомендуется выполнять практику очень ортодоксально, уделять полное внимание. Но это не означает, что вы должны быть особенно торжественны или серьезны. Если вы серьезны, это уведет вашу внимательность. Вы становитесь очень заняты тем, что вы серьезны и вы теряете вашу внимательность. Ваш ум должен быть полным, не заполнен на одну восьмую или одну сотую часть. Он должен быть прямо здесь, на этом месте. У нас есть выражение «Это не ваше дело» /mind your business перекликается с термином mindfulness /, которое означает «Оставьте меня, дайте мне быть собой». В данном случае, вы занимаетесь своим делом. Просто будьте здесь, прямо и просто будьте здесь.
Сделать это означает ощутить листья, которые существуют на дереве. Вы начинаете обнаруживать, в некоторой степени, кем вы являетесь или кем вы не являетесь. Как бы там ни было, эта метафизическая проблема на данном этапе не имеет большого значения. Мы разберемся в этом позже.

Основное здесь – все время быть предельно точным.
Такой подход настоятельно рекомендуется не только лишь применительно к практике сидячей медитации, но он также применим к тому, что называется послемедитационным опытом. Это означает, что ваша жизнь и ваша самоотверженность в практике медитации не является всего лишь попыткой сшить вот этот лоскут с вон тем лоскутом. Ваша жизнь отдана медитации целиком как все одеяло. С двенадцати часов до двенадцати часов. Ваша жизнь постоянно заполнена практикой медитации. Когда вы едите, вы едите. Когда вы моете посуду, вы в этом, с этим, прямо в том месте. Речь не о том, чтобы стараться работать с дыханием и мыть посуду одновременно, это было бы слишком громоздко, в этом нет необходимости. В послемедитационной практике, если вы моете посуду, вы делаете это надлежащим образом, полностью, целиком. Будьте с этим, будьте с водопроводным краном, с водой, будьте с грязной посудой, с вашими руками, кистями рук, координацией движений, вашим умом. Будьте с водой, пробкой раковины, мылом и губкой. Давайте будем всем этим вместе взятым и помоем посуду хорошо. Речь о том, чтобы быть в этом месте вместе со всем этим. С такой точки зрения, это пожизненная задача, работа двадцать четыре часа в сутки.
вы не можете практиковать медитацию без послемедитационной внимательности. Внимательность в повседневной жизни на протяжении всей нашей жизни, когда мы не заняты сидячей практикой также является частью практики медитации. Для того, чтобы вести надлежащий, медитативный образ жизни, требуется некоторое самоощущение.
Тот тип самоощущения, о котором мы говорим в отношении осознанности или внимательности - это всего лишь простое бытие самим собой. У вас есть две руки, у вас есть раковина, у вас есть грязная посуда и вы делаете хорошее дело. Не ради самогó хорошего дела. Вы просто делаете это, и по стечению обстоятельств это вдруг оказывается хорошим делом. Такой тип самоощущения не является проблемой. Это способ правильно обращаться с собой, способ быть собой. Как только вы вырабатываете такое отношение - вы просто делаете дело.
Речь не идет о том, чтобы быть великим медитирующим, который делает великолепное дело мытья посуды. В этом нет похвалы, нет осуждения. Как только в этом замешан оттенок попытки доказать что-то, мы имеем дело с болезненной версией самоощущения, самозацикливанием в уничижительном смысле. Так происходит, пока вы озабочены конечным результатом. «Посмотрите какое замечательное дело я свершил. Это потому что я учился и медитировал».
Этой проблеме подвержены многие ученики Дзен буддизма. Есть нечто проблематичное в работе напоказ. «Мы сидим и поэтому мы делаем хорошее дело. Приходите к нам в Дзен». Как если бы каждый, кто изучает Дзен, был ходячей рекламой.
Основное – это быть точным и непосредственным без цели. Существуйте точно. Нужна внимательность, которая равнозначна самоощущению, если хотите – легкому самоощущению, которое определенно существует. Пока мы чувствуем, что существуем, хотя мы не существуем, мы на самом деле не существуем, но мы думаем, что существуем, и это обеспечивает нас основой для работы. Нам не обязательно начинать 100 процентов безукоризненно – и если уж мы считаем, что существуем, давайте будем наполненными. Давайте начнем так. Похоже, это основное, что касается практики медитации.

Ученик: Когда мы говорим о послемедитационном осознании, значит ли это что мы должны стараться быть более осознающими или это случается спонтанно, потому что мы медитируем?
Трунгпа Ринпоче: Мы все-таки стараемся, не очень сильно, а просто стараемся.
У вас просто должно быть едва уловимое ощущение, что вы являетесь частью такого медитационного способа жизни - по сути, что ваша жизнь есть практика медитации. Правду говоря, вам будет трудно отмахнуться от этого ощущения. Вы могли бы сказать: «Меня уже тошнит от всего этого, я прекращаю свою осознанность и медитацию полностью». Хорошо, сделайте это. Но затем вы обнаружите, что вас постоянно что-то преследует. Вы бросили медитацию, но вот вам – вы развили больше осознанности, больше внимательности. Это всегда происходит. Так что речь не идет о чем-то, что вам навязали, но есть некий элемент «то-или-другое», который продолжается все время.
Это как существовать в этом мире. Так что это скорее вопрос общей атмосферы, чем какого-то особенного усилия. Но эта атмосфера должна время от времени распознаваться. Это очень важно.
Ученик: Вы говорили о дыхании и движении дыхания как о зеркале ума. Может ли это быть экстраполировано на все тело? Не является ли движение всего тела также зеркалом ума, мыслительного процесса, а следовательно, другим путем медитации?
Трунгпа Ринпоче.: именно дыхание заставляет ваше тело двигаться. Легкие всегда расширяются и сжимаются, но это происходит как бы случайно. Причина, по которой медитационная практика должна основываться на дыхании, а не на теле, состоит в том, что есть возможность ненужного исследования частей вашего тела. Вы начинаете пытаться оформить ваше тело по подобию ума, а это имеет оттенок невроза. это происходит в значительной мере в школах медитации на осознанности. В то время, когда вы просто сидите с дыханием, вам не нужно дышать по-особенному. Вы просто делаете это естественно. Это часть вашего пульса.
У.: Но поскольку большую часть нашего времени мы проводим в движении, почему бы не использовать движение как форму медитации.
Т.Р.: Я думаю, это невозможно. В этой части я должен быть очень ортодоксальным. Вы не можете делать это, потому что это будет очень удобно и в этом не будет дисциплины. Например, вам нужно выделить время для практики сидения. Тогда как в подходе, который вы предлагаете, вы можете сказать: «Хорошо, по дороге я использую вождение в качестве медитации».
У.: Но если вы при этом внимательны, почему бы так и не сделать?
Т.Р.: Этот подход к внимательности становится слишком утилитарным, слишком прагматичным – убить двух зайцев одним выстрелом. «Я медитирую, и вместе с этим...». Но от чего-то где-то нужно отказаться. Необходимо отречься от чего-то. Один выстрел – один заяц.

Ученик: Вы говорили о внимательности и дыхании, и дыхании как о портрете ума. Также вы говорили о том, чтобы быть внимательным к разным мыслям и чувствам, которые приходят и уходят. Вы описали их как ветки дерева, которое, я так понимаю, мы должны атаковать.
Трунгпа Ринпоче: В этом месте мы не в состоянии управиться с ними, работать с ними, обрезать их. Сейчас мы просто должны видеть, что ветки действительно существуют.
У.: Я запутался в этом. Является ли дыхание инструментом, который мы формируем для того, чтобы в конечном итоге срезать ветки?
Т.Р.: Нет, это внимательность.
У.: Внимательность. Для которой дыхание является…
Т.Р.: Дыхание – это просто костыли.
У.: Да. Дыхание – это костыли для того, чтобы вызвать внимательность, которую мы можем позже развить по отношению к эмоциям. Хорошо, вот оно!
Т.Р.: Вот оно.

Трунгпа Ринпоче.: Вы думаете, что вы существуете?
У.: Я думаю, что…
Т.Р.: Будьте честным.
У.: Мы находимся здесь.
Т.Р.: Да?
У.: Какими бы ни были эти вибрации, они здесь. Мы здесь.
Т.Р.: Хорошо, кто же мы?
У.: Тот, кто задает вопрос?
Т.Р.: Именно. Да. Но это не доказательство.
У.: Воспринимает ли просветленный ум…
Т.Р.: Не имеет значения, что делает просветленный ум. Давайте говорить об этом уме, сансарическом уме. Когда мы говорим о просветленном уме, есть склонность скатываться в мифологию. Вы ожидаете, что просветленный ум будет видеть радуги повсюду. Но как быть с нами, кто видит мусор повсюду?
У.: Я не совсем понимаю, как мы можем существовать и вместе с тем не существовать.
Т.Р.: Вы не понимаете. Где вы находитесь в это мгновение?
У.: Я здесь.
Т.Р.: Где здесь?
...
Но все же, кто здесь? Я не имею ввиду ваше имя. Что-то кроме вашего имени. Что есть здесь?
У.: Какое-то осознание.
Т.Р.: Что это такое? Осознание чего?
У.: Осознание себя.
Т.Р.: Ну, это просто расхожее выражение. Что это значит? Осознание чего? [Пауза]. Не думайте слишком много.
У.: Осознание дыхания.
Т.Р.: Что стоит за дыханием?
У.: Мой ум.
Т.Р.: Что это такое?
У.: Если бы я знал.
Т.Р.: Вы не знаете?
Ученик: В том ли проблема, что «Я» не существует, другими словами, что ничего не существует, или же проблема в том, что что-то существует, но оно не является «Я»? Это не то «Я», каким оно мне кажется, но что-то такое существует.
Трунгпа Ринпоче: Это одно и то же. Что-то – это то же самое, что ничего. Если вы являетесь единицей, то единица обязательно зависит от нуля. Единица – это что-то, а ноль – это ничто. Для того, чтобы была единица должен быть ноль. Который есть ничто. Нет никакой разницы – что-то и ничего это одно и то же. Иначе у вас не было бы кассового аппарата. Мне кажется, нет проблемы с чем-то и ничем.
С другой стороны, есть что-то другое, которое не является чем-то реальным, но это что-то, что является ничем. Вот где мы путаемся – когда мы стараемся понять все это. Это длительный исследовательский проект и я не думаю, что мы сможем со всем разобраться сегодня. Но вы очень храбры.

Ученик: практика, которую вы описывали, похоже, является очень разумной в определенном смысле: стать более осознающим, быть больше в контакте с тем, что происходит в собственном уме и снаружи. Но интересно, зачем нужна тантра. Почему не достаточно этого, если можно в конечном итоге научиться делать это хорошо?
Трунгпа Ринпоче: Мне кажется, это зависит от того как к этому относиться. Тантра не есть чем-то, что существует, чтобы спасти нас от проблемы. И на этом этапе тантра абсолютно не нужна. То, что есть, является полным. Но оно в конечном итоге становится тантрой. Этот опыт, который мы обсуждаем здесь, в какой-то точке становится тантрой, это не так, как если бы тантра насаждалась вам как необходимое требование. Опыт шаматхи-випашьяны созревает. Это тантра. Это случается автоматически.
У.: То есть тантра - это как взрыв того, что происходит.
Т.Р.: Да. Вот почему мы говорим о том, что три яны связаны вместе. Все развитие рассматривается как процесс созревания, а не что-то, что вам навязывают. Никто вам не говорит: «Теперь вы закончили хинаяну, вам следует включить вторую передачу и выполнять махаяну, затем включите самую верхнюю передачу, которая является тантрой». Вы никогда изменяетесь таким образом. Это постепенный процесс развития, который автоматически становится тантрой, когда достигает зрелости. Вы не спрашиваете: «А почему на деревьях обязательно должны быть плоды?» Каждое конкретное дерево красиво и делает все, что в его силах. На этой стадии нужно смотреть на ситуацию всем своим естеством . И может быть, такой способ смотреть и есть тантрический взгляд.

[Соня]

Переносные декорации

Возможно, нам следует обсудить различные типы задних планов, с помощью которых мы действуем в нашей жизни. Этот тип заднего плана частично создан из ощущения пространства-основы, которое мы носим везде с собой все время, а также окрашен нашим конкретным настроением, которое у нас есть в данный момент. Это что-то вроде переносных декораций, которые мы везде носим с собой, которые позволяют нам функционировать как личностям. Мы постоянно воспроизводим видимость, театральную сцену. Для каждой ситуации мы создаем подходящий задний фон и освещение. У нас также есть подходящие актеры (главным образом, мы сами), которые появляются на сцене. Мы занимаемся этим представлением, театральной игрой, все время и мы постоянно используем наши антенны, так сказать, чтобы осязать весь эффект, производимый нашей сценой.
В медитации випашьяны, мы работаем с такого типа задним планом, нашим переносным театром. Вне зависимости от того, большое ли наше действо или маленькое, какое-то действо происходит все время. Випашьяна работает с этим большим или маленьким действом, великим действом, широким действом, наименьшим, обширным, коварным или умным действом – какое бы обустройство сцены вы ни выбрали. В практике випашьяны, вместо того, чтобы поддерживать вашу занятость обустройством вашего театра, вашей театральной сцены, ваш подход изменяется так, что присутствует чувство интереса: как мы производим этот задний план, почему мы это делаем, должны ли мы это делать или, может быть, не должны. В каком-то смысле, это находится все еще на уровне вопроса, но в тоже время, связано с личным опытом.
В випашьяне вы, как практик, переживаете на личном опыте игру, которую играете, обустраивая ваш театр. Поступая так, вы приобретаете новый способ обхождения со всем этим, но так, чтобы это не было игрой. В этом и состоит практика сидячей медитации. Когда вы сидите, вы не сидите для того, чтобы создать видимость или какой-то эффект. В каком-то смысле это личное. В практике сидячей медитации вы устанавливаете связь с излучением, которое вы создаете. До того, как вы начали сидеть, это излучение создавалось всего лишь, чтобы произвести впечатление или одержать верх над вашими зрителями. В нашем случае, ситуация обратная. Вы переживаете ваше собственное излучение лицом к лицу, вместо того, чтобы играть с ним для того, чтобы произвести впечатление или одержать верх над вашими зрителями. У вас нет зрителей, когда вы медитируете, или же вы сами и есть ваши зрители.
Даже в этой ситуации, как бы то ни было, есть возможность для проявлений тонких уловок. Вы поздравляете себя с тем, что занимаетесь практикой сидения, что вы хороший мальчик, и стараетесь превратить это в шоу. Это очень тонкий момент. Можно убирать игры одна за другой, как слои луковицы. Игры продолжают возникать, конечно, но кое-как вы способны с этим управиться.

У вас есть начальная подготовка в практике шаматхи, и отсюда вы начинаете расширяться. Я хотел бы подчеркнуть, что опыт шаматхи чрезвычайно важен. Без этого основания, практик совсем не может рассчитывать на то, чтобы переживать випашьяну. Но имея это основание, практик может начать расширять чувство внимательности таким образом, чтобы она стала осознанностью. Внимательность – это пребывание полностью здесь, а осознанность – это всеохватывающее чувствование. В осознанности все, что происходит, видится сразу. Также, можно назвать это панорамным видением.
Панорамное видение, в этом случае, это ощущение целиком всего излучения, которое мы создаем. Мы обладаем определенной манерностью или определенным стилем, который отражается наружу. Во время практики сидения, это становится всего лишь мысленным процессом. Вы развиваете чувство, что вы цените вещи вокруг вас, не каждую по отдельности, а целиком. Это похоже на свет, излучаемый пламенем или электрической лампочкой, который распространяется наружу. Тем не менее, вы обнаруживаете, что излучение не имеет излучателя. Если вы посмотрите, а кто же делает все эти трюки, продуцирует видимость, это излучение, то там не будет никого. Даже мысль о ком-то не существует. Есть чистое ощущение открытости, ощущение, что вы можете установить связь с живым миром как с открытым миром.
Пока это всего лишь введение в переживание випашьяны. Позже мы рассмотрим это подробнее. То, что нужно понять сейчас – это то, что переживание випашьяны не доходит до уровня игры, но остается чисто на уровне переживания, живого опыта осознанности (в противовес внимательности).
Осознанность в этом случае, это не осознание себя, но осознание другого. Различие между этими двумя состоит в том, что если вы осознаете себя, то это осознание себя, которое осознает себя, которое осознает себя. Происходит какое-то извращение. Тогда как, если вы просто осознаны - это открытость, приглашающий жест. Вы включаете вашу деятельность в вашу сферу осознанности, так что вы не наказываете или не являетесь надсмотрщиком. Вы не задаете много вопросов, но вы просто есть. Похоже, это основополагающий подход или основополагающее правило медитации прозрения – випашьяны.
Вы понимаете, о чем я говорил?

Ученик: Я не понимаю об излучении без излучателя.
Трунгпа Ринпоче: Если есть излучатель, излучатель должен разогреться до уровня, при котором есть достаточно излучения, чтобы оно распространялось или отражалось наружу. Он остается привязанным к этому, так что в действительности излучения нет.
У.: Разве излучение не перестает существовать, если нет излучателя?
Т.Р.: Излучение может существовать, только если нет излучателя. Все может течь, только если течение является процессом, который случается сам собой, в противовес тому, когда кто-то подстегивает течение.
Ученик: Вы говорили, что осознанность это не осознанность себя, но другого. Вы хотите сказать, что действия и реакции, исходящие от себя имеют не бóльший приоритет или значение, чем то, что видится происходящим во внешнем мире? Это всё одно поле?
Трунгпа Ринпоче: Осознание другого – это та же идея, что и излучение без излучателя. Происходит осознанность, и эта осознанность на все 100 процентов существует сама по себе. Нет необходимости, чтобы вы наблюдали вашу осознанность как внимательный зритель или поощряли ее, иначе ваше произведение убито. Это что-то вроде самоподдерживающегося самоубийства, происходящего все время, что известно как невроз.
Ученик: Тогда, если есть человек, который стоит возле горы, то его осознанность будет чисто осознанием этой горы?
Трунгпа Ринпоче: Да. Он не важен, потому что гора находится рядом.
Ученик: Я не вижу, как можно было бы выделить другое за счет себя и наоборот. Не придает ли это какую-то отрицательную важность себе?
Трунгпа Ринпоче: Я не думаю, что с этим есть особая проблема. Вы можете быть открытым к горе и видеть гору более свободно без вас. С другой стороны, если у вас расстройство желудка или болит голова и, в то же время, вы пытаетесь смотреть на гору, чтобы поднять настроение, у вас так или иначе будет проблема с тем, чтобы пытаться поддерживать ваше страдание и пытаться смотреть на гору. У вас не будет полного переживания ни вашей головной боли, ни горы.
Вы ведь признаёте, что если у вас расстройство желудка, у горы тоже будет расстройство желудка.
Такой подход к вещам, на самом деле, есть частью проблемы: Если у меня есть мир, то является ли мир моей добычей? Или же мир есть просто мир, а вы есть просто вы? В этом есть отдельность, в которой, на самом деле, есть больше единения, чем в чем-либо другом. Из-за отдельности возможно существование единства. Единство не должно быть склеенностью. Иначе это называется лишением свободы. Вам не нужно так уж сильно отслеживать себя. Вы видите отражения себя в любом случае, горы являются вами в любом случае. Если у вас болит голова, у гор тоже будет болеть голова, из-за того, как вы смотрите на них.
У.: То есть, не нужно подчеркивать связь с пупком.
Т.Р: Правильно, правильно. Если у горы болит голова, просто позвольте этому быть.

Мысли являются вашим воодушевлением, с этой точки зрения, и нет никакого другого окружения кроме этого. Как вы видите, все это не так уж таинственно. Это всегда существует, и это очень буквально и очень очевидно.
Но необходимо иметь личный опыт встречи с собой лицом к лицу, который влечет уменьшение вашего чувства актерства. Медитация является единственным путем. Запомните это.
театр всегда подразумевает чувство осознания себя и чувство, что вы являетесь центром игры.
У.: Это потому что ты думаешь, что ты важен?
Т.Р.: Не обязательно. Вы можете думать, что вы ужасно незначимы, но вы все еще можете сидеть на туалетном сидении. И разыгрывать из себя центр вселенной.
У.: Но зачем нужно это делать?
Т.Р.: Вот оно! Вот оно! Это большой вопрос. Нам нужно найти ответ сидя и медитируя. Это единственный способ.
У.: Вы имеете в виду, все, что мы делаем, является театром?
Т.Р.: Да, кроме медитации.

[Соня]

Скука – полная или пустая?

Один из моментов начальной практики випашьяны – это развитие того, что известно как знание не-эговости. Это означает, что осознанность, которая развивается через опыт випашьяны, приводит к не-существованию вас самих. И поскольку вы развиваете понимание не-существования вас самих, поэтому вы становитесь свободнее в отношениях с миром явлений.
Если нет отсутствия центра, невозможно развить опыт випашьяны. С практической точки зрения это означает, что випашьяна - это переживание чувства окружения, ощущение пространства во время практики медитации. Это называется осознанностью в противоположность внимательности. Внимательность очень детализирована, очень пряма, но осознанность – это что-то панорамное, открытое. Даже следуя техникам работы с дыханием, техникам внимательности, техникам дыхания, вы осознаете не только дыхание, но также, окружение, которое вы создали вокруг дыхания.
В том, что касается работы с тяжеловесными мыслями, эмоциями, нет способа преодолеть или уничтожить их, если вы не видите точку отсчета, которая связана с ними. Для начала, видение этого приобретает форму осознания атмосферы или окружения. Если вы уже заранее осознаете атмосферу, то существует вероятность, что у вас может быть менее напряженное отношение с вашими тяжелыми мыслями. Это один из основных моментов.
Как только вы осознаете атмосферу, то начинаете понимать, что мысли не являются большой проблемой. Мыслям можно позволить просто раствориться в атмосфере. Этот тип атмосферы, о котором идет речь, в любом случае, есть постоянно текущее переживание, происходящее в нашей жизни. Но иногда мы настолько впутаны в нашу маленькую игру, нашу маленькую манипуляцию, что мы упускаем целостность. Вот почему ученикам нужно начинать с шаматхи – так они могут увидеть детали происходящей игры. Затем, за пределами этого, после того, как они уже установили какую-то связь с этим, они начинают видеть лежащую в основе целостность.
Таким образом, випашьяна - это понимание всего целиком. Мы можете спросить: «Что такое - все целиком?» Ну, это ничего особенного. «Все целиком» - это вместилище всей деятельности, которая происходит.
Опыт осознания в випашьяне имеет качество всепроникающего густого крема. У него есть масса, и в то же время, он текуч, и в какой-то мере напряжен.
Когда мы говорим о том, что мы рассеяны, мы говорим о бесчувственности. Когда мы бесчувственны, то слепящий свет эмоций начинает раздражать нас. Мы не можем ни за что ухватиться мы готовы полностью удариться в панику. В то время как осознанность випашьяны, это, в каком-то смысле, что-то более ощутимое, чем эта бесчувственность. В ней есть что-то очень личное. Она обычно сопровождает любую деятельность.
есть чувство, что вы сидите внутри этого пространства - на дне океана, так сказать. И осознанность приводит к тому, что вы устанавливаете связь с этим частным переживанием, которое ощутимо, реально, касается личного опыта.

Когда осознанность устанавливает связь с этим типом переживания, это называется прозрением. Иногда об этом говорят, используя понятия света и светимости. Но это не означает что-то сверкающее. Это описывает чувство ясности, которая существует в данном переживании. Как только вы чувствуете такое простое всепроникающее качество, то нет ничего кроме того (не себя), а это (ощущение себя) давно забыто.
Может быть, в начале это пыталось сопротивляться, бороться с тем, всепроникающим качеством. Но хотя это и боролось, в какой-то момент всепроникающее качество распространилось повсюду и начало развиваться ощущение удушья. И это тонкое удушье становится скукой. Это и есть тот момент, когда вы на самом деле добираетесь до всепроникающего качества переживания випашьяны.
Это было описание всего лишь начальной стадии випашьяны. И я хотел бы подчеркнуть еще раз, что мы не говорим о гипотетических возможностях. Вы можете реально пережить это в вашей жизни, в вашем бытии. Фактически возможности випашьяны уже выражены в нашем опыте, они происходят все время. Но мы не очень-то распознали их или, возможно, даже не увидели их.
======
У.: Вместо того, чтобы бояться, что чувство себя исчезнет прямо, мы разворачиваем это наружу, на ситуацию.
Т.Р.: Правильно, да. Здесь происходит переживание осознанности. Хорошо сказано, сэр.
У.: Таким образом, это чувство восприятия всего?
Т.Р.: Да. В этом и состоит випашьяна.

