[gavrik]

Истоки россианства. Буду вместе с вами изучать Русь Изначальную.

[gavrik]

Просто сегодня наткнулся на "былины" и решил сохранить у себя самые интересные.
"Былина о Дунае."

Былина о Дунае


Константин Васильев картина Легенда о рождении Дуная


Многие славянские былины восходят к необычайно далёкой языческой старине. Они описывают представления наших предков о зарождении мира, о борьбе Богов, богатырей , о появлении на свет людей, животных, различных природных явлений, о появлении городов, священных камней и, конечно же, рек.




Полноводные реки всегда были в большом почёте у славян. Кроме того, что они давали живительную воду, пищу, возможность судоходства, естественную защиту от врагов, реки были и очень загадочными по своей природе. Даже сейчас, когда на дно самых глубоких океанов уже опускались люди в скафандрах, батискафах и подводных лодках, морская пучина остаётся одной из самых неисследованных частей земли. Во времена прошлые, они населялись самыми невообразимыми чудовищами и монстрами, они одушевлялись и даже боготворились. Не удивительно, что с реками у славян связано так много сказок http://moi-skazki.ru/, легенд и мифов.



Одной из самых удивительных и ярких былин, связанных с речной тематикой, является былина или миф о Дунае. Дунай — вторая по протяжённости река в Европе, своим мощным видом внушала к себе уважение. Многоводная артерия, которая прокладывает себе путь сквозь леса, долины и горы выглядит очень впечатляюще. Воды Дуная считались священными. В них происходили ритуальные омовения невест, различные гадания, традиционные ритуалы на праздники. Однако это далеко не всё. В древности река представлялась могучим героем — богатырём Дунаем Ивановичем.



Миф о богатыре рассказывает нам, что Дунай, направляясь в славный путь (на битву ли или по другим делам), встретил в поле богатыря. У Дуная и богатыря завязалась битва, в которой Дунай стал одерживать победу. После того как он повалил незнакомца на землю, и уже был готов сделать роковой удар, то увидел, что перед ним прекрасная богатырка. Богатырку звали Настасья (скорее всего в древности имя богатырки было другое). Своему победителю она рассказала, что поклялась своему батюшке в том, что выйдет замуж только за того, кто победит её в честном сражении. Этот сюжет очень популярен во многих культурах мира. Девушка предназначена только тому, кто сможет победить её.



После этого у Дуная и Настасьи происходит свадьба. На пиру во время свадьбы Дунай хвастается всем, что он лучший стрелок из лука. Настасья же со своей стороны утверждает, что искуснее стрелка, чем она, не сыщется на всём белом свете. Дунай предлагает своей возлюбленной немедленно состязаться в мастерстве стрельбы.



Условия состязания очень опасные. Каждый из них должен сшибить стрелой кольцо, поставленное на голову другого. Первой стреляет Настасья и попадает прямо в кольцо. Приходит время показать своё владение оружием Дунаю. Жена умоляет его отказаться от поединка, потому что в её утробе уже живёт «могуч богатырь» — сын Дуная. Однако Дунай не смог совладать с задетой гордостью. Последствия пьяного пира давали о себе знать. Первые две стрелы ушли мимо, а третья попала прямо в Настасью, убив её насмерть.



Дунай, не в силах стерпеть того, что натворил, поставил стрелу (копью, нож, меч) на землю остриём к себе и упал на неё грудью. Из крови возлюбленных родились две реки. Из крови Настасьи появилась Речка Чёрная или Настасья-река, а из крови Дуная — Дунай-река. Также и нерожденный сын Настасьи и Дуная превращается в один из притоков (в разных вариантах мифа притоки называются разные).

Ещё варианты.

Дунай и Добрыня отправляются в Литву, чтобы сосватать королевскую дочь Апраксу за князя Владимира. Выбор Дуная в качестве свата обычно мотивируется тем, что этот богатырь в прошлом служил Литовскому королю. Дунай сперва является к прежнему своему господину один. Разгневанный чем-то король заключает его в погреба глубокие, но тут приходит на помощь остававшийся при конях Добрыня, который побивает литовскую дружину. Король отпускает Апраксу с богатырями в Киев.
Другой сюжет обычно служит продолжением: оказывается, у литовского короля есть и вторая дочь, сестра Апраксы Настасья, с которой у Дуная в прошлом была тайная любовь. Когда Дунай попал из-за этой связи в беду, Настасья выкупила его у палачей и отпустила в Киев. Когда русские богатыри приехали за Апраксой, Настасья была уязвлена невниманием к ней Дуная. На обратном пути богатыри обнаруживают чей-то богатырский след. Дунай отправляется на розыски и встречает богатыря, с