От сырого яйца до первой ступеньки

Говоря об открытом уме, мы имеем ввиду тип открытости, связанный с позволением само-существующей осознанности прийти к нам. А осознанность не является чем-то, что нуждается в создании: когда есть промежуток, осознанность входит в нас. Таким образом, осознанность не требует какого-либо осознанного усилия. Такое усилие, в этом случае, ненужно.
Осознанность подобна ветру. Если вы откроете двери и окна, он просто обязан прийти.
Что касается дисциплины, иногда у нас есть трудности или неуверенность, связанные с тем, что мы не желаем переживать осознанность. Мы чувствуем неудобство в том, чтобы находиться в состоянии осознанности. Это делает нас неспособными позволить себе привычный невроз, что кажется более приятным, или, по крайней мере, занимает наше время. Но состояние осознанности каким-то образом создает чувство отчуждения: мы неспособны двигаться вместе с нашими эгоистическими препятствиями, или самим эго. Поэтому часто происходит естественное отторжение потенциала просветленного ума или самого просветленного ума.
Дискомфорт такого рода всегда следует за состоянием осознанности и, во многих случаях он может принимать преувеличенную форму. Вы умышленно пытаетесь отбросить такую возможность просветления, и с этим связано определенное чувство страха, в которое вы не хотите углубляться. Вы могли бы назвать это усилие самоосознанностью или религиозностью, или любым другим термином. Но все сводится именно к этой неуверенности: вы не хотите войти в состояние осознанности.
Здесь присутствует определенный психологический блок с, так сказать, хорошо известной историей болезни. Есть желание невроза и менее сильное желание здравости ума. Однако, в то же время, когда мы полностью истощены безумием или неврозом, изрядно измотаны ими, возникает поверхностное желание пройти долгий путь, чтобы найти основополагающую здравость ума, желание искать учителя и читать книги о духовном пути. Но потом, когда мы начинаем это делать, воплощать учения на практике, это сопротивление все еще присутствует. Так происходит всегда, это распространенное психологическое препятствие.
Например, есть ментальность непослушного школьника. Вы пытаетесь найти всевозможные отговорки, чтобы только не сидеть и не медитировать. Вы постоянно изобретаете поводы, чтобы уклониться от практики. «Я знаю, что мне нужно сидеть и медитировать, но давайте повременим еще немного». Корень всех этих небольших колебаний находится в определенного типа неврозе, который не хочет допустить возможного состояния осознанности. Это естественная ситуация, касательно препятствий открытости.
Дисциплина пресекает это, не рассматривая это как большую трудность или большое препятствие. Она всего лишь использует сопротивление как ступеньку. Отсюда вы входите в состояние осознанности. Такой вид сопротивления становиться скорее вспомогательным средством или напоминанием, чем препятствием. Это вопрос реального, прямого отношения.

Открытость и осознанность есть состояние не измышления ничего, кроме того, что есть. Это просто пребывание. Также, в отношении випашьяны существует непонимание, которое рассматривает достижение осознанности как огромное усилие. Это неправильный подход. Не нужно пытаться удерживать себя в состоянии медитации, состоянии осознанности. Не следует болезненно пытаться держаться за это.
Если использовать положительное и созидательное значение этого понятия, можно было бы сказать, что осознанность (mindedness) есть состояние отсутствия (absent-mindedness). Идея здесь в том, что когда у вас нет ума, который может отсутствовать, появляется энергия и вы становитесь точным, вы точны, вы внимательны – но и отсутствуете одновременно. Так что, возможно, мы можем использовать понятие отсутствующий в более позитивном смысле, а не в обычном смысле забывчивости и постоянной рассеянности. Так что когда бы ни возник сигнал осознанности, вы уже находитесь там. Происходит одновременное состояние отсутствия и осознанности.
Отсутствие в этом случае действует как подстрекатель или то, что напоминает задний план, а осознанность является тем, что занимает этот задний план. Так, что вы здесь, но в то же время вас здесь нет. И в то же время, вы можете выполнять ваши ежедневные обязанности, работать с жизненными ситуациями, вашими отношениями, продолжать вашу беседу и так далее. Все это можно выполнять внимательно, коль скоро на заднем плане есть отсутствие. А это очень важно.

Внимательность, к которой подходят таким образом, не является больше проблемой, загвоздкой или чем-то значительным. Например, она совсем не утомительна. Это вопрос небольшого изменения вашего отношения.
Первый шаг состоит в том, что вы желаете быть внимательными. Вам нужно иметь решимость. Вам следует принять что-то вроде обета о том, что вы желаете быть внимательным и осознанным. Это как сказать себе: «Это моя работа сегодня и до конца моей жизни. Я желаю быть осознанным, я желаю быть внимательным». Когда у вас для начала есть такое сильное и реальное убеждение, нет никаких дальнейших проблем вообще. Любые дальнейшие проблемы – это всего лишь некоторое легкомыслие, которое пытается обойти вашу память о том, что вы должны быть внимательны. Так что, как только вы заняли позицию принятия обязательства, это обязательство автоматически приводит к отсутствию, которое затем приводит к тому, что вы постоянно внимательны.
Так что это вопрос принятия обязательств, что также известно как дисциплина.
Это действительное обязательство, которое требует постоянно вести жизнь определенным образом. А что это за особый способ вести жизнь? Это просто иметь память, которая является живой памятью, в противоположность памяти о прошлом: память, что вы приняли обязательство и что вы собираетесь стать осознанным человеком, что вы собираетесь развивать осознанность в течение вашей жизни. Такую память. И когда у вас есть эта память, она не мертва. Она по-настоящему жива, это ситуация в вашей жизни. У вас есть такая память в текущей ситуации, в каждодневной ситуации. Из-за этой памяти случается отсутствие, и из этого отсутствия развивается внимательность. Пока что это основная инструкция, как поступать с внимательностью.

На эту тему есть много неправильного понимания. Люди часто чувствуют, что они должны специальным образом осознавать то, что они делают: вот так они ходят, а вот так они сидят. Они ведут себя, как будто у них на голове сырое яйцо. Вследствие этого их жизнь становится безжизненной, как мертвое тело, и такой торжественной, такой «значительной». И в этом нет просветления, это все мертво. Конечно, в этом есть какая-то преданность и какая-то радость или гордость, но даже они не служат тому, чтобы подбодрить таких людей. То, как эти люди работают с осознанностью, стало проблемой.
Когда мы говорим о процессе развития внимательности и осознанности, мы говорим о практике живой традиции, а не о возобновлении старой культуры, мертвой культуры. Эта живая традиция практиковалась на протяжении двух тысяч пятьсот лет миллионами людей, она всегда современна им можем практиковать ее так же, как и те, кто были до нас. Это очень личный опыт, такой личный, что с ним, на самом деле, можно работать.
это и есть главная идея, как проводить свою, так сказать, программу базовой осознанности.
------
Ученик: Мне очень интересно различие, которое вы провели между обычной рассеянностью и этим особым отсутствием. Похоже у меня много обычной рассеянности, и мне интересно, есть ли энергия, которая может быть трансформирована в тот вид, который дает правильный задний план для внимательности.
Трунгпа Ринпоче: Забывчивость это не отсутствие в истинном смысле. В этом случае вы настолько вовлечены в ваш собственный мир, что вы постоянно упускаете оставленные без присмотра дела. В случае истинного отсутствия, о котором мы говорили, вашего ума нет, целиком и полностью, и нет ничего, что занимает его. И я думаю, единственный способ сделать сдвиг от одного вида отсутствия к другому виду – это обет, о котором мы говорили. С этим обетом, вы делаете определенный шаг, определенное усилие к чему-то другому. Вы уже заняты собой и забывчивы, а этот шаг направлен к чему-то другому. Речь не идет о решении проблемы с нашей старой рассеянностью путем замещения ее новой, но речь едет об определенном прыжке. Вам нужно какое-то определенное обязательство в вашей жизни, которое означает: «Теперь я буду делать это». Это должно привнести некоторое психологическое изменение. Без этого вы не можете измениться, потому что ваш привычный шаблон все продолжается и продолжается.

У.: Обычная рассеянность это противоположность новому типу отсутствия. Она повернута внутрь на себя, в то время, как новый тип более открыт наружу.
Т.Р.: Я тоже так думаю, да. Ну, я думаю, необходимо какое-то личное влияние – влияние, которое движет вас от одного типа послания к другому типу послания. Если кто-то скажет вам, что если ..., то вы завтра умрете, - это потрясет вас. Тогда вы примете обет: «От сегодняшнего дня я никогда не ...».
Ученик: Это обязательство звучит как если бы мы принимали его сознательно, но не похоже, что это может быть сознательным. это приходит по мере развития. И если это приходит по мере развития, мы не в состоянии сделать это. Так как же принять это обязательство? Как подойти к этому?
Трунгпа Ринпоче: это очень примитивно, ничего особо утонченного. Потому что наши тонкости нас постоянно вводили в заблуждение. Это очень простое, грубое обязательство, может быть очень низкого класса, если можно так выразиться. «От сегодняшнего дня и далее я буду делать это». Это очень осознанно. Но потом, вы не цепляетесь за это. Как только вы приняли это обязательство, оно есть у вас, уже посеянное в вашем уме и оно начинает расти. Так что должно быть такое примитивное качество вначале. Иначе, нет хвороста для розжига больших бревен. Это очень примитивно, и очень буквально, и, возможно, очень неожиданно, как яркое пятно в вашей жизни. Но очевидно, что результаты приходят медленно. Вы не изменяетесь внезапно, за долю секунды, но у вас есть возможность измениться с этого момента и далее.
Это похоже на день рождения. Это не так, что вам внезапно становится двадцать два года два после двадцать одного, именно в тот момент, когда вы задуваете свечи. Но в то же время, у вас есть какая-то веха. Иначе вы слишком изворотливы и нет другого способа иметь с этим дело.
Трунгпа Ринпоче: Используйте сопротивление как начальную точку для вашей практики. Сейчас вы сопротивляетесь, и вы используете сопротивление как часть вашей медитации. Вы уже медитируете. У вас есть осознанность, в то же время, когда вы пытаетесь тянуть время, ветер медитации уже находится в вас. Вы не можете уже вернуть все, как было. Вы уже включены.

[Соня]

Одиночество

Итак, одиночество – это один из главных пунктов. Это значит: не иметь никакой гарантии на этом пути медитации. Начнем с того, что вас не существует и поэтому гарантии не существует. Единственное, что очевидно, что по-видимому, существует - это путешествие, само одиночество. Для нас очень важно видеть и понимать это.
На этом пути мы не ищем милости божьей или спасительной милости любого вида. Нет чувства, что мы будем спасены, что кто-то будет присматривать за нами, и если мы сделаем ошибку, кто-то нас выручит. Но в нашем случае, вместо того, чтобы полагаться на внешнюю помощь, движущая сила должна быть очень личной. Это очень важно.
Чтобы услышать чистое послание учителя, у вас должно быть чувство открытости и отречения.

Люди часто имеют определенное отношение к другим: «Я выше их. У меня особые данные, особый интеллект. Я не хочу полностью ассоциироваться с массой, толпой».
Ваш комплекс по отношению к обществу принимает всевозможные формы. Иногда вы хотите быть над обществом и поднимать общество до вашего уровня. Вы - часть эксклюзивной ложи или клуба. Только высокоразвитые люди могут работать с вами, иметь дело с вами. Вы не похожи на остальных, на всех остальных. Вы особенный, очень особенный. Вы едите другую еду. Возможно, вы даже водите автомобиль по-другому. Вы нарушаете закон по-другому - сознательно. Вы по-особенному готовите еду, вы говорите по-особенному, вы выражаете мысли по-другому. Вы делаете ударение на метафизику или мистику или на шутовство. Общество вынуждает людей на такое отношение, потому что имеет место уж очень много повторений.
Пикантность всего этого в том, что это очень необычно, не похоже ни на что, что вы являетесь особенным человеком, а это является еще одним общественным неврозом. Сначала вы изо всех сил пытаетесь быть обычным, а затем, когда вы достигаете этого, вы стараетесь подняться над обыденностью.

Одиночество здесь не означает ощущение, как будто вы одни в пустой комнате наедине с матрасом. Когда мы говорим здесь об одиночестве, мы говорим о фундаментальном голодании эго. Нет трюков, которые можно разыгрывать, не с кем поговорить, чтобы почувствовать себя лучше. Вообще нет больше ничего, что можно было бы сделать с одиночеством.
Но об этом многократно указывалось в книгах и учениях. Снова и снова повторялось, что путешествие не особенно приятно: вам придется утратить ваше эго. И все-таки вначале есть определенное очарование. Вы начинаете думать: «Интересно, как это выглядит – быть без эго? Это другая точка зрения. Давайте попробуем. Это может оказаться увлекательным. В конечном итоге, мы испробовали все что можно». Такое любопытство необходимо. Мы должны начать с примитивного уровня. В начале любопытство такого рода абсолютно необходимо.
----------
У.: Можете описать как шаматха и випашьяна соотносятся с привычкой?
Т.Р.: Привычка рождается из привычки. Вам рассказали как выполнять медитацию, и затем вы развиваете новые привычки. Но развивается, также, новый стиль и эти новые привычки уже не так ориентированы на привычку. Фактически, очень сложно сделать из медитации привычку. Даже если вы занимались медитацией на протяжении двадцати лет, все еще присутствует определенное ощущение борьбы. Это демонстрирует, что медитация отлична от остальных привычных вещей. Она требует какого-то вызова, постоянно.
Я думаю, по мере того, как вы продвигаетесь, у вас из-под ног выдергивают ковер. Таким образом, есть разные стадии этого процесса.

У.: Если корень дерева равняется одиночеству и одиночество равняется пути, то вы на самом деле не можете сойти с пути, правильно?
Т.Р.: Все правильно. И видите ли, из этого следует понимание, что как только вы на пути, вы не можете отмахнуться от него, так сказать. Он становится частью вас, все время, нравится вам это или нет. Как только вы начинаете присоединяться, вы не можете все отменить, потому что вы не можете отменить ваше основное существо.
Так что нет необходимости искать безопасности.
У.: Ее там нет. Я хочу сказать, что безопасности все равно нет.
Т.Р: Ее там нет, правильно. Это так. Хорошо сказано.

Там где есть неуверенность и угроза, присутствует одиночество, которое есть страх отсутствия товарищества и страх, что никто вас не понимает – это очень просто. В то же время, это страх, что, возможно, вы не существуете, что нет ничего над чем работать и ничего с чем работать. это чувство тотального не-существования или тотального лишения. Чувство, что в каком бы направлении вы ни смотрели, вы смотрите на мир, а не на путь.
Все наваливается на вас. Это в некотором роде, тонкое состояние жалкого положения дел. Я хотел сказать, это тяжелое состояние. Это очень всеохватывающее состояние жалкого существования, всепроникающее. Это весь оркестр не играет вашу музыку.

Трунгпа Ринпоче: Вы можете сойти с пути, если вы несознательно отвлекаетесь, без участия медитационного осознания. С другой стороны, если вы очень умышленно, очень сознательно пытаетесь оставить путь, вы не можете. Поэтому есть необходимость в постоянной практике осознанности. Это способ проверки, так сказать. Не проверки в целях безопасности, но просто проверки, что вы здесь. И если это вам опротивеет, и вы решите это бросить, вы не сможете. Но это верно, вы можете попасть в ловушку отвлечений, которые случаются как результат неосознанности. Вот почему, как вам известно, на пути все продумано. Вот почему предписывают медитацию, вот почему предписывают внимательность и осознанность. Таки образом, осознанность – это способ держаться прямо на пути.
У.: И мы все время возвращаемся к нашей изначальной практике?
Т.Р.: Да, но не для того, чтобы быть хорошим мальчиком или для чего-то подобного. Просто, чтобы быть собой надлежащим образом.

Ученик: Я хотел бы спросить об одиночестве и любви. Из моего опыта, тот тип любви, где двое пытаются быть вместе для того, чтобы защититься от одиночества не дает очень хороших результатов. Когда вы соприкасаетесь с одиночеством, оно разрушает много того, что вы пытаетесь привлечь в попытках построить безопасность. Но может ли существовать любовь между двумя, в то время как они продолжают работать с одиночеством?
Трунгпа Ринпоче: Это интересный вопрос. Я не думаю, что кто-то может влюбиться, если он не чувствует себя одиноким. Люди не могут влюбиться, если они не знают, что они являются одинокими и отдельными индивидуумами. Если из-за какого-то странного недопонимания, вы думаете, что вы уже являетесь вашим партнером, то нет никого, в кого можно влюбиться. Это не происходит таким образом. Весь смысл в единении двух существ. Один и еще один вместе образуют союз. Если есть только один, вы не можете назвать это союзом. Ноль не может быть союзом, один не может быть союзом, но два – это союз. Так что я думаю, в любви есть несчастность, которая воодушевляет на теплоту. Чем больше вы чувствуете несчастность, тем, больше теплоты вы чувствуете в то же время. Вы не можете чувствовать теплоту дома, если снаружи не холодно. Чем холоднее снаружи, тем уютнее дома.
Ученик: Можно ли сказать, что одиночество это любовь?
Трунгпа Ринпоче: Я думаю, мы можем так сказать.

Ученик: Вы отметили, что как только мы попадаем в одиночество, то это также сопровождается сильной несчастностью. Теперь мне интересно как сострадание вписывается в эту картину? Как практикуют сострадание с этим одиночеством?
Трунгпа Ринпоче: Я думаю, одиночество привносит чувство сострадания автоматически. В соответствии с буддийскими писаниями, сострадание состоит из шуньяты, пустотности и знания, праджни. Это означает, что составляющие сострадания – это опыт не-эговости и чувство точности, которое также часто называют искусными средствами. У вас не может быть сострадания, если у вас нет не-эговости и, одновременно, чувства точности. Чувство не-эговости, очевидно, приходит с одиночеством. А чувство точности - это видение несчастности и одновременно видение себя насквозь, так что все исследовано и рассмотрено. Это становится состраданием. Это необусловленная любовь, необусловленное одиночество. Даже после того, как вы достигли этой точки, принцип одиночества продолжается. Но тогда вы больше не одиноки, это становится одинокостью, в противоположность одиночеству, и это приносит ощущение пространства.
Ученик: Хотите ли вы сказать, что ты видишь свое одиночество в ком-то другом? И если вы хотите это сказать, то не следует ли вывод, что ты никогда не найдешь ослабления одиночества в том, чтобы быть с кем-то?
Трунгпа Ринпоче: Это так. А одиночество может длиться вплоть до самого просветления, которое является еще бóльшим одиночеством. Безнадежно, а?
У.: Просто тоска.
Т.Р.: Может быть, на самом деле, трансцендентальная тоска.

Ученик: Вы много говорили о скуке в медитации. Вы даже сказали где-то, что если ты не чувствуешь скуку, то ты туп, как корова. А сейчас вы только что сказали, что даже спустя двадцать лет, медитация все равно будет вызовом. Что-то мне трудно уследить, что же вы понимаете под скукой. Скука это что-то вроде этой штуки «прикоснись-и-отпусти», которая иногда наскучивает, и когда вы скучаете, это приводит к тому, что вы играете роль, а когда вы какое-то время играете роль, вам это опять наскучивает? Или вы говорите о непрерывной скуке?
Трунгпа Ринпоче: Мы говорим о непрерывной скуке.
У.: Тогда как насчет вызова, который все время возникает?
Т.Р.: Скука имеет разные текстуры. Иногда это вызов, но это просто вызов, а не что-то экстраординарное. Это не вызов в том смысле, чтобы иметь видения или мистические переживания, в которых реальный демон приходит и пытается напасть на вас. Мы не говорим об этом роде вызова. Мы говорим об очень обычном вызове, очень скучном вызове. Но вам все еще нужно что-то сделать с этим. Это как будто вы глотаете жука в вашем супе. Это впоследствии вызов. Но в том, что в вашем супе жук нет ничего необычного. Жуки вам знакомы уже давно. Суп вам знаком уже давно. Это очень скучные вещи. Но комбинация этих двух производит интересную скуку.
У.: Может быть, я не понимаю слова «скука»? Это интересная скука, такая же, как например, когда ты работаешь над зданием или каким-то скульптурным элементом каждый день на протяжении шести месяцев, каждое утро есть что-то: есть жук. Но если посмотришь на это с большей перспективы, то это просто один и тот же скучный вызов каждый день.
Т.Р.: Да, да.
У.: Тогда, говоря другими словами, на одной и той же работе с девяти до шести, ты можешь либо становиться жирным и глупым, или можешь смотреть вокруг.
Т.Р.: Я тоже так думаю. Я хочу сказать, вы не можете изваять что-то экстраординарное из скуки. И лучше нам этого не делать.
У.: Тогда, наверное, проблема заключена в том, что мы просто не видим это как скуку. А это значит, что мы не смотрим.
Т.Р.: Правильно. Да.

Ученик: Вы рекомендуете каждому найти учителя для себя, с которым потом можно иметь отношения. Как подойти к тому, чтобы определить, кто может быть хорошим учителем?
Трунгпа Ринпоче: Найти хорошего учителя это не то же самое, что купить хорошую лошадь. Это вопрос отношений. Если учитель действительно говорит в вашем стиле, имеет контакт с вашим подходом, если то, что он говорит, уместно для вашего состояния ума, если он понимает ваш тип мышления, тогда он достойный учитель. Если, после того как он сказал что-то, вам нужно пытаться интерпретировать, и есть много места для неправильного понимания. Так что, должно быть ощущение ясности учителя и какая-то связь между вами и этим учителем. Тип мышления и стиль должны быть синхронизированы.
Но, в то же время, учитель должен тоже быть путешественником, кем-то, кто путешествует с вами. Это очень важно. А не застрять с просветлением и быть не в состоянии пойти дальше.

[Соня]

Создавая небольшой промежуток

Сейчас я хотел бы продолжить раскрытие темы постмедитационной осознанности. Похоже, что это является сердцем буддийской практики медитации, наряду с собственно практикой сидячей медитации.
Если у вас есть чувство открытости к практике медитации, важно серьезно заняться практикой. Это дает ощущение реальности, ощущение, что практика больше не является мифом. Это реальный опыт. И став частью вашего образа жизни, практика может служить напоминанием, способом рассматривать ваши тяжеловесные мысли, которые, как мы знаем, называются эмоциями. Можно обустроить полностью новый мир, старый новый мир жизни c медитацией.
именно это переживание - начало основного здравомыслия, которое начинает открываться нам. Теперь ваша жизнь содержит дисциплину, и дисциплина напоминает вам об осознанности, а осознанность тоже напоминает вам о дисциплине. Таким образом, развивается непрерывный процесс. жизнь становится очень наполненной – полностью наполненной, но, в то же время, очень просторной.
как только вы развили чувство осознанности, проблеск осознанности, этот проблеск осознанности прорывается сквозь кармическую цепную реакцию, которая воспроизводит кармические долги, потому что он создает небольшой промежуток, который вносит хаос в работу кармических цепных реакций. Таким образом, пресекаются кармические цепные реакции, дальнейшее воспроизводство эгоцентрической кармы. практика осознанности является способом остановить или преобразовать сансару.
Посвящая себя практике медитации, мы предпринимаем реальный, очень честный и очень серьезный шаг. В то же время, медитация содержит много тонкостей. В медитации происходит много практики, направленной на развитие праджни, или трансцендентального знания. Происходит образовательный процесс. Мы начинаем учиться тому, как смотреть на всё, как смотреть везде, куда бы то ни было с определенной точки отсчета, которая отличается от точки отсчета двойственности. Мы в состоянии видеть вещи очень ясно, очень точно, с оттенком радости. Это не дает особого наслаждения, но постоянно присутствует чувство радости, чувство легкости и, одновременно, чувство полноты.
скука есть открытость, и радость тоже есть открытость.

Очень упрощенно, смысл принятия прибежища в том, что вы становитесь буддистом. Это влечет за собой игнорирование отвлечений. С момента принятия обета прибежища и далее, вы идете по прямой и узкой тропе. Конечно, это в значительной мере связано с практикой медитации. вы принимаете на себя обязательство работать над собой посредством практики медитации. Это действительно необходимо. Это выражение того, что с сегодняшнего дня и далее, с этой самой минуты вы становитесь медитирующим. Вот в чем смысл.

Ученик: Как понять правильно ты медитируешь или нет, кроме того, что чувствуешь скуку?
Трунгпа Ринпоче: Существует постоянная осознанность, которая продолжается, а не просто вы медитируете на словах. Медитация здесь это что-то очень определенное – это пребывание в осознанности, медитирование с тем, что происходит. Это развитие осознанности.Так что, я надеюсь, вы сможете усерднее работать над вашей практикой. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, делайте это. Это очень важно. Так что на нас лежит большая ответственность. Вы должны, в первую очередь, совладать с собой. А для того, чтобы сделать это, вам нужно много практиковать, много заниматься сидячей медитацией. Происходит цепная реакция. Вы лично занимаете очень важное место в вашей вселенной. Спасибо.

Примечания

Духовный материализм обозначает подход, когда пытаются использовать духовные техники для достижения целей эго, например таких, как стать более спокойным, более эффективным, более привлекательным или просто стать счастливее. Трунгпа Ринпоче показывает: истинный подход к медитации и духовности вообще заключается в постоянной капитуляции точки отсчета эго, а не в поисках путей укрепить ее.

Лак-тонг буквально означает «высшее видение», что обычно интерпретируют как ясное видение. випассана на Пали и випашьяна на Санскрите. Трунгпа Ринпоче переводит этот термин как «осознанность». Обычно, тем не менее, он переводит этот термин как «прозрение» и называет випашьяну «медитацией прозрения».
он называет первичный опыт практики випашьяны осознанностью, противопоставляя ее внимательности, фокусу практики шаматха.

нет божества или другого наблюдателя, который судит карму как хорошую или плохую, кроме как показного наблюдателя, сфабрикованного эго.

Глоссарий

абидхарма Систематический и детальный анализ ума, включая как ментальный процесс, так и его содержание. Также, третья часть Трипитаки, «трех корзин» из ранних буддийских писаний.
ати (также маха ати; тиб. дзогчен) «Великое совершенство». Высшее учение тибетской школы буддизма Ньиньгма. Ати считается конечным плодом пути ваджраяны. Оно известно как великое совершенство потому что в своем воззрении изначальная чистота ума уже всегда присутствует и должны быть всего лишь распознана.
безумная мудрость Изначальная мудрость, которая спонтанно излучается в текущей ситуации. Безумная мудрость полностью выходит за пределы соглашений.
бхуми «Земля». Каждая из десяти стадий, через которые должен пройти бодхисатва для того, чтобы достичь буддовости: (1) очень радостная, (2) незапятнанная, (3) сияющая, (4) лучащаяся, (5) сложная для покорения, (6) лицом к лицу, (7) далеко идущая, (8 ) неподвижная (9) имеющая хороший интеллект, и (10) облако дхармы.
ваджраяна «Неразрушимая колесница». Третья из трех главных ян буддадхармы, яна плода. В ваджраяне с помощью искусных средств визуализаций, мантры и мудры буддовость представляется как уже наличествующая.
джняна Активность мудрости просветления, преходящая любую двойственную концептуализацию.
Кагью (тиб.) «Линия завета». Одна из четырех главных школ тибетского буддизма. Линия Кагью известна как «линия практикующих» из-за акцента, который она делает на дисциплине медитации.
махамудра «Великий символ» или «Великая печать». Одно из наивысших учений медитации ваджраяны. Присущая светимость и точность ума, который является одновременно ясным и пустым.
махаяна «Великая колесница», которая подчеркивает пустотность (шуньята) всех феноменов, сотстрадание и признание всепроникающей природы будды.
самадхи Состояние полной медитации, в которой ум покоится без колебаний, а содержание медитации становится единым с умом медитирующего.
тантра «Непрерывность». Синоним ваджраяны, третьей из трех главных ян тибетского буддизма. Тантрой также называются коренные тексты ваджраяны.
шуньята «Пустота». Полная открытость, лишенная конкретной сущности.

Об авторе

Преподобрый Чогьям Трунгпа родился в провинции Кхам в восточном Тибете в 1940 г. Когда ему исполнилось тринадцать месяцев, Чогьям Трунгпа был распознан как высокий тулку или воплощенный учитель. В соответствии с тибетской традицией, просветленный учитель в состоянии, опираясь на свой обет сострадания, переродиться в человеческой форме на протяжении нескольких поколений. Перед тем как умереть, такой учитель оставляет письмо или другие знаки для определения своего местонахождения в следующем воплощении. Позже, ученики и другие реализованные учителя, используя эти знаки и, опираясь на тщательное исследование снов и видений, проводят поиски, чтобы обнаружить и распознать последователя. Так образуются отдельные линии учений, которые, в некоторых случаях, простираются на несколько столетий. Чогьям Трунгпа был одиннадцатым из линии учителей, известных как Трунгпа Тулку.
Как только юные тулку распознаны, они вступают в период интенсивного обучения теории и практике буддийских учений. Трунгпа Ринпоче (Ринпоче – это почетный титул, означающий «драгоценный»), после возведения на трон как верховный настоятель монастыря Сурманг и правитель административной области Сурманг, приступил к периоду обучения, который длился восемнадцать лет, до того как он покинул Тибет в 1959-м году. Его обучение как тулку линии Кагью основывалось на систематической практике медитации и на утонченном теоретическом понимании буддийской философии. Кагью, одна из четырех великих линий Тибета известна как «линия практики».
В возрасте восьми лет Трунгпа Ринпоче был рукоположен как молодой монах. После рукоположения он принялся за усиленное обучение и практику традиционных монашеских дисциплин. В 1958-м году, в возрасте восемнадцати лет, Трунгпа Ринпоче завершил свое обучение, получив титулы кьорпона (доктора божественных наук) и кхенпо (мастера учения). Тажке он получил полноценное монашеское рукоположение.
Во время пребывания в Индии, Трунгпа Ринпоче был назначен на службу духовного советника Школы молодых лам в Далхаузи, Индия. Он занимал этот пост с 1959-го по 1963-й год.
В Оксфорде он изучал сравнительное религиоведение, философию и изящные искусства. Трунгпа Ринпоче начал учить западных учеников дхарме (учениям Будды), и в 1968 году он стал со-основателем медитационного центра Самье. На протяжении этого периода он также опубликовал свои две первые книги, обе на английском языке: «Рожденный в Тибете» и «Медитация в действии».
В 1969-м году Трунгпа Ринпоче совершил путешествие в Бутан, где у него был уединенный медитационный ритрит. Этот ритрит обозначил поворот в его подходе к обучению. Сразу же после возвращения из ритрита, он стал мирянином, и, сложив с себя монашеское одеяние, стал одеваться в обычные костюмы западного образца. Чогьям Трунгпа выразил свою убежденность, что для того, чтобы дхарма укоренилась на Западе, необходимо преподавать ее без культурных ловушек и религиозного очарования.
В своих лекциях и в своих книгах «Преодоление духовного материализма» и «Миф свободы», он указывал на простоту и непосредственность практики сидячей медитации, как на способ преодолеть искажения духовного пути.
На протяжении семнадцати годов преподавания в Северной Америке, Трунгпа Ринпоче приобрел репутацию как динамичный и неоднозначный учитель. Много путешествуя по Северной Америке и Европе, Трунгпа Ринпоче прочитал сотни лекций и семинаров. Он основал большие центры в Вермонте, Колорадо и Новой Скотии, а также множество более мелких центров изучения буддизма и медитации в городах Северной Америки и Европы. В 1973 году был образован Ваджрадату - центральный административный орган этой сети.
В 1974 году, Трунгпа Ринпоче основал Институт Наропы, который стал единственным аккредитованным университетом, с буддийским уклоном. Трунгпа читал много лекций в институте, а его книга «Путешествие без цели», основана на курсе лекций, который он прочитал там. В 1976 году, Трунгпа основал программу Шамбала Тренинга - серию программ выходного дня и семинаров, которые предоставляли инструкции для практики медитации в мирском контексте. Его книга «Шамбала: священный путь воина» предоставляет обзор учений Шамбалы.
Трунгпа Ринпоче также известен своим интересом к искусству, в особенности своим проникновенным пониманием отношений между созерцательными дисциплинами и художественным процессом. Исследование творческого процесса в свете созерцательной практики продолжается в институте по сей день. Трунгпа Ринпоче также опубликовал две книги поэзии: «Мудра» и «Первая мысль - лучшая мысль».
Опубликованные книги Трунгпы Ринпоче представляют лишь долю от богатого наследства его учений. На протяжении семнадцати лет, которые он учил в Северной Америке, он искусно создал структуры, необходимые для обеспечения его учеников тщательным, систематическим обучением дхарме. От вступительных лекций и курсов до продвинутых практик групповых ритритов, эти программы подчеркивают баланс между обучением и практикой, интеллектом и интуицией. Ученики всех уровней могут удовлетворять свой интерес в медитации и буддийском пути через эти разнообразные формы обучения. Высшие ученики Трунгпы Ринпоче продолжают активность как в преподавая так и работая инструкторами на таких программах. В дополнение к своим обширным учениям традиции буддизма, Трунгпа Ринпоче также придавал большое значение учениям Шамбалы, которые подчеркивают важность тренировки ума, как отличных от религиозной практики, работу с сообществом и создание просветленного общества, и умение ценить по достоинству свою повседневную жизнь.
Трунпа Ринпоче стал знаменитой поворотной фигурой в деле привнесения дхармы в Западный мир. Объединение его огромного уважения к Западной культуре и его глубокого понимания собственной традиции привело к революционному подходу в преподавании дхармы, в котором наиболее древние и глубокие учения преподносились совершенно современным образом. Трунгпа Ринпоче был известен своим бесстрашным провозглашением дхармы: свободным от колебаний, верным чистоте традиции, и полностью свежим. Пусть же эти учения укоренятся и будут процветать для пользы всех существ.

[Соня]

Чогъям Трунгпа - Аспекты практики
Это совершенно замечательный автор. Несмотря на некоторые проблемные личные моменты, среди его почтительных друзей и последователей - многие крупнейшие фигуры духовного мира современности. Его ставшие классическими книги сослужили многим добрую службу и заслужили широкое признание.

Чогьям Трунгпа Ринпоче – буддистский мастер медитации.
В 1959 году, уже широко известный на родине как учитель буддизма, он бежал от китайской оккупации из Тибета в Индию пешком через Гималаи. В Индии он изучил английский язык, потом изучал сравнительное религиоведение в Оксфорде и переселился в США по приглашению учеников.
В эмиграции Чогьям Трунгпа стал проповедовать Тибетский буддизм на Западе. Его школа получила название Буддизм Шамбалы. Он основал Университет Наропы в Колорадо, США. Это был первый аккредитованный буддийский университет в Северной Америке.
Помимо этого Трунгпа основал по всему миру около сотни медитационных центров, получивших название Дхармадхату, первый такой центр был основан в1973 году. Сейчас в мире имеется 150 таких центров, которые стали называться Медитационными Центрами Шамбалы.

Полностью - тут:
http://www.koob.ru/chogyam_trungpa/




Внутреннее ядро внимательности к уму объясняется как усилие, которое подготавливает почву для вспышки абстрактного ума. Внимательность к объектам ума становится внимательностью к проекциям ума в понятиях тотальной простоты одиночных актов ума.


Глава 3. Внимательность к телу
Первое основание внимательности – это внимательность к телу. Практика внимательности к телу связана с потребностью ощущения бытия, ощущения прочной основы.

Основной техникой, сопутствующей сидячей медитации, является работа с дыханием. Вы отождествляетесь с дыханием, особенно с выдохом. Выдох – это центр тяжести. Вдох – всего лишь промежуток, пространство. Во время вдоха вы просто ждете. Итак, вы делаете выдох, затем растворяетесь; за этим следует перерыв. Выдохните… растворитесь… перерыв. Таким образом постоянно может иметь место открытость, расширение.

Внимательность играет в этой технике очень важную роль. В подобном случае внимательность означает, что когда вы сидите и медитируете, вы действительно сидите. Вы действительно сидите, пока дело касается психосоматического тела. Вы чувствуете опору, тело, дыхание, температуру Итак, вы сидите; и вы си дите; и вы дышите.
Вы продолжаете сидеть и сидеть. Затем у вас как-то появится чувство, ощущение того, что вы сделали нечто. Это один из важнейших характерных признаков внимательности – вы чувствуете, что действительно делаете нечто.
Такая внимательность к телу связана с землей.

Чтобы идти по пути этой внимательности требуется значительное доверие.
Основной исходный пункт для этого – прочность, устойчивая опора. Когда вы сидите, вы по-настоящему сидите. Да же ваши плывущие мысли начинают оседать на собственное дно. Нет никаких особых проблем. Вы испытываете чувство прочности, устойчивости, и в то же время – чувство бытия.
Поэтому благодаря этой первой технике вы развиваете особую глубинную почву, твердую опору. Во внимательности к телу налицо чувство обретения некоторой родной основы.

Глава 4. Внимательность к жизни

Поэтому техника внимательности к жизни основана на принципе «прикоснись и иди».
. Внимательность становится глубинным признанием существования; «Я жив, я здесь, пока живем!»

В этом пункте медитация становится действительной частью жизни. Она оказывается неотделимой от инстинкта жизни, который сопутствует всем нашим переживаниям. Этот инстинкт жизни может быть видим как содержащий осознание, медитацию, внимательность. Он постоянно направляет нас на то, что происходит. Таким образом та жизненная сила, которая сохраняет нам жизнь, которая сама постоянно проявляется в потоке нашего сознания, в свою очередь становится практикой внимательности. Такая внимательность приносит ясность, уменье и разум. Переживания из рамок интенсивного психосоматического заблуждения переносятся в рамки реального тела.

Поскольку внимательность представляет собой часть потока нашего сознания, практику медитации нельзя считать чем-то чуждым, каким-то ревностным подвигом некоторого картинного йогина, обладающего навязчивым стремлением медитировать все время. Видимая с точки зрения внимательности к жизни, медитация представляет собой тотальное переживание любого живого существа, обладающего инстинктом выживания. Поэтому медитирование, развитие внимательности, не должно рассматриваться как деятельность некоторого меньшинства, особой группы, или как некоторое необычное, эксцентричное предприятие. Это всеохватывающий, мировой подход, родственный всем видам переживаний – это настройка на самую жизнь.
Вы просто и прямо настраиваетесь на свой жизненный процесс. Эта практика являет собой сущность пребывания здесь и теперь.

Ваше настройка – это не часть старания жить дальше; вы подходите ко внимательности не как к дальнейшей разработке инстинкта выживания. Вы скорее просто усматриваете чувство выживания, как оно уже происходит внутри вас. Вы здесь; вы живете: пусть так и будет – вот это и есть внимательность. Ваше сердце бьется, вы дышите. Внутри вас одновременно происходят всевозможные явления. Пусть же внимательность работает с ними, пусть само это состояние будет внимательностью, пусть каждый удар вашего сердца будет самой внимательностью, пусть ею будет каждое дыхание. Вам не нужно для этого дышать как-то по-особенному; ваше дыхание и есть выражение внимательности.

Обладание таким взглядом на практику медитации, такими взаимоотношениями с ней, приносит огромную силу, огромную мощь и энергию. Но эти качества приходят лишь в том случае, если ваше отношение к настоящей ситуации оказывается точным. С другой же стороны, точность внимательности приносит не только силу, но и чувство достоинства и восторга. Это просто потому, что вы делаете нечто, применимое в этот самый момент, делаете это без каких-либо побуждений или мотивов.
Но и здесь опять-таки необходимо сказать: Только прикоснитесь к нему и идите. Прикоснитесь к этому присутствию переживаемой жизни и идите далее. Слово «идите» не означает, что вам нужно повернуться спиной к переживанию и закрыться от него; это значит просто находиться в нем без дальнейшего анализа, без дальнейшего подкрепления. Итак, внимательность здесь не означает, что вы проталкиваетесь к чему-то или повисли на чем-то. Она означает, что вы разрешаете себе находиться здесь в тот самый момент, когда в процессе вашей жизни совершается нечто, – а затем вы освобождаетесь.


буддийская аналогия для правильного усилия – это шагающий слон или черепаха. Слон или черепаха двигаются вперед уверенно, безостановочно, с большим достоинством. Подобно червю, они не подвержены возбуждению. Червь просто грызет все, что появляется перед его ртом, и так прогрызает себе дорогу. Канал, по которому проходит его брюхо, представляет собой его тотальное пространство. Черепаха или слон обладают всесторонним обзором пути, по которому идут. Хотя вследствие своей способности обозревать путь они серьезны и медлительны, в их движении налицо чувство веселости и разумности.

Глава 5. Внимательность к усилию

Стиль правильного усилия, какому учил Будда, серьезен, но не слишком. Он извлекает пользу из естественного течения инстинкта, чтобы постоянно возвращать ум в сторону внимательности к дыханию.
Вы дышите, вы сидите. Вы делаете именно это; и вам следует делать это в совершенстве, с полнотой, от всего сердца.
Здесь существует особого рода техника, особый прием, который оказывается чрезвычайно действенным и полезным, не только для сидячей медитации, но также и для повседневной жизни, т.е. для медитации в действии. Способ возвращения заключается в применении того, что можно было бы назвать «абстрактным наблюдением». Такое наблюдение представляет собой всего лишь простое самосознание без какой-либо задачи или цели. Когда мы с чем-то сталкиваемся, в качестве первого проблеска имеет место обнаженное чувство двойственности, отдельности. На этой основе мы начинаем оценивать, перебирать и выбирать, принимать решения, проявлять свою волю. Так вот, абстрактное наблюдение – это и есть глубинное ощущение отдельности, просто отчетливое достижение пребывания здесь – до того, как получит развитие любой из остальных процессов. Вместо того, чтобы осуждать это самосознание как двойственное, мы извлекаем пользу из такой склонности нашей психологической системы, как основы внимательности к дыханию. Само переживание представляет собой всего лишь внезапную вспышку пребывания наблюдателя «здесь». Резко, внезапно, без наименования, без применения какого-либо рода понятия, мы переживаем быстрый проблеск изменения тона. Это и есть самая глубокая сфера практики внимательности к усилию.


Одна из причин, почему обычное усилие становится таким унылым и застойным, заключается в том, что наше намерение всегда порождает вербализации. Любого рода чувство долга, которое может возникнуть у нас, всегда выражено словами, хотя скорость концептуального ума настолько велика, что мы можем даже не заметить эту вербализацию. Все же содержание словесных формулировок чувствуется явственно. Эта вербализация пришпиливает усилие к неподвижной шкале отсчета, что делает усилие необычайно утомительным. В противоположность ему абстрактное усилие, о котором мы говорим, вспыхивает на какую-то долю секунды, без всякого наименования, без какой бы то ни было идеи. Это просто толчок, внезапное изменение курса, которое не определяет свое предназначение. Остальная часть усилия в точности похожа на поступь черепахи – оно движется шаг за шагом, медленно, наблюдая за окружающей ситуацией.

При желании вы можете назвать это отвлеченное самосознание «прыжком», «толчком» или «внезапным напоминанием»; или вы, возможно, назовете его «изумление». Иногда в нем можно также почувствовать панику – необусловленную панику. Ибо оно изменяет курс – нечто приходит к нам и изменяет всю линию нашего действия. Если мы работаем с этим внезапным толчком и, таким образом, работаем с отсутствием усилия в самом усилии, тогда усилие становится самостоятельно существующим. Оно, так сказать, стоит на собственных ногах и не нуждается в другом усилии, которое приводило бы его в действие.

Усилие подобного рода чрезвычайно важно. Такой внезапный проблеск является ключом ко всей буддийской медитации – от уровня глубинной внимательности до высочайших уровней тантры. Эту внимательность к усилию можно определенно считать наиболее важным аспектом всей практики внимательности.
Поэтому чрезвычайно важно подходить к практике с уважением, с чувством понимания, с охотой к тяжелому труду.
Если мы действительно посвятили себя взаимоотношениям с вещами, каковы они есть на самом деле, это откроет путь для вспышки, которая напоминает нам: «это, это, это». Вопрос «что это?» – более не возникает. Просто «это» приводит в действие совершенно новое состояние сознания, которое автоматически возвращает нас ко внимательности к дыханию или к общему чувству бытия.

Говорят, что такое переживание подобно внезапной влюбленности. Когда мы в кого-то влюблены, мы так или иначе получаем внезапную вспышку, – но не относящуюся к личности с данным именем, не представление о том, как эта личность выглядит; подобные мысли приходят впоследствии. Вспышка оказывается возможной благодаря нашей общей открытости по отношению к данному лицу. Мы получили отвлеченный проблеск любимого нами существа – «того».

Открытость всегда приносит подобные результаты. Здесь можно применить и другую традиционную аналогию –образ охотника: охотнику не приходится думать об олене, о медведе, о горном козле или о каком-то другом особом животном – он ищет «нечто». Когда он идет и слышит звук, когда ощущает некоторую тонкую возможность, он не думает о том, какое животное сейчас обнаружит; приходит просто чувство «того». В каждом случае полной вовлеченности любой человек оказывается на уровне охотника, на уровне влюбленного или на уровне практикующего медитацию; он обладает тем видом открытости, который вызывает внезапные вспышки, почти магическое ощущение «таковости», без названия и без понятия, без идеи.

Глава 6. Внимательность к уму

Смысл внимательности заключается в том, чтобы находиться вместе со своим умом. Когда вы сидите и медитируете, вы находитесь здесь, вы пребываете со своим умом. Вы пребываете со своим телом, со своим ощущением жизни, или выживания, со своим ощущением усилия. И в то же время вы пребываете со своим умом. Вы находитесь здесь. Внимательность к уму предполагает ощущение присутствия и ощущение точности в понятиях пребывания здесь.

На самом деле мы действуем на очень малой основе. Но если мы возьмем на себя труд ясно вглядеться в себя в этот самый момент, мы увидим лишь песчинку, увидим всего лишь маленьких людей, занятых только этой крошечной точкой существования, которая называется «данным моментом».
Мы в состоянии оперировать только в одной точке за раз; и внимательность к уму подходит к нашему переживанию именно таким образом. Прямые взаимоотношения с этой маленькой точкой данного момента – это и есть суровость в ее правильном понимании. И если мы работаем на такой основе, мы в состоянии начать видеть истину, так сказать, всего дела – начать видеть то, что по-настоящему означает данный момент.

Это переживание оказывается весьма богатым по содержанию; дело в том, что оно бывает очень личным. Идея здесь та, что это переживание является вашим переживанием. Люди по-разному переживают реальность, и их переживания нельзя смешать друг с другом. Это личное переживание настоящего момента весьма сильно и весьма очевидно находится здесь; вы даже не в состоянии его отбросить!

Ум функционирует в единичном акте: раз – и еще раз; одна вещь за один раз. Практика внимательности к уму состоит в том, чтобы постоянно находиться здесь, с этим одиночным выстрелом восприятия. Тогда вы получаете полную картину, в которой ничто не упущено: происходит нечто; сейчас происходит нечто; и сейчас происходит нечто. От этого нельзя ускользнуть. Даже если вы настроены на то, чтобы ускользнуть, это тоже будет движением одиночного выстрела, в котором вы можете проявить внимательность. Вы можете быть внимательными к своему бегству – к своим сексуальным фантазиям или к агрессивности.
И всегда происходит одна вещь за раз – в непосредственном, простом движении ума. Поэтому, согласно традиции, в технике внимательности к уму вам рекомендуется, чтобы вы осознавали каждый одиночный выстрел восприятия как ум, как мысль: «Я думаю, что слышу звук; я думаю, что ощущаю запах; я думаю, что мне жарко; я думаю, что мне холодно». В каждом таком восприятии налицо тотальный подход к переживанию – очень точное, очень прямое, единственное движение ума. Вещи всегда происходят непосредственным способом.

Вообще нет ничего другого. Все дело в одиночном выстреле. Эта реальность одиночного выстрела и есть все то, что есть. Есть только одиночный выстрел; все происходит только однажды. Существует только это. Потому-то здесь применима внимательность к уму.
Думая, что происходит нечто большее, нежели «это», мы оказываемся вовлечены в надежду и страх в своих взаимоотношениях со всевозможными вещами, которые в действительности не происходят. Когда мы делаем это, мы делаем это. Если происходит что-то еще, мы делаем что-то еще. Но две вещи не в состоянии произойти одновременно.

Идея внимательности к уму состоит в том, чтобы замедлить это пульсирование, эти прыжки вперед и назад. А поскольку вещи очень просты и непосредственны, мы способны сосредоточиваться лишь на одной вещи за раз, осознавать лишь одну вещь, быть внимательными лишь к одной вещи. Эта заостренность, это неприкрытое внимание как будто оказывается главным пунктом.

Одна личность и есть это обнаженное внимание; а вторая делает дело. Подлинное неприкрытое внимание означает, что мы внезапно оказываемся здесь.
Внимательность – это действие, а также переживание, совершающиеся в одно и то же время. Очевидно, у вас в самом начале, когда вы еще не вступили в подлинную внимательность, может существовать какое-то отношение; вы можете желать быть внимательными, желать подчиниться, дисциплинировать себя: и это будет проявлением некоторой двойственности. Но затем вы делаете нечто, просто делаете нечто. Это подобно знаменитому изречению дзэн:" Когда я ем, я ем; когда я сплю, я сплю". Вы просто делаете дело – абсолютно ничего не подразумевая при этом, не вкладывая в действие даже внимательности.

Ваше дыхание и есть ваше физическое тело, если иметь в виду данный подход к делу. Дыхание есть основная тема, а прочие явления сопровождают его. Таким образом идея техники дыхания заключается в том, чтобы просто быть весьма точным по отношению к тому, что вы переживаете.


Вопрос: Ранее вы упомянули отшельника, который чувствует, что сидит на лезвии бритвы, когда вещи стали очень ясными и отчетливыми. Не могли бы вы соотнести это переживание с чувством восхищения во время внимательности к процессу жизни?
Ответ: По существу, это одно и то же переживание. Всегда, когда налицо угроза смерти, ее переживание приносит с собой также и чувство жизни. Как если бы вы приняли пилюлю, зная, что если вы не примете ее, вы умрете. Пилюля связана с угрозой смерти; а вы принимаете ее с таким настроением, что она дает вам возможность жить. Ясное и прямое виденье данного мгновенья подобно приему такой пилюли. Это одновременно и страх смерти, и любовь к жизни.

Внимательность к жизненному процессу представляет собой полностью иной подход, в котором жизнь считается ценной; к ней, так сказать, относятся со вниманием. Вещи видимы в их собственной закономерности, они не воспринимаются в виде аспектов порочного круга неврозов. Все оказывается связанным, а не разъединенным. Здесь состояние ума становится ясным и понятным; поэтому существует глубинная работоспособность, которая в общем касается того, как нам вести свою жизнь. Мы начинаем грамотно разбираться в стиле всего мира, начинаем расшифровывать его схему. Это и есть исходный пункт; но он никоим образом не будет конечной ступенью. Тут всего лишь начало: мы начинаем видеть, как прочесть мир.

[Соня]

Громовое безмолвие. Раскрытие сознания дзогчена - Нгакпа Чогьям, Кхандро Дечен

Учителя буддизма ваджраяны Нгакпа Чогьям и Кхандро Дечен, ламы школы Ньингма, передают в книге «Громовое безмолвие» опыт техник медитации, позволяющих открыть непосредственный опыт просветления— дзогчен. Они описывают основные этапы пути дзогчена — от сидячей медитации до непосредственного восприятия реальности в соответствии с системой четырех йог раздела ума дзогчена. Каждое упражнение сопровождается пояснительным разделом, помогающим оценить и усвоить приобретенный опыт.

Полностью - тут:
http://telo-sveta.narod.ru/Library/Dzog ... lence_.htm
аудиокнига - http://rutracker.org/forum/viewtopic.php?t=4740102





Нгакпа Чогьям и Кхандро Дечен
ГРОМОВОЕ БЕЗМОЛВИЕ РАСКРЫТИЕ СОЗНАНИЯ ДЗОГЧЕНА

ВВЕДЕНИЕ

Слово дзогчен означает «беспредельная полнота». Другие варианты перевода — «великое завершение», «великая завершенность» и «великое совершенство».
 Дзогчен' — это необъятность каждого момента, естественная простота бытия, которая сама по себе и есть единственная суть учения или практики. Дзогчен — вершина учений традиции ньингма — возвещает эту естественную простоту как лев — свой рык реальности. Рычание льва не оставляет места для сомнений, В нем нет угрозы, хотя оно неизбежно устрашает тех, кто ищет убежища в робости. Однако лев возвещает голос реальности не для того, чтобы устрашать.
Его рык — это просто громовое безмолвие: самосущее провозглашение самосущего доверия. Естественно присущее нам доверие пусто, оно не нуждается в указаниях и ориентирах' и обнаруживает себя уже на уровне субатомной структуры нашего опыта.
Дзогчен провозглашает самосущее доверие всех живых существ как они есть. Состояние просветления — первооснова нашей сути. Громовая тишина этой беспредельной полноты — пустая нить, на которую нанизываются сверкающие жемчужины каждого момента нашего бытия. Беспредельная полнота — это термин, который указывает как на саму практику, так и на внутреннее состояние практикующего. Учение дзогчена утверждает, что медитация есть состояние расслабления, способ, с помощью которого мы можем быть тем, что мы есть, без напряжения, принуждения или беспокойства. Поэтому нечего менять: нет ничего, от чего следует отказываться или что следовало бы каким-либо образом переделывать. Надо просто быть такими, какие мы есть, без всякого воздействия, навязанного извне, и без всякой борьбы, — вот и все, что требуется.
Дзогчен — беспредельная полнота. Кроме того, дзогчен — описание содержательной стороны учения. Это система катализаторов. Она описывает фундаментальную природу того, что мы есть, просто срывая покров с нашего привычного восприятия. Дзогчен побуждает напрямую приблизиться к нашей сущностной природе, ибо она близка, доступна, налична и проста.
 
Это вполне возможно, но именно эта возможность сама по себе и составляет главное препятствие. Ибо для таких людей, как мы, отнюдь не простых, но сложных и запутанных, сущностная природа слишком близка, слишком доступна, слишком налична и слишком проста. Сложность и запутанность состояния «непросветленности», в котором мы находимся, как будто противоречит чудесным заявлениям о нашей близости к состоянию реализации.
Тем не менее можно изложить это учение всего в четырех словах: оставайтесь в естественном состоянии. С точки зрения дзогчена этого вполне достаточно. И тогда, если мы действительно восприняли эти четыре слова, мы обретаем способность оставить все как есть, позволяя всему быть в естественном состоянии.
Но что эти слова означают для нас с точки зрения нашего ежедневного опыта безмолвного сидения? Думать об этом бессмысленно, это ничем не поможет, поэтому мы должны отбросить все попытки постичь новый опыт на основании нашего обычного понимания, и тогда мы остаемся наедине с громовой тишиной медитации.
Медитация позволяет уклониться от бюрократизма негибкого интеллектуального процесса и непосредственно увидеть самого себя.
 Интеллект должен сам убедиться в том, что способ его функционирования — это метод затемнения природы Ума. (Слово Ум с прописной буквы относится к качеству пустотности бытия, а не к содержанию Ума. Слово ум со строчной буквы относится к привычному нам уму в рамках наших обычных двойственных восприятий, суждений и чувств.) Тогда интеллект становится ценным орудием. Тогда мы сможем выработать прямой взгляд в природу Ума. Посредством изучения, посредством благотворного пытливого скептицизма мы дойдем до такого пункта, где прямой взгляд в природу Ума становится вполне выполнимой задачей.
Это и называется развитием воззрения. Воззрение — это совокупный опыт более чем трех тысяч лет практики медитации, в которой множество йогов и йогини сделали одни и те же открытия.
 
Воззрение включает в себя как механическое функционирование в непросветленном состоянии, так и природу просветленного состояния . Итак, воззрение означает, с одной стороны, осмысление нашего существования с его беспокойством, неудовлетворенностью, ... Но воззрение также включает проблески просветленного состояния — насколько их можно выразить посредством устной, символической и прямой передачи..
Знание сродни дыханию — нет никакой надобности вспоминать о том, как дышать. Итак, воззрение — это способ занять и использовать интеллект, чтобы превзойти его и выйти за его пределы. Это — творческое применение интеллекта, в отличие от нашего обычного восприятия самих себя. Поскольку интеллект— это природная способность, его можно «распутать». на высшем уровне мы становимся своими собственными учителями.
 Человеческие существа страдают нездоровым пристрастием к процессу мышления, поэтому здесь, как и в случае любой пагубной привычки, также необходимо учитывать возможные последствия. Займемся же исследованием привычки к мышлению.
«налджор» буквально означает «оставаться в естественном состоянии». Итак, четыре йоги — это методы, способствующие тому, чтобы оставаться в естественном состоянии.
Четыре йоги состоят из практик ши-не(букв, «быть спокойным, безмятежным»),, лхаг-тонг, ньи-мед и лхун-дрюп. Сейчас мы рассмотрим только ши-не («успокоение»)— метод освобождения от порабощающего пристрастия к процессу мышления. Это основной метод медитации в соответствии с четырьмя йогами. Его можно найти и в других школах тибетского буддизма, где эта практика всегда связана с расслаблением и освобождением от вовлеченности во внутренний диалог.

Практика ши-не эквивалентна це-чиг, «сосредоточенности на одном объекте»; лхаг-тонг соответствует «свободе от понятийных построений»; ньи-мед — «единовкусию»; лхун-дрюп аналогична «не-медитаиии».
 Ши-не обычно переводится как «успокоение» или передается санскритским эквивалентом ша-матха.
Практика ши-не, или шаматхи, есть во всех школах тибетского буддизма. В «бесформенной» махамудре школы Кагью эта практика называется цэ-ниг «сосредоточенность на одном (объекте)». В дзэн-буддизме это начальная стадия дзадзэн.
 Ее задача — прекратить болтовню ума, препятствующую непосредственному восприятию. Ши-не — это лекарство от нашей приверженности к мыслительным шаблонам. Если вы решились начать лечение, то первое, с чем вы столкнетесь, будет скука. Очень важно помнить о том, что практика ши-не может наскучить и вызвать раздражение. Она может показаться вам чрезвычайно занудной. Дело в том, что практикующий ши-не обходится без привычной дозы «ментального наркотика». Здесь можно усмотреть некоторое сходство с начальной фазой абстиненции у наркоманов. тот, кто с полной отдачей начал практиковать ши-не, знает, что эта метафора как нельзя более точно описывает некоторые тяжелые моменты практики. Симптомы отказа от «наркотического пристрастия» к мышлению могут быть довольно тяжелыми. С точки зрения истинной реальности, мир тех, кто «подсел» на мышление, несет гораздо больше страданий, чем то состояние, в котором оказывается практикующий ши-не и излечившийся от пристрастия к мышлению.

Практиковать ши-не означает занять место водителя, открыть глаза и увидеть мир.
Когда вы открываете сами себя, ясность возникает спонтанно. Вы перестаете отчаянно цепляться за мыслительный процесс, но сама мысль переживается гораздо ярче и глубже. У вас появляется опыт переживания различных оттенков, тонов и фактуры мысли. Эти качества возникают вместе с углублением нашего переживания открытости, благодаря которому мы можем видеть мысль в «пространственном контексте». Мы становимся прозрачными для себя,— и это первый реальный вкус свободы.
Без регулярной практики трудно достичь результата. люди часто обнаруживают, что их первоначальный энтузиазм в практике медитации рассеивается. Для выполнения таких практик, как ши-не, крайне важно подлинное вдохновение.
 
Часть первая
ДЗОГЧЕН: ВВЕДЕНИЕ
Глава 1  НЕБО И УМ
 
Пустота (Здесь пустота равнозначна состоянию отсутствия мыслей.) — основа тантры. Состояние недвойственности — основа дзогчена. Поэтому, прежде чем приступить к дзогчену как духовному пути, нужно дойти до основы, которая есть начало этого пути. Вовсе не обязательно быть просветленным, чтобы подступиться к этой колеснице, но нужно иметь опыт переживания недвойственной основы. Даже если были только краткие вспышки такого переживания — это уже опыт, и он необходим. Итак, для выполнения практики необходимо прежде всего дойти до основы. При этом неизвестно, сколько лет уйдет на подготовку. Дзогчен может стать жизнеспособной практикой только при наличии определенных критериев реального опыта.

 «Громовое безмолвие» — это практическое исследование критериев достижения определенных состояний, характерных для реального духовного опыта. Эти состояния нельзя считать навязанными дзогченом как тибетской традицией. Это — объективные требования. Если практикующий не отвечает этим требованиям, он будет отстранен от духовного пути самим этим путем. Хотя подготовка обязательна, нет никакого жесткого, концептуально обусловленного закона, который предписывает, что именно следует делать, чтобы дойти до основы опыта. Итак, после всех предостережений мы хотим еще раз подчеркнуть, что дзогчен — это изначальное состояние индивидуума, следовательно, у каждого человека есть необходимая основа. Каждый из нас достиг этого состояния, имея за плечами уникальный опыт прежней жизни.

Теперь обратимся к проблеме подготовки. С функциональной точки зрения четыре йоги, готовящие к практике дзогчена семдэ. подобны тантрическому нёндро. Независимо от того, в рамках какой системы вы практикуете, существенное значение имеет тщательная подготовка. Тантрическое нёндро имеет характер тантры, и его сокровенная практика— сердце тантры, а четыре йоги имеют характер дзогчена, и их сокровенная практика — сердце семдэ, раздела, посвященного природе Ума.
Здесь мы сталкиваемся с тем, что подойти к дзогчену и можно, и вместе с тем невозможно; но если у нас есть чувство юмора, вдохновение и решимость, если мы проявим смелость и дерзновение, то сможем найти к нему подход.
Нам нужен юмор, чтобы не принимать себя слишком всерьез; нам нужно уметь смеяться над тем, что мы сами постоянно создаем свою непросветленность.
Чтобы приступить к безмолвному сидению, нам требуется вдохновение. Вдохновение может возникнуть только из ощущения того, что «нечто» возможно. Мы должны поймать проблеск такого «нечто» — или же поймать проблеск «ничто». В нас должно зародиться подозрение относительно природы того, что именно мы собой представляем. Искать нужную информацию, книгу, заниматься — все это проявления вдохновения. Поэтому все, что от вас требуется, — это питать и растить в себе вдохновение посредством опыта ши-не.
Нам требуется решимость, чтобы оказаться у той основы, благодаря которой дзогчен становится возможным. Решимость—- это признак самоуважения, внутреннего достоинства. Решимость вырастает естественным образом из чувства юмора и вдохновения. Тот, кто намерен исследовать природу своего бытия, должен питать уважение к направлению, в котором лежат дальнейшие открытия. Если вы, обладая необходимым духовным потенциалом, уловили возможность открыть нечто замечательное, то едва ли захотите назад, на задворки, в тесноту и рутину повседневности.

Итак, нам требуется юмор, вдохновение и решимость, чтобы идти дальше. При наличии этих человеческих качеств недостижимость дзогчена не препятствует возможности войти в его живой нравственный дух. Практике нёндро дзогчена семдэ присущ дух дзогчена, и мы можем жить в двух мирах— в мире возможного и в мире невозможного. Это называется отправной точкой.(Отправная точка, или основа, дзогчена — опыт переживания не двойственности; эта задача достигается благодаря четырем йогам.)
 Возможно начать занятия и безмолвное сидение самостоятельно. Это — одна из целей нашей книги. Но мы хотели бы увлечь вас и дальше, опираясь на ваш собственный опыт. Нужно развить в себе иммунитет к болезням отвлечения, искажения и усложнения. Тибетское слово, которое служит эквивалентом слову «медитация», — гом. ши-не, что в переводе с тибетского означает «быть безмятежным или «оставаться не повлеченным».
 
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Чтобы дзогчен стал жизнеспособной практикой, необходимо дойти до определенного уровня зрелости реального живого опыта. Если вы не дошли до этого уровня, который включает в себя переживание не двойственности — хотя бы «легкого привкуса», — то вы не можете практиковать внешнюю форму методов дзогчена. Под «внешними методами я понимаю конкретные наставления в том, как обнаружить природу Ума как он есть. Внешний метод может заключаться в том, что вы просто смотрите в небо и избавляетесь от деления на субъект и объект.
Описание практики — просто языковая оболочка, в которой можно обнаружить реальную практику пребывания в природе Ума. практика — это не просто практика. В буддизме она определяется как объединение самой практики и того, кто ее выполняет.

К сожалению, для большинства людей начало практики ши-не связано с тремя моментами: сонливостью, беспрестанными «мысленными разговорами» и скукой. Мы прекрасно понимаем, что, говоря так о ши-не, мы отнюдь не способствуем привлекательности практики. Но мы это делаем намеренно. К ее осуществлению следует подходить с большей честностью и ответственностью. вам необходимо уяснить себе смысл самого обычного заурядного усилия. Это может вас разочаровать, но разочарование обусловлено ожиданиями. Чем больше вы ожидаете, тем больше вероятность остаться ни с чем.
Вопрос: Значит, надо стараться как можно меньше ожидать от практики?
Кхандро Дечен: Да, фактически надо стараться вообще ничего не ожидать, особенно ничего особенного и конкретного.
Самый первый опыт безмолвного сидения непременно вас разочарует. Но если, несмотря на большое разочарование, вы все равно собираетесь продолжать, то вы уже можете считать себя потенциальным учеником. Человек, проявивший интерес к исследованию этого предмета, уже имеет нужные предпосылки для практики ши-не. Тот, кто прочтет эту книгу, сможет открыть для себя то, что уже открыли все просветленные существа.
Нгакпа Чогьям: Сначала будет скука. Л потом — еще больше скуки. (Смеется.)
Кхандро Дечен: Итак, если вы не готовы работать со скукой, нет никакого смысла обсуждать практику ши-не. Если вы не готовы сидеть, несмотря на скуку, и продолжать это сидение дальше, то вы не сможете подступиться даже к началу практики. Но, как ни странно, ши-не — единственный ключ к действительному пониманию скуки, ключ, который открывает, что такое жизнь без скуки. Ши-не — это средство, с помощью которого мы постигаем скуку: скука раскрывается как энергия, как та энергия, которая есть часть нашей потенциальной просветленности.
Нгакпа Чогьям: Ши-не позволяет обрести себя за пределами удушающей скуки. Ши-не позволяет растворить наше напряжение в беспредельных горизонтах нашего существования. Это внутреннее измерение бытия включает как энергию невыразимого восторга, так и энергию скуки: и то и другое расцвечивает эту беспредельность.
Кхандро Дечен: По мере того как развивается опыт практики ши-не, скука перестает быть самой собой и становится источником энергии. Поэтому с точки зрения ши-не скука указывает на начало реализации. Без скуки не может быть возможности открытия. Уклоняясь от опыта скуки, вы упускаете шанс войти в новое измерение бытия.
Нгакпа Чогьям: Скука — это один из защитных механизмов непросветленности. Она проявляется, когда у нас возникает подозрение, что мы вовсе не такие устойчивые, постоянные, обособленные, протяженные но времени и качественно определенные существа, какими себя считаем. Ши-не не имеет отношения к созерцанию.

Что же в таком случае представляет собой практика ши-не? Одна тибетская поговорка отвечает на наш вопрос довольно красноречиво: «Нет медитации. Есть привыкание к ней». О медитации сказано, что ее нет, поскольку сама по себе она не становится целью; сказано, что есть привыкание к ней, ибо просветленное состояние уже есть, а мы просто должны с ним свыкнуться, приучить себя к нему. Итак, медитация — это процесс привыкания и приучения себя к просветленному состоянию, сотрудничество и объединение с просветленным состоянием.
Кхандро Дечен: Важно просто быть. Мы просто приучаемся к состоянию, в котором мыслей либо совсем нет, либо они возникают и растворяются. На самом деле скука— порог или рубеж открытия. Многие захотят бросить безмолвное сидение уже на этом этапе. Но с точки зрения ши-не именно здесь, в этом пункте, может произойти нечто интересное — если мы продолжим сидение. Но. продолжая практику, вы можете обнаружить, что перешли рубеж и попали на неисследованную территорию. Метод ши-не поощряет нас ставить под сомнение любой авторитет.
...Да, скука — это намеренное невнимание к тому, что происходит вокруг, это процесс закрытия. Скука противоположна открытости. Если вы по-настоящему открыты страху в безмолвном сидении, то вы уже чего-то достигли.

Вопрос: Значит, на самом деле ко всему этому следует подходить, обладая свежим восприятием, без каких-либо предвзятых представлений?
Кхандро Дечен: Безусловно. .. Во время беседы мы пили чай и Кьябдже Чхимед Ригдзин Ринпоче сразу же воспользовался аналогией. Он сказал: «Понимание — особое искусство. Например, вам предлагают подлить в вашу чашку чая. Если ваша чашка наполнена, вам уже не могут в нее налить. Чтобы вам смогли налить свежего чая, вы должны выпить чай. Иногда чашку следует предварительно вымыть, иначе осадок от старого чая испортит вкус свежего.
Если у ваших друзей чистые чашки, а ваша недостаточно хорошо вымыта, что произойдет? Они скажут: «Очень хороший чай!» Но у вас грязная чашка, поэтому вы с ними не согласитесь. Скорее всего, вы не станете пить этот чай». Так что вы правы; необходимо свежее восприятие.

Вопрос: Разве ши-не не может приводить к состоянию расслабления, хотя это и не техника расслабления?
Кхандро Дечен: Да... только если мы говорим о результате практики ши-не, но не о самой практике, особенно на начальном этапе. Пока мы не достигли состояния стабильного ши-не, у нас будет по меньшей мере такое ощущение, что мы с чем-то боремся, может возникнуть чувство разочарования из-за того, что состояние стабильности, о котором столько говорят, кажется недостижимым. А это отнюдь не способствует расслаблению. Противостоять обусловленности, которая препятствует подлинному расслаблению, не значит расслабиться. Расслабление в общепринятом смысле мы назвали бы частичным или относительным — просто ощущением отдыха или временного отсутствия напряжения и беспокойства.
Нгакпа Чогьям: Дзогчен говорит о тотальном расслаблении, когда все растворяется в состоянии изначальной чистоты. Это не состояние отдыха, но вибрирующее состояние ничем не стесняемого взаимодействия с реальностью.

[Соня]

Глава 2
МЫСЛИ И ОБЛАКА
 
«Нет медитации. Есть привыкание к ней», — какой тонкий смысл может скрываться в столь странной грамматической конструкции? Прежде чем углубиться в эту тему, необходимо приобрести опыт практики. На этом этапе чрезвычайно важно и поистине бесценно продолжать безмолвно сидеть, чтобы непосредственно прочувствовать, что эта практика предвещает с точки зрения тела, энергии и ума.
Для тех, кто не знаком с терминологией недвойственности, практика ши-не в том виде, как она описана в четырех йогах, может показаться недосягаемой. Поэтому мы даем набор предварительных упражнений — своего рода трамплина в непосредственную практику пустоты.
С этими разделами книги следует обращаться так: приступая к очередному занятию, нужно прочитать одну страницу и выполнить одно упражнение. Даже если у вас уже есть опыт, эти упражнения могут быть вам полезны, ибо их источник— малоизвестные упражнения йоги. Руководство носит сугубо практический характер. Поэтому, читая его, надо выполнять все приведенные упражнения, цель которых — вывести практикующего на определенный уровень опыта, на котором становятся понятным дальнейшие. Забегать вперед бесполезно, если у вас за плечами нет солидного опыта безмолвного сидения, В этом случае вы, пропустив упражнения и читая следующие разделы книги, получите предвзятое представление о тех переживаниях, которые вам предстоят при самостоятельной практике. Так вы упустите шанс приобрести опыт личных переживаний.
 
Упражнение 1
 Сядьте удобно в спокойном месте. Веки должны быть опущены — почти закрыты или чуть приоткрыты, — чтобы в глаза проникал слабый свет. Старайтесь держать спину прямо и устройтесь поудобнее, чтобы тело не отвлекало вашего внимания. Если мысли придут, пусть приходят. Если они уйдут, пусть уходят. Если вас увлек поток мыслей, которые перескакивают с одного предмета на другой, и вы это заметили, не раздражайтесь и не расстраивайтесь, просто позволяйте этому потоку течь. Отпустите свою вовлеченность. Между тем сами оставайтесь невовлеченными.
Просто позволяйте развиваться всему, что возникает в сознании. Не удерживайте ничего из того, за что хватается ваш ум. Дайте ему действовать таким, каков он есть. Что бы ни происходило, позволяйте всему быть таким, каким оно является. Все время позволяйте уму быть самим собой. Если вы чувствуете, что вам хорошо, не цепляйтесь за ощущения или мысли, связанные с этим чувством. Если вы чувствуете, что вам плохо, не отвергайте ощущения или мысли, связанные с этим чувством. Если вы вообще ничего не чувствуете, постарайтесь не впасть в оцепенение и не потерять присутствие. Старайтесь оставаться бдительным, но без чрезмерной напряженности.
Старайтесь пребывать в этом состоянии около двадцати минут. Наблюдайте за тем, как все проходит, но без настойчивого ожидания. Если можете сидеть дольше, сидите столько, сколько можете. Если вы привыкли сидеть с открытыми глазами, продолжайте сидеть так и будьте открытыми всему, что приносит вам этот опыт.
 
Упражнение 1 (пояснения)
 Если вы следовали инструкциям в первом упражнении, это хорошее начало. То, что вы испытали, было игрой вашей собственной энергии. То, что вы подумали или почувствовали, пошло на пользу. Этот опыт дает ценные прозрения и понимание того, как вы видите мир. Успех в выполнении этого упражнения заключается в том, чтобы оставаться честным с самим собой. Успех зависит не от того, что у вас были «чудесные, безмятежные переживания». В конце концов, сон — тоже безмятежное переживание. Успех зависит от вашей честности и готовности испытать себя вне контекста ваших обычных восприятий.
Всему свое время: время использовать свой интеллект и время дать ему отдохнуть. Интеллект успешно функционирует в своих параметрах, а практика безмолвного сидения может показать нам их границы. Так воззрение и медитация поддерживают друг друга.
Когда мы сидим, мы просто сидим. Когда мы задаем вопросы, мы не стараемся делать вполне определенные выводы. Научиться говорить: «Я не знаю» — один из глубочайших уроков, которые мы можем усвоить.
 
Упражнение 2
 Сядьте удобно в спокойном месте. Веки должны быть опущены — почти закрыты или чуть приоткрыты, — чтобы в глаза проникал слабый свет. Старайтесь держать спину прямо и устройтесь поудобнее, чтобы тело не отвлекало вашего внимания. Какие бы мысли ни возникали, останавливайте их немедленно. Какие бы мысли ни появлялись в вашем сознании, гоните их прочь. Оставайтесь без мыслей. Продолжайте оставаться без мыслей. Попытайтесь выполнять это упражнение в течение часа.
Во время этого упражнения телу необязательно сохранять неподвижность.
Как следует передохнув, переходите к третьему упражнению.
Попытайтесь заняться двумя описанными упражнениями в один и тот же день. Чем ближе по времени выполнение этих двух упражнений, тем лучше. Пожалуйста, выполните второе упражнение прежде, чем будете читать инструкцию к третьему. Преждевременное прочтение сведет на нет ценность упражнения.
 
Упражнение 3
 Сядьте удобно в спокойном месте. Веки должны быть опущены — почти закрыты или чуть приоткрыты. Если хотите, устройтесь в кресле, чтобы чувствовать себя как можно более комфортно и сидеть как можно дольше.
Старайтесь держать спину прямо. Непрерывно и активно думайте о чем хотите. Постарайтесь, чтобы между мыслями не было никаких промежутков или пауз. Если вы заметите, что в процессе мышления возникла хотя бы незначительная пауза, постарайтесь как можно быстрее заполнить ее и впредь попытайтесь избегать возникновения таких промежутков. Заполните сознание как можно большим количеством мыслей. Старайтесь не допускать того, чтобы стимулом для возникновения мыслей служило ваше внешнее окружение и его проявления. Не засыпайте. Попытайтесь пребывать в этом состоянии по крайней мере в течение полутора или двух часов.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ УПРАЖНЕНИЙ 2 И 3
...Но вернемся к нашей истории. Кхандро Ринпоче открыла своему ученику несколько важнейших истин о природе ума:
 
•    Ум невозможно ник чему принудить.
•    Любая попытка прогнать мысли влечет за собой новые и новые мысли.
•    Любая попытка поддержать непрерывное течение мыслей влечет за собой остановку мыслительного потока.
Когда Кхандро Ринпоче сказала ученику: «Отлично! Замечательно! Теперь ты знаешь, как практиковать наилучшим образом!» — она имела в виду, что ученик убедился, сколь бессмысленны все попытки принудить ум к послушанию.
•    Практиковать наилучшим образом — значит действовать без принуждения.
•    Когда мы пытаемся изгнать мысли силой — ум протестует,
•    Когда мы силой пытаемся заставить ум непрерывно размышлять — ум протестует.
 
Вот почему в практике ши-не мы отпускаем и позволяем происходить. Мы не пытаемся стимулировать мысли, но и не препятствуем их течению. Мы обращаемся с процессом мышления бережно и осторожно. Мысли приходят и уходят сами, но мы ни во что не вмешиваемся. Если мысль возникает— пусть возникает; если мысль исчезает — пусть исчезает. Если мысли есть — пусть они будут. Ничего не надо прибавлять к ним, не надо пытаться продлить их. Если мысли уходят— пусть уходят, не надо их удерживать. Надо обращаться с ними как с желанными, но случайными гостями, которые не задержатся у вас надолго. Или как с огнем, который уже сослужил свою службу: его не нужно гасить, достаточно перестать подкладывать топливо. Прекратив подпитывать мысли активной вовлеченностью, мы унимаем их и входим в спокойное, безмятежное состояние.
Попытавшись воздействовать на мысли силой, вы непременно поймете, что для освобождения от привязанности к процессу мышления метод принуждения не годится.
Здесь будет уместно вспомнить тибетскую поговорку: «Нет медитации. Есть привыкание к ней». Когда говорится, что «медитации нет», подразумевается, что медитация — это не метод действии. Это — метод бездействия. Медитирующий не включается ни в какую деятельность. Он ни к чему себя не побуждает, ниче) о себе не навязывает, ничего не добавляет и не усложняет. Он просто остается как есть. Просто пребывает в бесцельном наблюдении.

Когда же говорится о приобщении к медитации, имеется в виду практика, в которой человек просто привыкает быть. Он приспосабливается к неопределимому существованию как таковому. Мы «не привыкли» быть просветленными, а медитация как раз и позволяет войти в это состояние. Мы привыкаем отстраняться от глубоко укоренившейся в нас привязанности к мышлению, привыкаем существовать отстранение, вне всяких соотнесений и ориентиров.
В результате читатель с самого начала приобретает некоторый опыт и, дойдя до объяснений, сразу усмотрит в тех или иных теоретических указаниях практический смысл. Поэтому мы начнем с основных техник ши-не. Различные методы ши-не восходят к различным системам буддизма. Метод ши-не, излагаемый в данной книге, как уже говорилось, связан с нендро четырех йог, с предварительными практиками дзогчена семдэ — раздела, посвященного природе Ума. Даже если у вас уже есть какой-то опыт, прежде всего постарайтесь тщательно освоить вес описанные здесь упражнении.
Самое главное — понять на личном опыте: нет медитации, но есть привыкание к ней.
  

Глава 3
ПРИСУТСТВИЕ И ОСОЗНАНИЕ
 
Вступая в область четырех йог, мы сталкиваемся лицом к лицу с движущими силами нашего собственного существа в чистом виде. Это опыт восприятия безграничного пространства и упорядоченности — опыт, далеко не всегда комфортный. Одна из задач в последовательной практике ши-не — работать с неприятными чувствами. Практикующий открывает в себе такие проявления, которые ему не очень-то нравятся. Но если нам удастся расслабиться и какое-то время пребывать в безмолвном сидении как таковом, то мало-помалу в нас зародится и начнет развиваться терпимость к нашему положению — положению представителя человеческого рода. Вообще говоря, любое действие и понимание возможны лишь при условии, что мы принимаем самих себя такими, каковы мы есть. И ши-не не исключение из этого правила.
Это и есть отправная точка. Сидя в безмолвии, мы постигаем только одно, а именно — что мы существуем в этот момент времени. А все остальное — лишь некий груз понятий, который мы «решили нести на себе. Просидев достаточно долго, мы осознаем: «Вот это — в данный момент — и есть то, чем я являюсь». И в этом осознании не будет ничего ужасного. Не надо опасаться какого-то сокрушительного разочарования. Мы просто-напросто откажемся от круглосуточного цирка, за который платим отчуждением от себя самого. Пронаблюдав от начала до конца весь репертуар уловок, к которым мы прибегаем, чтобы спрятаться от самих себя, мы увидим, что никаких причин для огорчений просто не осталось. Единственная проблема — в том. что произойдет это не так быстро, как хотелось бы.
На то, чтобы воспринять себя таким, каков ты есть, могут уйти дни, недели, месяцы, а то и годы. Способности к реализации у людей развиты по-разному, и каждого подстерегают свои особые препятствия. У каждого за плечами своя история. Проживая во время безмолвного сидения разнообразные неприятные чувства, о существовании которых мы прежде и не подозревали, мы приобретаем запас опыта, который придаст нам прочность и заземленность.

Итак, первое достижение на пути ши-не — суметь признать вес многообразие своих реакций на существование. Практика ши-не — это, в первую очередь, привыкание к факту нашего существования. Мы — здесь, и с этим фактом связана некая структура. Структура эта полна и по-своему совершенна: она включает в себя наслаждение и боль, надежду и страх, приобретения и потери, встречи и расставания, гордость и унижение, Ши-не дает нам неопровержимое свидетельство того, что структура эта существует. В «одиночной камере шине все иллюзии и фантазии умирают с голоду — просто потому, что вы перестаете подкармливать их энергией своей вовлеченности.
Воображение предполагает пустоту восприятия. Живопись предполагает пустоту плоскостей, скульптура — пустоту пространства, музыка — пустоту времени, литература — пустоту, незаполненность замысла. Чтобы обнаружить для себя искусство свободы, чтобы открыть свой творческий потенциал, мы должны полагаться на опыт изначально присущей нам живой пустоты— безначального основания того, что мы есть.
Практика ши-не — это метод подхода к чистому холсту Ума и одновременно врата, ведущие к искусству свободы. Посредством ши-не мы освобождаемся от воображения и фантазирования: такова сущность этой практики.
 Мы решительно отказываемся от попыток управлять чем бы то ни было — и, в свою очередь, освобождаемся от каких бы то ни было влияний. Этап работы с воображением и визуализацией наступит позже, когда мы как следует освоимся с осознанием обширности бытия.
Повторим еще раз: опыт ши-не может быть неприятным. Сидение в соответствии с наставлениями четырех Йог позволяет осознать наше четко определенное положение во времени и пространстве. Возможно, мы предпочли бы избежать этого: кому понравится ощущать на личном опыте обнаженность и уязвимость своего бытия?! Мы сознаём, что в каком-то смысле ограничили свои возможности. Мы сознаём, что. практикуя ши-не, мы находимся там, где мы есть: именно в той точке, где мы сидим. Мы сознаём, что это будет продолжаться до тех пор, пока мы не прервем упражнение. Мир нашей деятельности застыл. В коридоре времени, которым мы шли до сих пор. от этого периода сидения не останется следов нашей вовлеченности. Только что нам показывали фильм — эпическую картину или триллер, комедию или мелодраму. И вдруг на экране замер один-единственный кадр — образ нашего «я», сидящего в комнате и пытающегося существовать. Никакое движение больше не отвлекает нас от этого образа, одновременно и конкретного, и аморфного. Каждая частичка нашего «я» — одновременно и здесь, и не здесь. Это может изрядно смутить того, кто до сих пор никогда не ощущал собственной иллюзорности.
 Избегая ши-не, мы избегаем встречи с самими собой. Но следует понимать, что мучительные моменты разочарования, возникающие самопроизвольно под влиянием определенных обстоятельств, существуют независимо от того, признаём мы их или нет. Если мы начинаем практиковать ши-не, то начинаем сами проживать свою жизнь. Если же мы не практикуем шине, то наша жизнь по-прежнему «проживает нас». В каком-то смысле ши-не — это миг, когда открывается затвор объектива. Свет падает на пленку — и мы получаем фотоснимок данного мгновения. Это снимок нас самих, каковы мы в этот миг— «миг вне времени». Может быть, он нам понравится. Может быть — нет. А может, оставит нас равнодушными. Но как бы то ни было, таковы мы и есть— и совершенно не важно, как мы к этому отнесемся.
Практикуя ши-не, мы чувствуем себя ограниченной, но при этом не ограниченной пространственно точкой во времени. Можно попытаться уничтожить эту точку во времени, возвращаясь мыслями в прошлое или представляя себе возможные события будущего. Можно попытаться уничтожить се, погрузившись в сон. Но с таким же успехом можно сидеть и быть тем, что мы есть в данный момент.
Учение всех направлений буддизма начинается с утверждения о безнадежности дуализма. И осознать безнадежность всех наших уловок невозможно, если мы не переживем потрясение, которое сокрушит в нас сами понятия надежды и страха.
 
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Вопрос: мне хотелось бы получить разъяснении насчет избавления от фантазий. По-моему, фантазировать бывает в каком-то смысле забавно...
Нгакпа Чогьям: в природе Ума, лишенной каких бы то ни было разграничений, понятия фантазии и реальности не имеют смысла. И то и другое — всего лишь энергия Ума.
Кхандро Дечен: Мы говорим это не для того, чтобы защитить фантазию. Просто любые представления, склоняющие к пуризму или пуританству, мешают практике четырех йог. Но если мы постоянно убегаем в свои фантазии вместо того, чтобы присутствовать, воображение только создает лишние проблемы. Воображение может быть активным или пассивным. Пассивное воображение — это грезы наяву. Грезы наяву — это такое состояние, в котором человек не присутствует нигде, даже в самих этих грезах. Это дремотное, смутное состояние, от которого даже почти не остается воспоминаний. А вот активное воображение — это совсем другое дело. Это состояние, в котором присутствуешь.
Нгакпа Чогьям: Я согласен. Это творческий потенциал, который может служить источником энергии для самолечения, пророческих открытий и художественного творчества. Буддизм ничего не имеет против, а практика ши-не вполне совместима с воображением. Вопрос лишь в том, в каких отношениях вы находитесь со своим воображением.

Вопрос: Не считаете ли вы. что для некоторых людей «проживать во время сидения разнообразные неприятные чувства» окажется непосильной задачей?
Кхандро Лечен: Конечно. Некоторым людям мы вообще не рекомендовали бы практиковать безмолвное сидение. Если человек, находится на такой стадии развития, где ему необходима психотерапия, то к духовным практикам, ставящим под угрозу структуру личности, ему нужно подходить очень осторожно. Небезопасны длительные периоды ши-не и для людей с заниженной до предела самооценкой. Людям с неустойчивой психикой эта практика может нанести большой вред.
Нгакпа Чогьям: Я бы добавил, что людям с неустойчивой психикой вообще следует избегать духовных практик и обучения у духовных наставников, особенно на уровне тантры или дзогчена. К сожалению, людям с психическими расстройствами именно эти духовные традиции часто кажутся особенно привлекательными. А когда таким людям приходится столкнуться с подобным взглядом на свое «я», это оборачивается глубоким потрясением.
 

[Соня]

Глава 4
ОБНАЖЕННОСТЬ И ВОСПРИЯТИЕ
 
Ригпа1 — это состояние обнаженного восприятия 1. Это обнаженное пламя, что пылает, не прогорая. Обнажено оно в том же смысле, в каком обнажен меч. извлеченный из ножен, — когда клинок его ярко блистает под лучами солнца. Ригпа — это состояние чистого и полного присутствия, свободного от привязанности к условным ориентирам. Посредством чистого внимания иллюзия двойственности самопроизвольно исчезает, и наша сущностная реальность проявляется как она есть1.
 
1 В дзогчен ригпа — недвойствснное состояние, достигаемое методами «мгновенного присутствия».
1 Чер-тхонг — «обнаженное восприятие».
1 «Как она есть» — буквальный перевод слова но, эквивалент санскр. дхарма).
 
Мы не доверяем самой природе своего существования. Мы словно нуждаемся в постоянных подтверждениях того, что мы — действительно здесь. Мы беспрестанно заняты поиском свидетельств своего бытия. Вот откуда в нас эта бессмысленная склонность окутывать свое обнаженное осознание (Ригпа чербу — букв, «обнаженное Ведение») покровами всевозможных понятий. Недоверие к своему бытию — это навязчивая идея, лежащая в основе всех наших дуалистических представлений. Она только маскируется под ожесточение, раздражительность, упрямство, подозрительность и депрессию. В действительности же именно недоверие к бытию заставляет нас непрестанно бороться с миром. Когда очередной этап борьбы подходит к концу, мы тотчас начинаем бороться против достигнутого результата: мы идем на все, лишь бы не прекратилась сама борьба. Тот, кто не практикует безмолвное сидение, никогда не встречается с этим недоверием лицом к лицу. А тот, кто не столкнулся с этим недоверием на личном опыте, едва ли поймет объяснения, данные в следующих главах. Поэтому для начала необходимо приобрести этот опыт. Не доверяя собственному существованию, мы постоянно выискиваем конкретные и практически применимые «доказательства бытия». С этой точки зрения ши-не нас разочарует: ведь оно не может предоставить нам подобных подтверждений. Поэтому мы инстинктивно избегаем практик, подобных ши-не.

 
Попадая в ходе практики ши-не и пустой промежуток между двумя мыслями, мы во избежание дискомфорта стремимся заполнить эту лакуну понятийным содержанием. Мы пытаемся либо ухватить опыт переживания этой бреши, либо выйти из нее, либо отмежевать от нее свое присутствие. Иначе говоря, промежуток этот либо притягивает нас, либо отталкивает, либо оставляет безразличными. Но как бы мы ни реагировали на него, результат всегда один: мы стремимся заполнить брешь. Мы так или иначе маскируем отсутствие мысли. Как бы мы ни оценивали этот промежуток — «позитивно», «негативно» или «нейтрально», мы в любом случае уничтожаем его тем или иным понятием. Либо мы заполняем его понятиями одобрения или неодобрения — либо вовсе не осознаём, впав в забытье нейтральности. В любом случае мы предпочитаем что-либо сделать, вместо того чтобы пребывать в открытой очевидности того, что мы есть. Мы привычно заполняем лакуны любого рода, потому что они не содержат никаких подтверждений нашего существования — а без доказательств мы в бытие не верим. Бытие — это одновременно и мысль и отсутствие мысли, и явления и пустота, и порядок и хаос. Но когда мы начинаем практиковать ши-не, вскоре становится ясно, что столь расплывчатое определение нас не удовлетворяет.
Это происходит с каждым, кто приступает к практике сидения. Если вы не верите, что с вами будет то же самое, — попробуйте и убедитесь. Между прочим, этот совет относится ко всем утверждениям, с которыми вы встретитесь в этой книге: если сомневаетесь — проверьте и удостоверьтесь. Обратитесь к практике ши-не — и вы увидите, насколько вы привязаны к процессу мышления и насколько трудно работать с промежутками между мыслями: эти бреши трудно уловить, а уловив — трудно найти в них себя.

Практика сидения в бездействии трудна еще и потому, что в ситуациях, когда мы не заняты какой-либо конкретной деятельностью, поддающейся описанию, нам начинает недоставать привычных определений. Когда мы просто сидим, то из всех возможных доказательств нашего бытия остаются лишь наше физическое присутствие и мыслительные процессы. А когда мы привыкнем к физической «составляющей» сидения, то единственным фактором, определяющим наше бытие, останутся мыслительные процессы. Как только ши-не направит на эти процессы увеличительное стекло нерассуждающего наблюдения, нам начнут открываться истины, принять которые будет не так-то легко. Мы обнаружим, что готовы цепляться за мышление любой иеной — лишь бы думать, думать о чем угодно, пусть даже о самых банальных вещах. Мы увидим, что мышление — это своего рода потребность. Любой, кто проведет дольше двух-трех часов в камере сенсорной депривации, постигнет природу подобных «потребностей» на собственном опыте.
 Его захлестнут крайне неприятные чувства: ощущение собственной нереальности, страх, одиночество, растерянность. Кроме того, ему придется пережить и стандартную реакцию на эти чувства. Стремясь вновь ощутить себя полноценной личностью, он попытается прибегнуть к защитным механизмам, включиться в привычный ход мыслей (и войти в контакт со внешними объектами), начнет разрабатывать стратегии бегства и сложные «планы эвакуации», а потом — когда убедится, что все это не работает. — попытается заснуть. Находясь в «пространстве отсутствия», человек утрачивает чувство стабильности, индивидуальности и контроля, теряет столь необходимую ему определенность бытия.

Опыт полной сенсорной депривации позволяет испытать эти переживания во всей полноте, но большинству людей он по техническим причинам недоступен. Зато всем доступна практика ши-не, позволяющая пережить все то же самое, но более плавно и неторопливо, не подвергаясь столь серьезному риску психической травмы. Практикуя ши-не, мы узнаём все в свое время и не раньше, чем очередная порция опыта будет усвоена и займет подобающее ей место в контексте обыденного восприятия. И довольно скоро практика ши-не выявит замкнутую в себе дуалистическую систему доказательств, которую мы выстраиваем в подтверждение собственного бытия: «Чтобы существовать, я должен постоянно знать, что я существую. Чтобы я не сомневался в этом знании, мне необходимы постоянные доказательства моего существования, наглядно демонстрирующие мою устойчивость, неизменность, самостоятельность, целостность и определенность», Ши-не ставит нас лицом к лицу с тем фактом, что терзающий нас страх небытия есть одновременно и первопричина двойственности, и проблеск нашей безначальной просветленности. Таким образом, наше недоверие к природе своего бытия в действительности совершенно оправданно. Но беда в том, что недоверие это обычно направлено на ложную цель. Вместо того чтобы усомниться в понятийных критериях, которыми мы по привычке мерим наше существование, мы не доверяем открытому пространству бытия как таковому. А практика ши-не помогает понять, что определения, которыми мы пользуемся, — это преграда. Нам становится ясно, из чего состоит эта преграда: из ощущения собственной нереальности, из страха и одиночества, смятения и апатичной скуки. Практика ши-не стимулирует все эти чувства. Сама жизнь тоже возбуждает их — но не столь явственно и целенаправленно. Итак, до тех пор пока мы упорствуем в попытках сохранить привычные определения нашей сущности, практика ши-не и сама наша жизнь остаются источниками дуалистического дискомфорта и в то же время дуалистических «лекарств» от него. А вездесущий дуализм, в свою очередь, и заставляет нас постоянно подыскивать определения. Так что практика ши-не в каком-то смысле вынуждает нас волей-неволей отдохнуть от этой борьбы.

Сама природа бытия и способствует, и в равной мере препятствует поиску определений. Проблема в тем, что мы хотим контролировать этот процесс — так, как если бы не были связаны с тем, что нас определяет. На самом деле это сложнейшая процедура, но мы так привыкли к ней, что почти ее не замечаем. Вместо того чтобы открыться процессу постоянной смены самоопределений (и в том числе периодам полной неопределенности), мы требуем для себя единоличного господства над той совокупностью процессов определения и снятия определений, что и составляет поток реальности. Но обрести контроль такого рола невозможно: ведь для этого каждый индивид должен был бы занимать жестко фиксированное положение в рамках жестко фиксированной вселенной. Практика ши-не разрушает наши определения, в чем бы они ни заключались, и выявляет то, как крепко мы в эти определения верим. Одним — грациозно, другим — грозно, но всегда с полной неотвратимостью ши-не дает понять, что жизнь без определений кажется нам невозможной.
  
Глава 5
ОКЕАН И ВОЛНЫ
 
На самом деле ничего «плохого» с нами не происходит. Но в ответ на бескомпромиссное совершенство проявленной реальности в нас могут пробудиться чувства незащищенности, уязвимости, неполноты, несоответствия или потерянности. Но на самом деле в природе нашего мира нет ничего «дурного» или «неправильного». Нет ничего «дурного» и нашем чувственном восприятии. С точки зрения дзогчена ни в чем нет ничего дурного: все сущее как оно есть — совершенно. Но откуда, в таком случае, берется это ощущение «неправильности»? Что это за чувство неполноты и каково его происхождение?
 Пытаясь установить, что же «не так» с окружающим миром, с нашим телом или с полем нашего восприятия, мы можем обозначить эту «неправильность» лишь в соотнесении с неким ощущением «правильности». Для этого необходимо некое беспроблемное или утопическое представление о том, «как все должно обстоять на самом деле». На первый взгляд может показаться, что подобная утопия должна заключать в себе некий намек на просветление... однако в своих представлениях об утопии мы, как правило, отвергаем реальность нашего истинного положении, а следовательно, создаем всего лишь очередную дуалистическую конструкцию. Дуалистической она оказывается потому, что в ходе ее построения мы проецируем на реальность теоретическую схему разделения на «чистое» и «нечистое». Но возможен и другой подход к пониманию реальности. Выйдя за пределы противоположностей — таких, как мирское и священное, боль и отсутствие боли, путаница и ясность, сансара и нирвана, — мы сможем уловить образ нашей ситуации, реальность которой пребывает вне поляризованных параметров.
Если встать на позицию восприятия, отличающую ши-не, если просто молча наблюдать воспринимаемое нами окружение, сможем ли мы сказать, что в нем чего-либо не хватает? Чем еще оно должно обладать, кроме того, чем оно является! И если мы заглянем в самих себя в поисках того, чего может не хватать нам, — удастся ли нам прояснить сущность этой «недостачи»? Чем еще должны мы обладать, кроме того, чем мы являемся? Что это за чувство «неполноты»? Откуда оно берется, если мы не можем обнаружить для него никакого основания? Вопросы эти могут показаться странными, но на самом деле они помогут нам глубже понять значение слова дзогчен — «несотворенная самосущая полнота».
Опыт погруженности в мир и принадлежности к нему и впрямь потрясает и вводит в замешательство. Но быть может, существует способ перевести это переживание в иной, более широкий план, в котором замешательство преобразится в изумление и восхищение чудом?

Вопрос о погруженности в мир и принадлежности к нему — вопрос прилипчивый и опасный. Иногда эта опасность сладка, как мед на лезвии клинка. Лизнув лезвие, мы восклицаем: «О, как сладко!» А потом приходят боль и кровь.
Одни скажут: «Мед — штука коварная и нехорошая. Лучше не трогать его, а не то порежешься». При таком подходе лезвие жизни воспринимается как нечто неприятное. Другие спросят себя: «Что бы такое придумать, чтобы полакомиться медом, не порезавшись?» Подход здесь другой, но результат тот же самый: лезвие жизни опять-таки рассматривается как нечто, чего следует избегать. Третьи скажут: «На самом деле здесь чет ничего, кроме лезвия. Жизнь — это только боль и ничего, кроме боли; следовательно, пресечение жизни есть освобождение». Тот, кто придерживается такого образа мысли, отрицает сладость меда. Наконец, найдёся такие, кто заявит: «На самом деле важен только мед. Что с того, что я порежусь? Зато я смогу вкусить сладость!» Сторонники этого подхода принимают и мед, и лезвие, но разделяют опыт на «хороший» и «плохой». Однако на самом деле сладость меда и острота лезвия — это единый опыт. Если вы воплотились в человеческом облике, вы вкушаете мед на лезвии клинка. И если вы живете ради меда, а лезвие воспринимаете как неизбежный «профессиональный риск», рано или поздно вас постигнет одно из двух разочарований: либо сладость меда обернется для вас тошнотворной приторностью, либо лезвие изранит вас до крови.
Что значит вкушать мед на лезвии клинка?
Значит ли это отвергнуть то или иное или обе эти стороны опыта— с тем, чтобы искать ответ в небытии? Или напротив — принять весь опыт в его совокупности, принять бытие как оно есть и тем самым освободиться от двойственности?
К счастью или к несчастью, жизнь состоит не только из подобных крайностей. Поскольку просто быть, не располагая доказательствами бытия, нам кажется слишком трудно, мы пытаемся использовать явления, попадающие в поле нашего восприятия, в качестве таких доказательств. Мы не в состоянии просто отдаться своим ощущениям и насладиться разворачивающимся перед нами представлением. Нам во что бы то ни стало надо все потрогать, а потрогав — схватить. А стоит что-нибудь схватить, как мы тотчас это присваиваем, начинаем защищать от посягательств, объявляем своей собственностью, придумываем ему применение и отгораживаемся вместе с ним от остального мира. Все. чего бы мы ни коснулись, неизбежно прилипает к нашим рукам, словно мы обмакнули их в горшок с медом и так и не удосужились вымыть.
В том, чтобы пребывать в мире и принадлежать ему, нет ничего «плохого», И постигая совершенство мира на опыте, мы волей-неволей задаемся вопросом — и вопрос этот, как уже говорилось, опасный и прилипчивый. Однако ответ не заставит себя долго ждать, если мы вспомним, что у нас просто-напросто липкие руки, а значит, надо вымыть их — омыть в пустоте, Практика ши-не мало-помалу развивает в нас способность прикасаться к различным предметам и явлениям так, чтобы они не прилипали к рукам.
  
Рассмотрим эти идеи применительно к опыту четырех йог. В нёндро четырех йог процесс соотнесения — это процесс привязывания к мыслям в поисках доказательств существования. Процесс соотнесения — это замкнутый крут бесконечных разочарований. А практика ши-не выявляет этот процесс и наглядно показывает, чем на самом деле мы занимаемся. Мысли становятся ориентирами в процессе соотнесения только благодаря тому, что мы цепляемся за привычные схемы. Но сами по себе мысли, идеи, образы, чувства, ощущения, люди, места и вещи вовсе не являются ориентирами. Сами по себе они не обладают никакими качествами, пригодными для соотнесения. И только из-за страха перед небытием мы низводим все явления до условных ориентиров.
Но, практикуя сидение, мы обнаруживаем, что вторичная функция мысли — обеспечивать доказательства нашего существования. Лишаясь мыслей, мы лишаемся ориентиров для соотнесения. Лишаясь мыслей, мы лишаемся подтверждений своей устойчивости, неизменности, самостоятельности, целостности и определенности. Ши-не — это метод привыкания к такому состоянию.
В повседневной жизни постоянный поиск ориентиров искажает опыт существования, делая его по большей части неудовлетворительным. Это недовольство раздражает и мучит нас, но мы его терпим, чтобы удовлетворять более важную для нас потребность — потребность в самоопределении. Ведь поиск ориентиров позволяет нам отвлекаться от бытия, забываться в непрерывных попытках «быть», — а это «быть» мы неизменно отождествляем с «заниматься чем-либо». Мы занимаемся «поддержанием своей устойчивости», «своей неизменности», «своей самостоятельности», «своей целостности», «своей определенности». Принимая бытие и небытие за взаимоисключающие понятия, мы обрекаем себя на бесконечное блуждание в круговороте недовольства и мучительных недоразумений. Распределяя воспринимаемые явления по шкале их относительной ценности, мы оставляем за собой лишь три возможных типа реакции на каждое из них; влечение, отвращение или безразличие. Ничто не воспринимается как таковое. В мысли самой по себе нет ничего дурного, хотя в свете некоторых наставлений к медитации может показаться, что это не так. Согласно дзогчену, мысль — это естественная функция Ума. Мысль — столь же естественное проявление нашего физического существование, как и другие формы чувственного восприятия. Но как только мы осознаем, что Ум — это океан пространства, лишенный всяких соотнесений, дуалистический узел страха развяжется сам собой. Погружаясь в это пространство, мы совершим потрясающее открытие: избавиться от соотнесений не значит умереть.
Если мы сможем естественно и без усилий поддерживать присутствие, не впадая в дремоту и забытье, то в нас пробудится спонтанная ясность. Звезды зажгутся в небе, и сияние их отразится в океане бытия, свободном от каких бы то ни было соотнесений.
 
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Вопрос: Ринпоче, вы сказали, что мы не делаем различий между мыслью и нашими отношениями с мыслью. Не могли бы вы рассказать подробнее о наших отношениях с мыслью?
Нгакпа Чогьям: Да, отношения с мыслью у нас такие запутанные, что без консультанта по брачным вопросам, похоже, не разобраться (смеется]. В своих отношениях с мыслью, строящихся на системе соотнесений, мы ведем себя требовательно, вздорно, собственнически, ревниво и неуживчиво. Мысль выполняет важные функции, но, когда мы начинаем относиться к своим мыслям как к ориентирам в системе соотнесений, возникают проблемы. Именно поэтому следует практиковать ши-не как способ войти в такое состояние, где мысли перестают возникать. Ши-не дает нам отдохнуть от процесса соотнесения.
Вопрос: Вы сказали, что по большому счету в нашем мире и в нашем чувственном восприятии нет никаких недостатков, нет ничего дурного. Но как можно утверждать, что все в порядке? В мире полным-полно зла! Столько людей страдает...
Кхандро Дечен: Последователь духовного пути считает мир совершенным в рамках своей практики, но это вовсе не значит, что страдания других людей представляются ему совершенством.
Вопрос: Если мы пытаемся обосновать свое существование, привязываясь к людям, мыслям, чувствам и Ситуациям и устанавливая тем самым какие-то ориентиры, но все ориентиры рано или поздно нас подводят, то не значит ли это, что сам мир — в каком-то смысле обман?
Кхандро Дечен: Не совсем (смеется). Мир нас не обманывает, но лишь до тех пор, пока мы не пытаемся им манипулировать. Если мы начнем создавать ориентиры из своего присутствия в мире, то он непременно нас обманет, не оправдает наших ожиданий. Но если оставить мир таким, каков он есть, он просто не сможет нас обмануть. Напротив, он будет поддерживать нас во всем. А вот точки соотнесения и ориентиры — это всегда обман. Просто потому, что их на самом деле не существует.
Нгакпа Чогьям: Замечательно, правда?
Вопрос: Значит... (смеется)... значит, если мы допустим, чтобы ориентиры были непостоянными, тогда... тогда они смогут существовать?
Нгакпа Чогьям: Естественно! Разрешая чему-то не существовать, мы позволяем ему существовать. И наоборот. Это-то и разъясняется в учении о двойственности и не двойственности.
Кхандро Дечен: Если допустить, чтобы ориентиры были непостоянными, тогда они перестанут быть ориентирами в том смысле, какой мы вкладываем в это понятие.
Вопрос: Вы сказали, что ши-не — это способ войти в состояние, в котором мысли перестают возникать, А как насчет эмоций? Они тоже перестают возникать?
Кхандро Дечен; Да.
Вопрос: По-моему, из эмоций зачастую получаются куда более устойчивые ориентиры, чем из мыслей.
Кхандро Дечен: Да, но для того чтобы эмоция стала ориентиром, надо думать о ней как об ориентире и относиться к ней соответствующим образом..
Нгакпа Чогьям: На самом деле вы можете сказать по этому поводу только то, что мысль — или, точнее, намтог1 — это то, что рождается в Уме. Намтог может быть каким угодно. Одни намтоги эмоционально окрашены, другие— почти нейтральны. Чем сильнее эмоциональный заряд, тем более мы склонны манипулировать намтогом в целях соотнесения. 
1 Намтог, санскр. викальпа, — концептуальная мысль, возникшая в уме в результате восприятия внешнего мира, a также рассудочное мышление в целом.       
Вопрос: Значит, мысли на самом деле невозможно отделить от эмоций?
Нгакпа Чогьям: Не стоит и пытаться. Все, что возникает, либо способно к самоосвобождению, либо нет. А прочее не имеет значения. Чтобы избавиться от привычки к соотнесению, совершенно необязательно идентифицировать содержимое Ума. Нужно лишь позволить всему, что возникает, спокойно пребывать в присущем ему состоянии.

[Соня]

Часть вторая
ДЗОГЧЕН: ОСНОВНЫЕ СПОСОБЫ ВХОЖДЕНИЯ

Глава 6
 ПОЛЕТ
(букв, «собственный лик, обнаженный и лишенный концепций»)

Все, что сейчас в наших силах, — это спросить, как нам выйти на такой уровень опыта, на котором мы сможем иметь дело с ясно осознанным рассуждением. Ответ на этот вопрос дают различные методы подготовки, первый из которых и есть практика ши-не. Приобретя некоторый опыт сидения, мы входим в сферу нового опыта, из которой исходит поток ясно осознанного рассуждения. А открывшись этому потоку, мы получаем стимул выводить все новое знание па опытный уровень. Чем дольше мы практикуем сидение, тем более открытыми становимся. Постепенно мы избавляемся от ограничений традиционной логики. И рушатся преграды между узкой областью нашего понимания и более обширными территориями ясно осознанного рассуждения.
 
Упражнение 4
 Сядьте в удобной позе, сохраняя бдительность. Добейтесь того, чтобы ваше осознание присутствовало только в выдохах.
Вдохи пусть происходят сами по себе. Пусть все ваши переживания с каждым выдохом растворяются в пустоте. Если вы почувствуете, что отвлеклись от присутствия в выдохах, просто вернитесь к нему и оставайтесь в нем. Если возникают мысли, пусть они с каждым выдохом растворяются в пустоте.
Выполняйте это упражнение в течение получаса. Наблюдайте за тем, как все происходит. Если вы привыкли сидеть дольше — сидите столько, сколько обычно. И наблюдайте за тем, как все происходит.
  
Упражнение 4 (пояснения)
 Это заключительный этап практики ши-не с формой. Вы отпустили вдох и теперь просто позволяете вашему выдоху растворять все мысли и мысленные образы в пустоте. Возможно, вы и раньше переживали опыт, который можно назвать «промежутками между мыслями». Но с чем бы вы ни сталкивались на практике до сих пор, сейчас самое главное — избегать целенаправленного поиска таких промежутков. Такой поиск обречен на провал. Ухватиться за этот промежуток невозможно — потому что он возникает лишь тогда, когда мы перестаем за что бы то ни было хвататься. Возможно, вы заметили, что мысль или мысленный образ, возникший при вдохе, просто растворяется в пустом пространстве вместе с выдохом, в результате чего в конце каждого выдоха возникает промежуток между мыслями. Продолжая выполнять это упражнение, вы обнаружите, что постепенно эти промежутки удлиняются и начина ют охватывать уже несколько вдохов и выдохов. На этом этапе появляется возможность перейти к практике ши-не без формы.
 
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

я расскажу вам, каково выпасть из самолета на высоте восемнадцати тысяч футов. Надеюсь, так вы лучше представите, что мы подразумеваем, говоря о традиционной логике и ясно осознанном рассуждении. Если вы увлекаетесь затяжными прыжками, то испытываете необыкновенные переживания. Такие, которые другим людям будет очень трудно понять, пока они не испытают сами то, что испытали вы. Итак... посмотрим, что будет. Вы выпрыгиваете из самолета. О ужас... о чудо! Вы совершили настоящее безумство. Только что вы летели в таком замечательном самолете — и вдруг ни с того ни с сего решили выпрыгнуть!.. Но с таким же успехом можно сказать: «Я только что стоял на такой замечательной твердой земле — и вдруг ни с того ни с сего решил сесть в этот самолет!»
Любителей затяжных прыжков в мире гораздо меньше, чем практикующих ши-не.
Нгакпа Чогьям: Поначалу все и вправду очень похоже на то, чего вы могли бы ожидать: вы падаете как камень. Падаете с ускорением 9,8 м/с2. И ускоряетесь, пока не достигнете предельной скорости свободного падения. Она составляет около 240 км/ч, и достигнете вы ее примерно за семнадцать секунд. Звучит устрашающе, но стоит вам достигнуть этой скорости, как произойдет кое-что утешительное: вам покажется, что вы перестали падать и просто парите в воздухе.
Вот почему большинству людей хочется тут же взлететь опять и повторить все сначала!
...Но с позиций вашего опыта эти аргументы покажутся бессмысленными. Вы скажете: «Попробуй сам — и увидишь. Вот тогда и поговорим». Но если ваш собеседник боится летать, он не сможет убедиться в вашей правоте на собственном опыте. Он никогда не поймет, о чем вы говорите. Возможно, он лишь скрывает свой страх полета.
Вам будет обидно, что этот человек не желает выйти за пределы своих привычных схем рассуждения и открыться новому опыту. Но едва ли вам захочется ради него втискивать свой собственный опыт в узкие рамки традиционной логики: вы понимаете, что переубедить этого упрямца почти невозможно.
Кхандро Лечен: Традиционная логика может стать средством уклонения, уловкой, к которой мы прибегаем, чтобы не пришлось признаваться себе в своих страхах. Мы готовы до бесконечности выдвигать разумные доводы против прыжка. Но не проще ли отбросить все эти изощренные отговорки и честно признать, что мы просто боимся летать? Признать свое нежелание отказаться от определений — это большой шаг вперед, шаг к работе с тем, каков ты есть.
Нгакпа Чогьям: Признав страх полета, мы получаем возможность исследовать природу этого страха. Стоит сделать этот первый шаг— и страх уже ослабит свою хватку. С ним уже можно будет работать. Сама мысль о сидении превратится из раздражающей угрозы в реальную задачу. Перед посадкой в самолет для первого прыжка инструктор обычно обращается к новичкам с предупреждением, которое многим кажется зловещим: «Единственный человек, который вернется на землю в этом самолете, — пилот. Это билет в один конец.
Раз уж взлетел прыгай!»
Кхандро Дечен: Это же относится и к работе с Учителем. Если вы не сядете на самолет, то и не прыгнете: вы просто не попадете в такую ситуацию, в которой можно прыгнуть или, на худой конец, в которой вас могут вытолкнуть. И чтобы оказаться один на один с небом, выпрыгнув из самолета, и чтобы оказаться один на один с небом Ума, практикуя сидение, необходимо одно и то же: взглянуть в лицо своему страху полета.
Вопрос, Вы сказали, что это учение предназначено для практического применения, поэтому читать не практикуя имеет смысл только тем, кто уже обладает соответствующим опытом или приобрел тесную связь с излагаемым учением. Что вы подразумеваете под «тесной связью»?
Кхандро Лечен: Интуитивный эмоциональный отклик. Если вы, скажем так, интуитивно чувствуете излагаемый материал, то в принципе можете читать не понимая. Я сказал «тесной связи» потому, что у некоторых людей этот материал может вызвать отклик, основанный на их жизненном опыте.
 
Глава 7
ПУТЕШЕСТВИЕ В БЕСПРЕДЕЛЬНОСТЬ
 
Моря и океаны Земли лишены ориентиров — в том смысле, что в открытом море не видно берегов. Правда, днем мореплаватель может ориентироваться по солнцу, а ночью — по звездам. Но эта возможность не заложена в природе солнца, луны и звезд: никто не предназначал их для этого целенаправленно. Океан Ума также лишен ориентиров, но игра явлений Ума, рождающихся в его беспредельности, допускает понятийную ориентацию. Однако возможность служить ориентирами не заложена в них преднамеренно: это просто игра порождений природы Ума. Понятия возникают как случайным образом, так и структурированно, как в свободном течении, так и в устремлении к той или иной цели. Явления Ума складываются в яркие картины, украшающие реальность в соответствии с основополагающей природой сострадания.
До сих пор мы исследовали течения, оживляющие поверхность океана Ума. Мы исследовали потребность в определении «я» как чего-то устойчивого, неизменного, самостоятельного, целостного и определенного. Теперь же настало время вглядеться в саму поверхность океана Ума, сверкающую в свете солнца и поблескивающую в свете звезд. Этот взгляд есть открытость, взгляд через прозрачность наших отношений с ориентирами.
Всякая область интереса или вовлеченности (в которую человека увлекает его восприятие) находится в процессе непрерывных изменений. Нет неизменных объектов. Нет неизменных ситуаций. Нет неизменных существ. Нет неизменной жизни. Ткань бытия — это «подвижная сеть», магически проявленное переплетение бесчисленных измерений . Само существование — это подвижная сеть, нити которой суть энергия формы и пустоты — бытия и небытия. Образ или структура любого индивидуального бытия вызывает колебания во всей сети, частью которой оно является. Натяжение нитей ослабляется или усиливается, что отражается на всей сети в целом. Невозможно действовать, не влияя на все сущее и не испытывая, в свою очередь, влияния всего сущего. Каждая структура влияет на другие и порождает новые структуры. Упорядоченные структуры рождаются из хаоса и вновь обращаются в хаос. Порядок и случайность танцуют рука об руку: круги, расходящиеся по воде, сталкиваются с другими расходящимися кругами.
Ни одно событие в этой текучей сети не происходит независимо от остальных. Изоляция невозможна. Невозможно полностью отгородить «себя» от того, что мы воспринимаем как «внешний мир». Мы — частицы океана, в котором рыбы и вода сосуществуют в неразрывной связи.
 Термин «подвижная есть» в переводе может показаться довольно неуклюжим, но зато он точно передает представление о том, что ткань бытия — это не стабильная структура, а бесконечные ряды структур, возникающих друг из друга и растворяющихся друг в друге. Неподвижной и неизменной представляется в философии монизма. А в свете идей буддийской недвойственности форма всегда пуста, а следовательно, никаких стабильных и вечных структур существовать не может.
 
На основе практики ши-не постепенно развиваются другие практики, в которых кругозор опыта становится еще шире, раскрывая перед нами еще более масштабные и яркие картины взаимосвязанности всего сущего. Ши-не — врата в состояние свободы, где индивидуальное существование не исключает океанического мировосприятия. Стоит нам осознать взаимосвязь между рыбой и океаном на опыте, как становится ясно, что многие явления, прежде казавшиеся нам взаимоисключающими, — это лишь различные грани нашего безначального просветления. Итак, попытаемся понять, что такое океаническое мировосприятие. Обычно оно присуще лишь грудным младенцам и некоторым мистикам. Это не означает, что все младенцы просветленны: просто обширный спектр человеческого опыта включает в себя среди прочего и отблески просветления. В случае с младенцем океаническое мировосприятие проявляется как характерная для маленького ребенка неспособность отличать себя от матери и от окружения в целом. Согласно учению внутренних ступеней ваджраяны, каждое проявление двойственности динамически связано с качеством недвойственности. Так и тип восприятия, который мы называем океаническим, входит в сферу человеческого опыта вообще, а не только в область переживаний, открывающихся при медитации. В ходе психологического развития ребенок с возрастом переходит на стадию индивидуализации. Но. как правило, индивидуализация достигается лишь ценой утраты океанического мировосприятия. Никто и ничто не побуждает ребенка удержать какие-то средства доступа к океаническому восприятию мира.

 Общество поощряет индивидуализацию, но потребность в океаническом восприятии не исчезает. Это неотъемлемая часть полного спектра человеческого потенциала.
Индивидуализированный опыт порождает такие формы эпистемологии, в которых творец отделен от творения, а все существа представляются четко определенными и самостоятельными сущностями. И напротив, океанический опыт порождает формы эпистемологии, в которых творец неотделим от творения, а индивидуальность живых существ представляется иллюзорной. С обыденной точки зрения резонно было бы предположить, что полностью проявленный океанический опыт несовместим с индивидуализированным опытом, развитым в совершенстве. Кажется, совместить два эти подхода можно лишь в ущерб обоим. Но подобное рассуждение основано на двойственном восприятии, способном представить неразделимость двух этих традиционно противопоставляемых типов опыта лишь как некое сочетание или компромисс. Не двойственное же восприятие не подразумевает ни ухода в инфантилизм, ни какого-либо чередования двух взаимоисключающих форм мироощущения. Опыт просветления выходит за рамки обоих подходов — и океанического, и индивидуализированного: он принадлежит беспредельности, в которой все подобные разграничения теряют смысл.

Уловить смысл здесь не так-то просто, и интеллект в этом — только помеха. Сама попытка уловить смысл лишь отдаляет от понимания. Эта ситуация во многом напоминает аналогию со свободным падением: ты падаешь не падая. От традиционной логики здесь приходится отказаться — она не поможет нам продвинуться ни на шаг.
Итак, перед нами идея двойственного видения, противопоставляющего два типа опыта — индивидуализированный и океанический, В области религии эта поляризация порождает два представления о «высшей реальности». Согласно первому мы «достигаем единения» со всем миром или с Богом. Согласно второму мы «обретаем жизнь вечную в Боге», но остаемся отделенными от него, самостоятельными сущностями.
  Все многообразие подходов, сложившихся в различных религиях, в конечном счете сводится к двум этим вариантам. Первый из них подразумевает полную утрату индивидуальности, второй — полную изолированность. Однако существует и еще один вариант — впрочем, открывающийся лишь тогда, когда мы избавляемся от необходимости определять ту или иную сферу опыта — либо как отличную от всех других, либо как тождественную одной из прочих сфер. Согласно этому третьему подходу форма есть пустота, а пустота есть форма, и все структуры подвержены непрерывным изменениям. Форма рождается из хаоса и вновь растворяется в хаосе — хаос и форма вдут рука об руку в безначальном танце, отражая друг друга, как зеркала.

Возможность просветления открыта в любой момент. Всеохватность бытия — постоянное напоминание о просветлении. Но отчужденное индивидуализированное восприятие, оторванное от океанического опыта, интерпретирует это напоминание как угрозу нашему существованию. Подобный подход можно назвать точкой зрения отторгнутой индивидуальности. Отторгнутая индивидуальность создает шаткую иллюзию жизнеспособности неизменных определений. Иллюзия эта мерцает, как старая кинопленка. Какие-то образы на экране можно уловить, но все они, к вящему нашему комфорту, нечеткие и расплывчатые. И по молчаливому соглашению никто не вспоминает, что образы, которые мы видим, в действительности находятся не здесь. Мы забыли, что наблюдаем нечто неосязаемое в виде проекции на экран. Мы считаем все это реальным, поддавшись иллюзии устойчивости, неизменности, самостоятельности, целостности и определенности. Чтобы наслаждаться фильмом, мы вынуждены притворяться про себя, что все происходящее — реально. Нам приходится соглашаться на так называемую «добровольную отсрочку недоверия». И такую же отсрочку мы активно поддерживаем и постоянно продлеваем в отношении своего чувства бытия.
Воспринимаемый нами мир постоянно балансирует на грани между бытием и небытием. Сквозь призму традиционных условностей воспринимаемые явления предстают соблазнительными, манящими и в высшей степени обманчивыми. Вещественность и невещественность идут рука об руку. Но за ними скрыто что-то еще — и различить нагую госпожу-недвойственность удается лишь в те краткие мгновения, когда мы случайно проникаем взглядом сквозь вечно колеблющуюся двойственную завесу.
 Женский род использован здесь потому, что недвойственное состояние именуется Самантабхадри — «совершенное благо». Термин благо не следует понимать как некую противоположность «злу». Благо Самантабхадри — это благо абсолютной всеохватности и целостности.
 
До тех пор пока мы не поймем этого, разглядеть, что происходит на самом деле, невозможно. До тех пор пока мы не поймем, мы не сможем различить ничего, кроме формы. Чтобы ощущать устойчивость, неизменность, самостоятельность, целостность и определенность, нам приходится привязываться к тем аспектам этой изменчивой иллюзии, и которых временно проявляются эти качества. Но сама потребность ощущать устойчивость, неизменность, самостоятельность, целостность и определенность возникает лишь потому, что для поддержания своего существования отторгнутая индивидуальность нуждается в иллюзии. А бороться за сохранение иллюзии мы вынуждены лишь потому, что искры безначального просветления проблескивают сквозь покров двойственности, постоянно угрожая свести на нет плоды наших отчаянных манипуляций.
Мы то и дело подходим вплотную к естественному состоянию, в котором не требуется никаких подобных усилий,— но всякий раз отвлекаемся, дабы поддержать в себе мировосприятие отторгнутой индивидуальности. Все наши мучительные и однообразные уклонения от естественности — не что иное, как попытки поддержать иллюзию двойственности. Но, повторим еще раз, иллюзия эта постоянно находится под угрозой крушения, заключающейся в постоянных атаках со стороны недвойственности, заложенной в самой природе реальности, — атаках, которые побуждают нас к защитным действиям, двойственным по своей сути.
 Действия эти можно описать как образование привязанностей к мимолетным призракам постоянства. Такова природа двойственности.
Недвойственность же, напротив, характеризуется совершенно спокойным пребыванием в потоке чего бы то ни было. Ничто сущее не обладает качествами устойчивости, неизменности, самостоятельности, целостности и определенности. Постоянно эти качества не присущи ни одному из явлений, но временно могут проявляться в каждом из них. Отсюда и возможность создавать иллюзорные версии реальности. Но вес эти версии — узоры и образы, украшающие собою чистое обнаженное присутствие бытия.
 
Упражнение 5
 Сядьте в удобной позе, сохраняя бдительность. Добейтесь того, чтобы ваше осознание не было сосредоточено ни на чем. Если вы почувствуете, что отвлеклись от осознания, просто вернитесь к нему безо всяких замечаний и суждений. Если в уме будут происходить какие-то события, не вовлекайтесь в них. Отпускайте и оставляйте все как есть. Полностью расслабьтесь. Выполняйте это упражнение от сорока минут до часа, в зависимости от того, как долго вы сможете сидеть. Если вы еше не можете просидеть час без перерывов, постепенно увеличивайте продолжительность сеансов, пока не дойдете до часа. Если же вы, напротив, привыкли сидеть дольше — сидите столько, сколько обычно. Наблюдайте за тем, как все происходит.
 
Упражнение 5 (пояснения)
 Это — последний этап практики ши-не, но отнюдь не последняя ступень практики в целом. Ши-не приобщает нас к восприятию времени, не наполненного содержанием, — к восприятию ума, в котором не происходит никаких событий. Цель ши-не — приблизить опыт восприятия Ума, в котором перед нами откроется полное отсутствие соотнесений и ориентиров. Это— постижение пустоты и понимание того, что мысли или ментальные события сами по себе не составляют ткань Ума. Природа Ума — чистая сияющая пустота. Наставления и указания к этому этапу практики сводятся к тому, что практикующий должен пребывать в пустом состоянии и войти в так называемое устойчивое ши-не. Устойчивое ши-не— это такое состояние Ума, в котором на протяжении долгих промежутков времени при сидении не возникает никаких ментальных событий. Достигнув стадии, на которой вы способны просто оставлять все как есть и ни в чем не нуждаться, вы тотчас избавитесь от невротического желания порождать мысли с целью установления ориентиров.
Но как только ши-не станет устойчивым, перед вами может возникнуть новое препятствие, И мы должны с ним справиться, чтобы практика продолжала развиваться. Его называют сонным ши-не. Это состояние, о котором никаких ментальных событий не происходит, но и осознание также отсутствует. В этот момент ши-не нужно будет растворить, войдя в лхаг-тонг. Лхаг-тонг, «проникновенное видение», — это врата, ведущие за пределы пустоты, первый шаг на пути в беспредельность.
 

[Соня]

Глава 8
ЗА ПРЕДЕЛАМИ ПУСТОТЫ
 
За пределами опыта пустоты1 лежит опыт восприятия энергий, проявляющихся как бесконечная игра Ума. Многие полагают, будто конечная цель практики -достичь состояния ума, полностью свободного от всяких мыслей. Понятно, откуда взялось такое представление: ведь многие наставления к медитации направлены именно на достижение устойчивого ши-не. И зачастую подобные поучения почти не уделяют внимания тому, что лежит за пределами пустоты.
Учителя, указывающие в своих наставлениях на пустоту как цель устремлений, вовсе не заблуждаются: в рамках той конкретной практики, которую они описывают, они совершенно правы.
(1 Ми-тогпа, состояние, в котором ум свободен от содержимого, в котором нет никаких ментальных явлений, никаких намтогов.)
 
Согласно многим наставлениям сутр, пустота и впрямь является целью. Но в дзогчене с присущей ему тонкостью и точностью определений пустота называется одним из аспектов цели, И здесь нет никакого противоречия, поскольку в «Сутре сердца» вполне лаконично указывается, что форма есть пустота, а пустота есть форма.
В сутрах аналогом формы выступает сострадательная деятельность. В контексте просветленного состояния форма никогда не рассматривается отдельно от пустоты. Поэтому, говоря о пустоте, по большому счету следует уточнять, идет ли при этом речь о двойственном или недвойственном опыте. При недвойственном опыте восприятие пустоты непременно связано с беспрепятственным рождением и растворением форм. В свете этого всякое упоминание о пустоте вне связи с формой можно рассматривать всего лишь как утонченную разновидность дуализма. Но давайте изучим этот вопрос подробнее. Пустота — плод практики ши-не. Конечный результат этой практики — отсутствие намтогов, состояние, в котором не зарождается ни единой мысли2. Однако отсутствие намтогов— вовсе не конечный результат практики как таковой, и достижение этого состояния — еще не реализация, Дальнейшие ступени практики посвящены работе с энергиями, непрерывное проявление которых — естественная функция пустоты, а также задаче воссоединения энергии с присутствием осознания.
 (2 Намтог: «то, что возникает в Уме». Намтоги — это не только мысли, но и чувства, а также структуры, цвета и ощущения текстуры.)
 
Обнаружение пустоты — это лишь один из этапов в процессе реализации нашего безначального просветления. И если мы слишком привяжемся к идее пребывания в бессодержательном пространстве Ума, то попросту зайдем в тупик. Ум без единой мысли — состояние столь же неестественное, как и Ум, набитый мыслями до отказа. Так неужели же мы прошли весь этот долгий путь лишь ради того, чтобы испытать ещё одно ограниченное состояние? Чтобы ответить на этот вопрос, надо продвинуться немного глубже в изучении собственного «я» и задаться другим вопросом: как мы себе представляем Ум?
Без опыта медитации даже исследование понятийного ума неизбежно окажется весьма ограниченным. Взглянув на природу Ума {так, как мы обычно смотрим на вещи) с целью понять, что он собой представляет, мы не увидим ничего, кроме ментальных событий. Мы просто-напросто упремся в мысли: мысли, оказавшиеся под наблюдением, и мысли, составляющие метод наблюдения. Будь это единственный возможный способ наблюдения Ума. мы никогда не обнаружили бы ничего, кроме бесконечной череды мыслей. Открыть природу Ума при помощи столь ограниченных средств невозможно: мы лишь угодим в ловушку беспрестанно вращающегося калейдоскопа мыслей. Глаз может увидеть себя только в зеркале. И сущность такого зеркала применительно к мысли — это естественная отражающая способность Ума, лежащая за пределами мышления.
Практикуя ши-не, обучаясь «оставлять все как есть и ни в чем не нуждаться», уже в процессе занятий можно заметить, что Ум — это не только мысли. Впервые взглянув на Ум, мы сможем различить только сплошную завесу мыслей. Мы как будто взираем на поверхность озера, взволнованного ветром, или на небо, бурлящее темными тучами. На основании одних лишь этих впечатлений нам и в голову не придет, что поверхность озера может быть гладкой и ясной, как зеркало, а за тучами простирается бесконечное небо, озаренное солнцем или залитое светом луны и звезд.

Но как только ослабевает привязанность к мыслям, ослабевает и волнение. Облака рассеиваются, ветер стихает, и мы уже можем увидеть свои отражения в озере. Время от времени случайный порыв ветра может снова поднять волны, но теперь мы уже знаем, что вода не всегда находится в движении— иногда она бывает спокойна. Как только прекратится навязчивое мыслеобразование, между облаками начнут появляться просветы. Солнце станет проглядывать сквозь тучи. И как только мы осознаем, что сплошная завеса мыслей — это всего лишь временная конструкция, приближаться к постижению пустоты станет гораздо легче.
(Сплошная завеса мыслей — это первое впечатление от Ума. с которым мы приступаем к практике ши-не.)

Открыв для себя пустоту и обнаружив, что мы способны существовать без ориентиров, мы должны теперь постичь истинную природу своих отношений с энергией — спонтанным проявлением пустоты. В своем естественном состоянии Ум— это не сплошная завеса мыслей, но и не пустота, в которой не происходит никаких событий. Но когда мы поймем, что способны избавляться от мысли, наши отношения с мыслью могут перерасти в нечто более гибкое, подвижное и ненавязчивое. Мы вдруг обнаружим, что просветленное состояние отнюдь не исключает мышления. В наставлениях к медитации основное внимание зачастую уделяется избавлению от мыслей. И многие люди из-за этого начинают считать, что мысль — это враг. Но на самом деле мысль —- это естественная функция Ума. Где из пустоты ничто не рождается, там нет энергии, а следовательно, нет и ясности (естественное движение намтигок в пространстве Ума именуется «ясностью» ).
Необходимо продолжать практику до тех пор. пока мы не войдем в состояние, свободное от мыслей. Мы должны отучиться от привычных невротических отношений с мыслями.

 Вспомнив, что медитации нет, но есть привыкание к ней, мы теперь сможем понять, что этот процесс отучения и есть привыкание к бытию, лишенному ориентиров. Избавление от невротической вовлеченности в мышление можно уподобить избавлению от алкогольной зависимости. Решившись бросить пить, человек может перестать пить на какое-то время. Однако алкоголиком — непьющим алкоголиком — он останется до тех пор, пока не почувствует, что может наконец выпить спокойно, без опасений, что зависимость вернется.
Точно так же обстоит дело и с мыслью, и со всеми явлениями вообще. Если вы научились входить в состояние без мыслей и осознанно оставаться и нем достаточно долго, то знайте, что ваши отношения с мыслью изменились коренным образом. Вы дошли до стадии устойчивого ши-не. а значит, теперь можно растворить ши-не и перейти к практике лхаг-тонг (випашьяна, букв «усиленное видение»; обычно переводится как «инсайт, прозрение».).

На первый взгляд может показаться, что, растворяя ши-не, мы попросту разрушаем все, чего достигли долгим и упорным сидением. Но сделать это необходимо, если мы стремимся продолжать свой путь в беспредельность. Пока не будет растворено ши-не, остается опасность пристраститься к отсутствию мыслей.
  Долго оставаться в устойчивом ши-не, не соскальзывая в сонное ши-не, почти невозможно. А пребывать в сонном ши-нс очень приятно, и тому, кто никогда прежде не практиковал, достижение этого состояния может показаться настоящим успехом. Опасность сонного ши-не в том, что без этого предостережения его можно счесть итогом всей практики. Фиксироваться вообще нельзя — на чем бы то ни было! Нужно изо всех сил стремиться оставаться открытым всему — даже тому, что противоречит самым дорогим вашему сердцу идеям.

Чтобы растворить ши-не, надо допустить, чтобы мысли-намтоги возникали вновь, но не возвращаться к невротическому процессу порождения ориентиров. Растворяя ши-не и дозволяя естествен ной энергии Ума возникнуть вновь из пустоты, .мы ничего не создаем — мы лишь позволяем этому случиться. Как только энергия начнет возникать вновь, остается лишь дать ей свободу проявляться, осознавая при этом и ее возникновение из пустоты, и ее растворение в пустоте. Эту разновидность опыта нередко сравнивают с игрой рыбы, выпрыгивающей из-под воды на спокойной глади озера.
Когда чудно блистающая рыба появляется на свет из ничего, рассекая сверкающее зеркало вод, мы можем выделить в этой ситуации три основных компонента: спокойное озеро, прыгающую рыбу и осознание, присутствующее в том и другом. Спокойное озеро — это пустота, или отсутствие намтогов. В ней нет ничего, кроме присутствия. Мы открываем ее посредством практики ши-не. А прыгающая рыба, то есть возникающие намтоги (текстуры/цвета/структуры/ мысли/эмоции) движутся, не соотносясь ни с какими ориентирами. Ее мы открываем посредством практики лхаг-тонг.

 Термином «лхаг-тонг» обозначается практика растворения ши-не и безмолвного наблюдения за рыбой, выпрыгивающей из-под воды на спокойной глади озера. Опыт лхаг-тонг дает необыкновенно яркие впечатления, поскольку мысль в нем впервые перестает казаться двухмерной. Ум больше не кажется плоской завесой, составленной из цепляющихся друг за друга мыслей. Намтоги теперь возникают не на плоскости, а в пространстве. Лхаг-тонг допускает восприятие цвета, текстуры и тона. Практикуя лхаг-тонг, мы обнаруживаем присутствие осознания в движении энергии, возникающей из пустоты. И в этом пустом пространстве, порождающем энергию в различных формах, рано или поздно мы начнем переживать моменты Ведения— мгновенного присутствия, или недвойственного осознания бытия. Так динамика возникновения и растворения намтогов становится сущностью пути.
(Мгновенное присутствие — это один из множества возможных переводов слова puma («Ведение»). Кроме того, его переводят как «недвойственное осознание», «присутствие осознания» и «недвойственное присутствие».)

Один из способов заставить рыбу прыгнуть состоит в том, чтобы широко раскрыть глаза. Но, раскрыв глаза, вы рискуете потерять себя — начать снова хвататься за мысли. На этом этапе практики вас почти наверняка поджидает немало разочарований. Открыть глаза и обнаружить во всем, что возникает, присутствие осознания, — просто, но совсем не легко.
Это движение намтогов — прыжки рыбы на поверхности ясного озера устойчивого ши-не — называются йо-ва. Йо-ва означает «движение», и в этом движении мы и должны обнаружить присутствие осознания. Именно в этом состоит теперь наша задача — а вовсе не в том, чтобы потерять присутствие, привязавшись к понятийному содержанию движущихся намтогов. Не надо рассуждать о том, красива или уродливо гротескна та или иная рыба, появляющаяся из-под воды. Надо попросту обнаружить присутствие осознания в ее движениях. Надо отождествиться с тем, что движется.

[Соня]

На этой стадии возникнет необходимость в новом понимании сущности практики. В ходе практики лхаг-тонг многие сталкиваются с проблемами потери присутствия или отвлечения. Разрешить эти проблемы можно с помощью специальных методов, позволяющих непосредственно работать с энергией на уровнях ума, речи и тела. Три упражнения, описанные в этой главе, помогут справиться с проявлениями энергетического дисбаланса.
До сих пор мы рассматривали основные принципы практики по системе ши-не и лхаг-тонг. Теперь же настало время обратиться к некоторым вспомогательным методикам. Эти дополнительные практики, связанные с категориями ума, речи и тела, относятся к трем сферам бытия: Дхармакае, Самбхогакае и Нирманакае. Дхармакая (Чо-ку) представляет собой сферу необусловленной потенциальности — измерение пустоты. Самбхогакая (Лот-ку) — это сфера неосязаемых проявлений, измерение энергии (бесконечная игра света и звука).
Наконец, Нирманакая (Трул-ку) — это сфера явного проявления, измерение вещественности1. Столкнувшись с проблемой рассеянности, для начала необходимо попытаться разрешить ее на уровне ума. Если ничего не получится, надо попробовать справиться с ней на уровне речи. Если же и это ничего не даст, тогда следует работать на уровне тела. Представленные далее три упражнения-— не что иное, как методы работы на трех этих уровнях, и выполнять их следует в описанной последовательности.
 
Упражнение 6
 Сядьте в удобной позе, сохраняя бдительность. Закройте глаза и представьте тибетскую букву «А» — белую, сияющую, сотканную из света. Пусть она появится в пространстве прямо перед вами. Вытяните руку вперед и поднимите ее под утлом 45 градусов к горизонтали. Букву «А» визуализируйте в точке, где находится ваш сжатый кулак. Обычно она оказывается примерно такого же размера, что и кулак, но добиваться этого не следует: пусть она спонтанно примет удобный вам размер. Не открывая глаз, направьте взгляд туда, где находится ваш кулак, и сосредоточьтесь на этой точке. Не опускайте руку до тех пор, пока образ буквы не зафиксируется достаточно стабильно. Затем опустите руку, но продолжайте удерживать присутствие осознания на образе буквы «А». 
Выполняйте это упражнение трижды по пять минут (или по десять, если у вас уже есть опыт визуализации) на протяжении сеанса сидения. Завершая упражнение, всякий раз позволяйте букве «А» раствориться, после чего просто удерживайте присутствие осознания во всем происходящем.
 Упражнение 6 (пояснения)
Поначалу образ буквы «А» может двигаться перед мшим мысленным взором. Но пусть вас это не смущает: предоставьте ему остановиться самостоятельно. Старайтесь не фиксировать внимание на букве слишком долго. Вначале полностью сосредоточьтесь на ней, но затем ослабьте внимание. Если вам не удается визуализировать букву достаточно отчетливо и ярко, не огорчайтесь: достаточно и расплывчатого, смутного образа. Нечего и рассчитывать, что вы добьетесь успехов в визуализации с первой же попытки. тренируйтесь в визуализации по меньшей мере педелю.
 
Упражнение 7
 Сядьте в удобной позе, сохраняя бдительность. Не закрывайте глаза. Сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов. Наполнив легкие воздухом, на выдохе пойте звук «А» и тяните его до тех пор. пока хватит дыхания. Пойте громко и достаточно низко. Подберите удобную для себя высоту тона и удерживайте ее. Пусть звук постепенно угаснет и растворится в тишине. Повторяйте звук «А» на каждом выдохе. Пусть ваше чувство бытия заполняется этим звуком без остатка. Удерживайте в звуке присутствие осознания, а если отвлечетесь — просто вернитесь к нему. Выполняйте это упражнение по пять минут на протяжении сеанса сидения столько раз, сколько потребуется. Прибегайте к нему всякий раз, как заметите, что отвлеклись.
 Упражнение 7 (пояснения)
 Звук «А» считается естественным звуком первозданного состояния. Пение звука «А» высвобождает энергию речи. Вибрация пронизывает все ваше существо и помогает сбросить напряжение, вызванное попытками найти себе четкое определение. Выпевая «А», вы открываетесь узнаванию беспредельности бытия. В тибетской традиции «А» считается нейтральным звуком, и как таковой, он позволяет энергии речи войти в естественный резонанс без лишних усилий. Во время пения и при растворении звука в тишине вы будете испытывать ощущения, схожие с теми, что бывают при глубоком вздохе. Звук «А» способствует растворению структур восприятия, что приносит спокойствие и ясность. Поскольку энергия речи более осязаема, чем образ визуализированной буквы «А», звук «А» можно использовать всякий раз, когда визуализация не удается или не приносит желаемых результатов. работайте с голосом по меньшей мере неделю.

ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
Вопрос: я слышал от одного буддийского учителя: «В уме будды нет мысли». Какое отношение это имеет к учению дзогчена? Нет ли здесь противоречия?
Кхандро Дечен: Трудно что-либо сказать на этот счет, не зная контекста. А впрочем... в Уме будды нет привязанности к мысли. Кроме того, Ум будды не ограничен никакими понятиями.
Нгакпа Чогьям: Полагать, будто Ум, очищенный от содержимого, есть итог и конечная цель пути, — все равно что утверждать, будто обрести просветление значит превратиться в статую будды. Многие думают, что, чем дольше ты сидишь в состоянии, свободном от мыслей, тем более просветленным становишься!
Кхандро Дечен: На вопрос о том, какие именно процессы включаются в этом состоянии пустоты и ведут к просветлению, обычно отвечают, что подобные вещи непостижимы для ума и невыразимы в словах. Да, действительно, слова несовершенны, а опыт просветления лежит за пределами всех понятий. Но если мы говорим о процессе, то описать его в словах вполне возможно, — при условии, что мы испытали его на себе. Важно понимать, что вы зайдете в тупик, если не перейдете на следующий этап практики — к процессу воссоединения. Надо открыто принимать все, что истекает из этого пустого состояния, которое мы для себя обрели. Тот, кто не сможет подняться на эту ступень практики, не постигнет во всей полноте, кто он есть. А без этого постижения сущность нашего жизненного опыта в целом практически не изменится. Мы по-прежнему будем испытывать неудовлетворенность, разочарование и смятение.

Часть третья
ДЗОГЧЕН: ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО ВСЕМ СУЩИМ
Глава 9
ЖИВЫЕ ВРАТА
 
Одновременное осознание спокойной глади озера и рыбы, выпрыгивающей из воды, — это первый проблеск опыта недвойственности. Это открытие ньи-ме и живые врата в дзогчсн. (Одновременность букв. «ни раньше, ни позже».)
Обсуждая выше практики ши-нс и лхаг-тонг и описывая возникновение намтогов, мы прибегли к такому сравнению: рыба выпрыгивает из пустоты и поднимает рябь на поверхности озера. Эта ситуация включает три необходимых условия: спокойное озеро, прыгающая рыба и осознание, присутствующее в том и другом.
 Говоря о наличии трех необходимых условий, мы расчленяем на части опыт, который б действительности неделим. Кое-кому, возможно, покажется, что расчленять цельный опыт исключительно ради того, чтобы постичь его цельность, — значит только усложнять задачу. Но по мере того как мы подходим все ближе к подлинной практике дзогчена, парадокс все чаще оказывается единственно возможной формулировкой наставления.
Условия практики представлены отдельными друг от друга только для того, чтобы определить нечто цельное в терминах нашего двойственного опыта практики. Сам факт, что мы способны отличать эти условия друг от друга, не только характеризует наше так называемое двойственное состояние', но и снабжает нас методологией для постижения недвойственности.
Естественное развитие лхаг-тонг выводит нас на стадию, именуемую «ньи-ме». «Ньи-ме» означает «нераздельность»г. Посредством практики ньи-ме мы приближаемся к недвойственности и достигаем порога, за которым начинается собственно практика дзогчена. Цель стадии ньи-ме — перестать отличать свойства восприятия пустоты от свойств восприятия формы: пространство — от энергии, отсутствие намтогов — от движения намтогов. ми-тогпа от тогпа. Необходимо постичь, что вес эти переживания обладают единым вкусом. Необходимо войти в состояние, в котором ничто не будет отвлекать нас от присутствия осознания — ни ментальные события, ни их отсутствие.

На самом деле практиковать ньи-ме невозможно: просто на определенном этапе практики стадия ньи-ме наступает сама по себе. Это происходит тогда, когда состояния ши-не и лхаг-тонг вдруг начинают чередоваться самопроизвольно.
С точки зрения дзогчена. оба состояния — и покой (не-па), и движение (йо-ва) —искусственны, поскольку оба они неполны. И только когда оба они начнут возникать свободно и непроизвольно, проявляется естественная природа реальности. И когда осознание практикующего сольется нераздельно с этой естественной природой, он постигнет на опыте, что такое единый вкус пустоты и формы.
Но довольно долго вы будете испытывать всего лишь чередование покоя (не-па) и движения (йо-ва). Целенаправленно искать единый вкус покоя и движения невозможно. Невозможно практиковать ньи-ме. Но в ваших силах открыто принимать возможность того, что рано или поздно вы испытаете единый вкус — а это само по себе и будет состоянием ньи-ме. С такой точки зрения, ньи-ме— это просто способность пребывать либо в безмыслии (ми-тогпа), либо в движении мыслей (йо-ва).           
 
вопросы  и ответы
Говоря о присутствии осознания в движении намтогов, мы используем слово «намтог» как сокращение термина, означающего «мысль, возникающая как медитация». Следовательно, утверждая, что у «отсутствия намтогов» вкус такой же, как у «движения намтогов», мы подразумеваем пустое присутствие и мысль, возникающую как медитация. И это в большей мере связано с состоянием ньи-ме. мы говорим, что ми-тогпа и тогпа имеют
единый вкус.
Вопрос: «Мысль, возникающая как медитация»... это ведь определение самого средоточия дзогчена?
Нет. Это всего лишь именно то, что мы сейчас обсуждаем.
И то, что может случиться в любой момент.

[Соня]

Глава 10
ИЗМЕРЕНИЕ МГНОВЕННОГО ДОСТИЖЕНИЯ
 
Это— последний этап путешествия, которое не начиналось никогда. Не имея начала, оно не имеет и конца. И его заключительная стадия — это, по существу, постоянно длящаяся одновременность. Линейные понятия, с которых мы начинали, принесли немало пользы, пока путешествие еще было путешествием, но теперь они утратили всякий смысл. На этом этапе начало и кульминация стали неразличимы, слипшись воедино в ясной видимости своего растворения друг в друге. Это — путешествие в беспредельность.
До сих пор мы рассмотрели первые три практики из цикла четырех йог: практики успокоения (ши-не), прозрения (лхаг-тонг) и нераздельности (ньи-ме). Последняя, четвертая, практика называется лхун-дркт, но прежде чем обратиться к ней, мы должны будем изучить смысл четырех йог и понять, в каком контексте они существуют как метод. Слово «налджор» означает «оставаться в естественном состоянии». Налджор — это сокращение от слов налма и джорпа. Налма означает «естественный», а чжорпа — «оставаться». Поскольку в тантрах словом «налджор» переводится санскритское слово йога, важно иметь в виду, что в дзогчене оно употребляется в ином, совершенно особом смысле, В тантрах йога, или налджор, означает «союз» или «объединение», а в дзогчене — «оставаться в естественном состоянии».
Четыре йоги составляют нендро, то есть основные способы вхождения в практику семдэ — в раздел дзогчена, посвященный природе Ума.
  Представленные здесь четыре йоги встречаются и в других линиях передачи, где именуются «бесформной махамудрой».
Эти термины используются не только в дзогчене, так что необходимо осознать различия между их употреблением в различных контекстах сутр, тантры и дзогчена.
Шаматха и випашьяна (в переводах на русский часто употребляется палийский эквивалент «випассана»)— это санскритские слова, тибетскими эквивалентами которых выступают ши-не и лхаг-тонг. Санскритскими терминами мы обозначаем здесь практики сутрияны, а тибетскими — практики дзогчена.
 В тантре эти термины связаны с визуализацией, а идея объединения пустоты и формы несет особую смысловую нагрузку. Принцип же простого распознания их недвойственности принят только в дзогчене.

Первые три йоги описывались как серия упражнений, последовательно подводящих к практике ньи-ме.  
•    Ши-не— это метод обнаружения себя в бессодержательном пространстве Ума с присутствием полного осознания.
•    Лхаг-тонг — это метод, позволяющий воссоединить присутствие осознания с движением того, что возникает в пространстве Ума.
•    Ньи-ме— это распознание ро-чиг, т.е. единого вкуса пустоты и формы.
 (Под формой здесь подразумевается энергия, возникающая и растворяющаяся в пространстве бытия.)
 Эти три практики закладывают фундамент будущей интеграции. Для того, кто освоит их, дзогчен сможет воплотиться в реальность. Но до тех пор пока вы не познакомитесь с ними на личном опыте, понятие дзогчена как некой практики останется для вас не более чем абстрактным источником вдохновения. Смысл обсуждения дзогчена с теми, кто еще только пытается утвердить основу для практики дзогчена, собственно, и сводится к тому, чтобы вдохновлять на дальнейшую работу. С точки зрения дзогчена все мы уже просветлены от безначальных времен. Поэтому-то идея дзогчена и способна пробуждать вдохновение. Вдохновение — это способность просветленного состояния обнаруживаться для себя посредством себя же. Так нам открывается — на миг или на целую вечность — проблеск обнаженности бытия.
 Некоторый опыт в практиках ши-не и лхаг-тонг у нас уже есть. Получили мы и кое-какие намеки на то, что представляет собой ньи-ме. Но как быть с уникальным для дзогчен лхун-друп?
 
Упражнение 9
 Сядьте в удобной позе, широко раскрыв глаза. Оставайтесь бдительными, но не напрягайтесь.
 Упражнение 9 (пояснения)
 Это упражнение похоже и на заключительные упражнения из предыдущей главы, и на упражнение 1, приведенное в главе 2. Такое сходство не случайно. Оно призвано прояснить для вас на опыте некоторые важные идеи. Начали мы с ума как мышления. Затем открыли Ум без мышления. А теперь возвращаемся к мышлению как Уму.
И природа Ума, и природа реальности характеризуются движением в пустоте. Реализация — это воссоединение присутствия осознания со всем, что возникает как опыт бытия. Представить четыре йоги в строго линейной последовательности в каком-то смысле невозможно, поскольку опыт наш не всегда вписывается в линейную модель.

Попытаемся объяснить, что это означает. Если в ходе практики ши-не вы переживаете возникновение и растворение мыслей в пустоте, что вы можете сказать об этом переживании? Если вы при этом удерживаете присутствие осознания, то чем данное состояние отличается от состоянии ньи-ме? Ничто не мешает нам испытать состояние ньи-ме, не проходя промежуточных этапов. Ничто не мешает нам перейти сразу от ши-нс к лхаг-тонг, миновав стадию устойчивого ши-нс. Более того, некоторым людям труднее достичь устойчивого ши-нс, чем лхаг-тонг или ньи-ме. Но у того, кто не утвердился на стадии устойчивого ши-не, состояния лхаг-тонг и ньи-ме в рамках ши-не подобны вспышкам молний на фоне ясного дневного неба. Проблески просветления вспыхивают постоянно. Они беспрерывно пронзают покров непросветлённости, который мы сами беспрерывно сплетаем из ткани своего бытия. А потому любой человек может спонтанно переживать кратковременные вспышки лхаг-тонг или ньи-ме независимо от того, обладает он опытом медитации или нет.

Врата для подобных озарений нередко распахиваются перед нами болезнью или предсмертным опытом. Просветленность — это естественное для нас состояние, и нет ничего удивительного, что время от времени она дает о себе знать. А непросветленность — это лишь деятельность, которой мы постоянно заняты. Чтобы поддерживать себя в непросветленном состоянии, нам приходится беспрерывно трудиться не покладая рук. Вот почему в те моменты, когда мы вынуждены отказаться от этих постоянных усилий, нас настигают проблески реализации. Один такой проблеск может в корне преобразить всю вашу жизнь, но нельзя же всерьез надеяться, что обстоятельства «сами все за вас сделают» в свое время! Нужно стараться привлечь в свою жизнь вспышку просветления, избавляясь от ориентиров и поддерживай присутствие осознания.

Итак, утверждать, что йога — это линейный процесс, нельзя, если только речь не идет о человеке, чей опыт развивается линейно. Но хотя процесс этот необязательно линейный, описывать его все равно приходится последовательно. Линейное описание действует таким же образом, как последовательность слов, образующая предложение. Начать прямо со смысла нельзя: приходится начинать с первого слова предложения, затем переходить ко второму, третьему, четвертому и так далее. И только к концу предложения проясняется собственно смысл. К концу фразы становится не важно, что слова были выстроены в линейной последовательности. Раз вы дочитали предложение, вы знаете его смысл. А зная смысл, вы можете вернуться к любому отдельному слову или словосочетанию в любом порядке, какой вам покажется уместным.
Лхун-дрюп — это наше спонтанное самосовершенство. Это четвертая йога. Лхун-дрюп — это знание, которое мы обретаем в конце фразы. Если мы забудем смысл фразы или отвлечемся от него, то нам опять придется прочесть все предложение слово за словом. Лхун-дрюп — это воссоединение опыта нераздельности (ньи-ме) со всеми без исключения аспектами бытия. Мы выходим за границы практики. Для работы с лхун-дрюп не существует никаких методов: необходимо лишь поддерживать недвойственное присутствие осознания в самом расцвете каждого мгновения.
 
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ

Вопрос: Вы говорили, что лхаг-тонг включает в себя парамиты. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?
Нгакпа Чогъям: Конечно. Десять совершенствований (парамит) таковы: дана — даяние или щедрость; шила — нравственность или честь; кшанти — терпимость или стойкость; вирья — решимость или энергичность; дхьяна— устойчивость в сосредоточении или медитации; праджня — интуитивное или проникновенное знание; упал — искусные средства; пранидхана — молитва или путь благо пожелания; бала — сила и джняна — изначальное знание. Здесь приведены наряду с привычными эквивалентами и наши собственные переводы.

Давайте же рассмотрим лхаг-тонг под этим углом — или, точнее, не только лхаг-тонг, а все четыре йоги, поскольку десять парамит в действительности применимы к ним всем. Начнем с ши-не. Даяние здесь необходимо для того, чтобы мы щедро уделили себе время для сидения и щедро посвятили время своего сидения всем существам. Безмолвному сидению мы предаемся не ради самих себя — и это очень важно. Под даянием тут следует понимать выделение пространства, в котором ши-не сможет подвести нас к восприятию пустого состояния. В лхаг-тонг щедрость необходима для того, чтобы позволить намтогам возникать вновь: мы не замыкаемся на себе, не изолируем себя в той эгоцентрической области, где всякая мысль встречается в штыки. В лхаг-тонг даяние необходимо для того, чтобы радушно приветствовать все, что возникает, без исключения. Далее идет шила.
  
Кхандро Дечен: Мы предпочитаем термин «честь» традиционному переводу «нравственность», поскольку в последнем содержится пуританская «религиозная» подоплека. Честь— это то же самое, что и нравственность, но с акцентом на чувстве собственного достоинства. Чтобы практиковать ши-не, необходима отвага, и не меньшая отвага требуется для практики лхаг-тонг. Без отваги мы не сможем взглянуть в лицо пустоты и формы и обнаружить присутствие Ведения-ригпы. Быть честным — значит исполнять то, что обещал. Быть честным — значит сидеть и тогда, когда тебе не особенно этого хочется. Быть честным — значит практиковать усердно и настойчиво.

Далее следует кшанти — «терпение», «терпимость» или «стойкость» — тоже полезные слова. Наверное, смысл понятия кшанти адекватно выражается только тремя этими вариантами перевода, вместе взятыми. Практикуя ши-нс, необходимо быть стойким. Для успешной практики ши-не нужно научиться терпеть неимоверную скуку. А кроме того — уметь смиряться с разочарованиями. Нгакпа Чогьям: Короче, без терпения не обойтись. Поток мыслей кажется бесконечным, но его надо вытерпеть. Приходится бесконечно повторять одни и те же движения, и с этим тоже надо терпеливо смириться. Если вам не хватает терпения, надеяться не на что. А терпение рождается из щедрости. Вы проявили щедрость. Вы сказали: «Бог, я дарю это время всем живым существам». Что же после этого остается как не проявить терпение? Что еще остается как не принять терпимо и смиренно последствия своей щедрости? Есть то, что есть. Мы с этим смирились. Мы пошли на уступку. И театр феноменальной реальности открылся. Сегодня — премьера. Премьера — каждый раз. Актеры взволнованны и полны сил. Представление поистине великолепно. Все то, что мы так щедро отдали, теперь возвращается к нам сторицей. Мы терпеливо следим за ходом спектакля. Мы терпимо принимаем все, что появляется на сиене.
Кхандро Дечен: «Хорошие мысли», «плохие мысли»... они приходят и уходят, и не надо их судить и оценивать. Белые облака скрывают солнце точно так же, как и черные туч и. В этом — смысл терпимости.

Нгакпа Чогьям: Для практики тантрического нёндро необходимы терпение, смирение и терпимость. Нужно быть стойким, потому что в ходе практики начинают возникать самые разнообразные эмоции. И непременно появляется множество поводов отказаться от практики — но надо продолжать. И мы продолжаем — невзирая на кажущееся отсутствие результатов. Это и есть кшан-ти.
Далее вирья — решимость или энергичность.
Кхандро Дечен: Мы не пользуемся словом «усилие», потому что оно подразумевает некое тяжелое бремя. А энергичность включает в себя и усилие, и старание.
Нгакпа Чогьям: Решимость — это сопутствующее практике чувство, что ты живешь. Я — не мертвое тело. Я жив. В самой практике, в ши-не и лхаг-тонг, заключены решимость и жизненная сила.
Кхандро Дечен: А дальше дхъяна — устойчивость в медитации.
Нгакпа Чогьям: Устойчивость медитативного состояния основана на щедрости, терпении и решимости.

Вопрос: И каким же образом все это обеспечивает устойчивость?
Нгакпа Чогьям: Щедрость— это свободное пространство, в котором, как мы уже объяснили, может появляться и исчезать без помех все что угодно. Когда явления могут возникать и исчезать без помех, устраняется само понятие неустойчивости, поскольку отпадает необходимость в контроле. То же самое и с терпением: мы. перестаем нервничать и торопиться. Явления попросту возникают и исчезают сами по себе. А решимость сообщает всему этому искру жизни: благодаря ей практика не сводится к апатичному, флегматическому смирению со всем происходящим. Щедрость, терпение и напряжение сил тождественны состраданию, мудрости и энергии —трем важнейшим факторам в буддийской практике. В системе дзогчена терпение, энергичность и щедрость суть три сферы бытия: пустота, энергия и форма — дхармакая, самбхогакая и нирманакая).

Далее следует праджня— интуитивное знание, или прозрение. Праджня приходит благодаря нашей вовлеченности в практику. Выбора нет: проблески знания возникают самопроизвольно. На этом этапе в структуру тантрических подготовительных практик начинает проникать опыт нераздельности (ньи-ме). Подготовка перестает быть подготовкой: ты вдруг понимаешь, что мог бы практиковать таким образом до конца своих дней.
Можно также назвать это «очищением Ваджрасаттвы». В разных колесницах буддизма термин «очищение» понимается по-разному. В дзогчене он обозначает то, что происходит само по себе. Он подразумевает восприятие той или иной вещи как чистой — на том основании, что она действительно уже чиста. Здесь слово «чистый» означает «недвойственный», а «очищением» называется метод постижения того, что недвойственное состояние присуще всем вещам изначально. Следовательно, нечего и очищать — кроме представления о том, что существует нечто нечистое.

Следующая парамита — упая, способ или искусные средства. Это этап, на котором мы понимаем, что наши практики в действительности составляют средоточие всего сущего. Понимание стало возможным благодаря проблескам праджни — и теперь мы ясно видим, на что мы способны. Точнее, мы начинаем видеть, что кое-что и вправду возможно. Мы осознаём, что лично вовлеклись в процесс, не имеющий обратного хода, Мы начинаем понимать, что наш метод на самом деле непосредственно связан с тем, где мы находимся. Теперь все эти нёндро — уже не просто какие-то тибетские практики. Они — часть того, что мы есть и чем мы становимся. А за этим пониманием следует пра-нидхана — путь благопожелания, или устремление.
Кхандро Дечен: Лранидхана, или моншм, можно перевести как «направление, в котором мы стремимся». Когда мы начинаем осознавать свои возможности, вариантов выбора не остается. Стоит лишь нам понять, что мы в силах достичь освобождения, как и освобождение всех прочих существ начинает обретать статус неизбежности.
 

[Соня]

ПРИЛОЖЕНИЕ
 ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ
 
Кхандро Дечен: По идее в том, чтобы просто сидеть и пребывать там, где мы есть, не должно быть ничего сложного. Однако на деле это оказывается совсем непросто. Если человек в разладе с самим собой, сидение может потребовать от него колоссальных усилий. Простота сидения может обернуться для него почти заведомо проигранной битвой с неусидчивостью, раздражительностью и сонливостью.
Нгакпа Чогьям: Да, и об этом следует помнить. На самом же деле для успешной практики ши-не необходимо учиться чувствовать свое тело. Нужно физически запомнить состояние естественного равновесия и гармонии.
Кхандро Дечен: Первое, что нужно запомнить относительно сидения, — что вам должно быть удобно. Главное, что мешает вам почувствовать себя удобно, — представление о том, что нужно якобы опираться спиной на спинку стула или на стену. Привычные представления об удобстве зачастую мешают воспринять то, что удобно по-настоящему. И сильнее всего от этих привычек страдает спина. Учиться чувствовать себя удобно — это настоящее искусство. Овладевая им, вы познаете тайны собственного тела.

Вопрос: Кхандро Дечен, вы говорили, что главное в практике четырех йог— естественное положение спины в позе сидя. Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?
Поза должна помогать нам расслабляться, не теряя бдительности. Расслабление должно сочетаться с бдительностью. Можно сидеть на хорошем устойчивом стуле — но только так. чтобы ваши бедра и спина находились под прямым углом друг к другу. На стуле может сидеть любой, независимо от возраста и прочих обстоятельств: такая поза ничем не хуже других, рекомендованных наставниками. Подойдет любой мягкий стул с прямой спинкой. Когда спина находится в естественном положении, таз тоже располагается естественно и никаких усилий для поддержания правильной позы не требуется. А это— идеально для ши-не.

Выполняйте практики, описанные в этой книге, а промежутки заполняйте ходячей медитаций или несложными физическими упражнениями. Ходить следует очень медленно и сосредоточенно, стараясь обнаруживать осознание в каждом движении.

Вопрос: Когда знакомые говорят мне, что сидят каждый день по часу, а то и дольше, я начинаю сомневаться в себе... Если я не могу заниматься так долго, имеет ли смысл сидеть вообще?
Имеет смысл сидеть столько, сколько вам удается. Главное — заниматься каждый день. Не поддавайтесь соблазну сидеть дольше, чем вы можете. Иначе вы начнете подыскивать себе оправдания, чтобы пропустить занятия, — и в конце концов почувствуете, что у вас ничего не получается. Ваша задача — укреплять в себе уверенность, так что продвигайтесь в удобном для вас темпе. Если вам удается сидеть всего пять минут в день, при этом действительно оставляя все как есть и ни в чем не нуждаясь, это гораздо лучше, чем воображаемые успехи тех, кто мнит себя профессионалами в медитации. Это же не состязание. А если вы состязаетесь с другими — это уже не практика. Начните с того, что можете выполнить без труда, и ежедневно отводите на сидение это время. Лучше сидеть по пять-десять минут каждый день, чем по часу от случая к случаю. Самое главное— заниматься ежедневно. Сидение должно войти в естественный поток и структуру вашей повседневной жизни. Особость сидения невозможно постичь, пока оно не станет обыденным, пока вы не будете сидеть каждый день. И соответственно, не став обыденным, оно никогда не станет особым. Особость сидения не сводится к тому времени, которое вы отводите для практики. Она пронизывает собою и весь опыт повседневной жизни, придавая вашему бытию открытость и свободу. Старайтесь практиковать не только в отведенное для этого время, но и в другие моменты. В течение дня нередко выпадает случай остановиться и войти в состояние осознания. Такие краткие упражнения насыщают ваш повседневный опыт чувством открытости: вы все отчетливее видите, как сами ввергаете себя в заблуждения и разочарования.
Ежедневная практика сидения подготавливает почву для других мгновений
открытости в течение дня.
Разумеется, сидеть по часу в день — это хорошо и полезно. Но мы хотим подчеркнуть, что качество важнее продолжительности.

НАСТРОЕННОЕ НАМЕРЕНИЕ
 
Вопрос: Мне никак не удается выделить время для медитации. Я хочу медитировать и часто даю себе слово, что начну практиковать медитацию ежедневно. Но стоит начать, как что-то меня отвлекает и я бросаю занятия на несколько недель, а то и месяцев. Не могли бы вы что-нибудь посоветовать?
Нгакпа Чогьям: А насколько сильно вы хотите практиковать?
Нежелание сидеть — это недостаток мотивации к переменам. Если вы не чувствуете мотивации к переменам, значит, вы либо боитесь, либо не видите причины для перемен. Если составить достаточно глубокое представление о буддизме, читая, размышляя и слушая — и проверяя все обретенные знания на личном опыте, то мотивация разовьется естественным путем. Но не торопитесь; не надо ни к чему себя принуждать.
Нгакпа Чогьям: Будьте честны с собой и постарайтесь точнее оценить свой нынешний уровень мотивации. Настройте намерение и дайте ему развиваться естественно. Это — ваш личный эксперимент, и не надо усложнять его чувством вины и разочарованиями. Вы приступите к практике тогда, когда это будет иметь смысл с точки зрения накопленного вами опыта. Если же практика для вас -— это нечто вроде религиозного служения, то истинная мотивация на этой основе не разовьется.
Кхандро Денен: Примите себя таким, какой вы есть, и начните с этого. Вас такой подход устраивает?
Вопрос: У меня просто камень с души свалился!
Кхандро Дечен: Чтобы практика заняла достаточно высокое место на шкале наших приоритетов, надо следить за тем, чтобы другие ценности не вступали с ней в конфликт. Поэтому надо просто сидеть. Когда придете домой — сядьте и сидите. Точно так же и завтра утром — просто сядьте и сидите. Приступая к сидению, каждый раз делайте это, как в первый раз. И каждое мгновение вашей жизни проживайте так, как будто оно — последнее. Помните: вам предстоит подружиться со смертью. Все ощущения должны стать как песок, протекающий между пальцами. Если вы собираетесь практиковать ежедневно, надо обрести глубокую уверенность в том, что вы действительно хотите сидеть каждый день, что это для вас на самом деле важно. Найдите в своей жизни для этого время и место — и старайтесь не поддаваться разочарованию.
Не стремитесь сидеть слишком долго. Пообещайте себе, что будете сидеть понемногу каждый день, и твердо держите данное слово. Переходить к более продолжительному сидению следует лишь тогда, когда вы почувствуете, что без этого не сможете продвинуться дальше на пути практики. Повторю еще раз; даже если вы сидите всего по пять минут в день, но ежедневно, это гораздо лучше, чем сидеть по полчаса, но лишь от случая к случаю. Дайте себе такое обещание, которое вы наверняка сможете сдержать. В противном случае вы никогда не обретете веру в себя и обнаружите в конце концов, что вообще не можете держать данное себе слово. А в том, чтобы давать себе обещания и твердо их выполнять, заключен глубокий смысл. Таким способом вы задаете позитивную направленность своей жизни и подготавливаете перемены к лучшему. Сидение, таким образом, становится частью вашей жизни, и как следствие начинает развиваться ясность. Ясность усилит мотивацию к практике. Когда же вы увидите огромную пользу практики, вы естественным образом устремитесь к новым открытиям. И тогда проблема поддержания мотивации отпадет сама собой.
Помните, однако, что мотивация необходима лишь для того, чтобы вывести вас на путь практики. А затем в ней уже не будет нужды. Если вы заполните пространство сидения ожиданием прогресса, осознание не сможет развиваться. Так что самое главное здесь — вовремя отказаться от мотивации. Сидеть следует без всякой цели — и без надежды, и без страха.

ДОБРОТА
 Вот почему так важно практиковать сидение. Прежде чем доброта пробудится и свободно хлынет в мир, нам нужно встретиться лицом к лицу с собой и принять себя такими, каковы мы есть.
 
ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ
 
Вопрос: Не могли бы вы сказать что-нибудь вкратце о том, как ввести практику в повседневную жизнь?
Кхандро Дечен: Надо стереть границы между периодами сидения и периодами, когда вы не сидите. Сидение в чем-то подобно уходу в затворничество: это такой период времени, когда вы полностью отказываетесь от участия в какой бы то ни было деятельности,
Нгакпа Чогьям: Сидение — это такой участок пространства в нашей жизни, на котором мы можем растить осознание. Но осознание должно проявляться постоянно,
Кхандро Лечен: Дуджом Ринпоче сказал: «Первый опыт состояния ригпа подобен ощущениям ребенка, безжалостно вытолкнутого на поле битвы возникающих явлений». Это означает, что опыт осознания необходимо растить. Надо плавно интегрировать его в опыт своей повседневной жизни.
Нгакпа Чогьям: Чтобы интегрировать практику в повседневную жизнь, надо, чтобы открытость, которую вы обретаете в сидении, свободно перетекала в ваш обыденный опыт. Вы должны разрушить дамбу, сдерживающую великий океан бытия, — и пусть он свободно хлынет в вашу повседневную жизнь. Для начала научитесь после упражнений оставаться всецело вместе с тем, что вы делаете.
Вопрос: А есть ли какой-нибудь метод?..
Кхандро Дечен: Нет никакого метода. Вы просто существуете— вот и все. Чтобы развивать постмедитативный опыт — опыт дже-тхоб, нужно выделять для этого специальное время. Допустим, если вы сидите в течение часа, то отводите еще от пятнадцати минут до получаса на период дже-тхоб. Завершив сеанс сидения, поднимайтесь медленно, не теряя осознания, и продолжайте отыскивать присутствие осознания во всех возникающих ощущениях, не переводя все это на понятийный уровень. Но чем бы вы ни занялись, просто будьте вместе с тем, что вы делаете.
Нгакпа Чогьям: Обнаруживайте присутствие осознания в каждом нюансе своих движений, но не уходите в себя. Просто пребывайте там, где вы есть. А если отвлечетесь — просто вернитесь к присутствию осознания.
Кхандро Дечен: В период дже-тхоб лучше оставаться одному, чтобы никто не отвлекал и не мешал вам, и выходить из него следует осторожно и плавно. Так же постепенно переходите от дже-тхоб к тому, что за ним последует. По существу сеанс дже-тхоб вообще можно не заканчивать. Все мы то и дело теряем осознание, но, как только вы обнаруживаете, что отвлеклись, можно снова возвратиться к осознанию присутствия. Это и есть сущность практики дзогчена. Не исключено, что она у вас не получится, но, может быть, и получится. На какой бы ступени практики вы ни находились, никто не мешает вам стараться сосредоточиться на том, чем вы заняты в данный момент.

Вопрос: По-моему, это слишком просто. Тут не за что зацепиться... Должно быть что-то еще...
Нгакпа Чогьям: Что-то такое, что поможет вам «быть» каким-то особым образом — вместо того, чтобы просто быть!
Вопрос: О-о-о... я понял!
Нгакпа Чогьям: Метод состоит в отсутствии метода. Метод— в том, чтобы просто быть. Если вы обнаружите, что не можете дольше оставаться в этом состоянии простого бытия, то можете по крайней мере попытаться сохранять сосредоточенность.
Вопрос: А что, если и сохранять сосредоточенность не удастся?
Кхандро Дечен: Если вы не можете сохранять сосредоточенность, то попытайтесь хотя бы признать, что все происходящее с вами есть обучение, и относиться к жизни соответственно.
Вопрос: Не расскажете ли подробнее о таком отношении к жизни?
Нгакпа Чогьям: Ну... мир, можно сказать, разговаривает с вами. Прислушайтесь к миру. И вы увидите, что мир явлений — это зеркало.
Нгакпа Чогьям: Вам постоянно дают уроки.
Нгакпа Чогьям: Но что представляет собой тот, кто все это видит? В чем сущность вашего восприятия? Иногда оно основано на влечении, иногда — на отвращении, а подчас — на безразличии. И что представляет собой тот объект, к которому вы чувствуете влечение, отвращение или безразличие? Кто он — тот, кто обнаруживает в себе эти чувства? Все это —-открытость: сущность сущего.
Кхандро Дечен: Быть может, приняв такую точку зрения, вы поймете, почему имеет смысл просто отражать, подобно зеркалу, эту данность, не вынося никаких оценок и суждении.
Нгакпа Чогьям. Чтобы признать это, нужно научиться видеть то, что есть. Стоит вам выйти за пределы доступного обыденному пониманию — и вы уже не сможете полноценно выразить в словах свой новый опыт. Но учиться у жизни можно всегда. Простую прогулку по улице можно превратить в созерцание природы реальности. Пусть в ответ на страдания, наполняющие эту жизнь, в вас пробуждается врожденная доброта. Открывайтесь с любовью навстречу прохожим.
Кхандро Дечен: Простая прогулка по улице может стать источником глубокого и ценного опыта, если вы действительно будете с полным осознанием участвовать во всем происходящем.

Вопрос; Итак, вы советуете принять как есть именно ту ситуацию, в которой мы находимся?
Нгакпа Чогьям: Совершенно верно. Вы находитесь именно там, где находитесь, — и где же еще вы можете находиться, кроме этого места?!
Нгакпа Чогьям: То, о чем мы говорили прежде, связано с тезисом, гласящим, что никаких отвлекающих влияний на самом деле не существует. Это — абсолютный подход. Вы отвлекаетесь сами, и не следует винить в этом какие-то шумы: ведь они не имеют собственной воли и не стремятся отвлечь вас нарочно. Я сказал об этом для того, чтобы развенчать в ваших глазах идеал безмятежного, тихого местечка для медитации. Но с относительной точки зрения все-таки нужно найти или создать себе такие обстоятельства, в которых вас не будут отвлекать шумы, имеющие регулярную, легко вычленяемую структуру. Разум вцепляется мертвой хваткой в любой звук, созданный в расчете на разумное восприятие. Единственное спасение от этого — достичь известной стабильности медитативного состояния. А пытаться не обращать внимания на осмысленные звуки — все равно что учиться плавать, напялив на себя несколько шуб.
 
СЛОВАРЬ
 
Дзогчен — самый глубокий из трех разделов внутренних тантр, основанный на принципе самоосвобождения. В буквальном переводе означает «великое совершенство». Это значит, по для достижения просветленного состояния нет нужды что-либо дополнять или изменять: оно уже присуще каждому из нас от безначалъности времен.
По-ва — движение, «то, что движется». Состояние, в котором практикующий полностью отождествляется с движением всего, что возникает в Уме.
Лонгдэ — «раздел Пространства», один из трех разделов дзотчена.
Лхаг-тонг — букв, «прозрение», метод воссоединения присутствия осознания сдвижением всего, что возникает в Уме.
Лхун-дрюп — «спонтанное самосовершенство»; опыт недвойственного присутствия осознания в каждом мгновении.
Мн-тогпа — состояние без мысли, без намтогов.
Налджор — пребывание в естественном состоянии.
Налма — изнеможение в смысле истощения невротической привязанности к мысли как определению бытия; погружение в естественное состояние.
Намтог — «то, что возникает в Уме». Намтоги — это не только мысли, но и чувства, а также структуры, цвета и ощущения текстуры.
He-па — отсутствие в присутствии. Состояние, в котором отсутствуют мысли, но присутствует осознание.
Ньи-ме — букн, -недвойственный». Нераздельность; осознание единого вкуса формы и пустоты.
Ригпа — Ведение, мгновенное присутствие, недвойственное осознание, присутствие осознания, недвойственное присутствие.
Ро-чиг — букв, «единый вкус. Недвойственное восприятие пустоты и формы как обладающих одним и тем же вкусом (эмпирическим качеством).
Сем — обычный понятийный ум.
Семлэ — «раздел о природе Ума, один из трех разделов дзогчена.
Сем-ньи — природа Ума, пустота Ума, пространство, в котором возникает сем и в котором он либо вступает в сострадательное общение, либо впадает в дуалистические ухищрения.
Ши-не ~ букв, «успокоение». Метод, позволяющий найти себя в пространстве пустого Ума, сохраняя присутствие осознания.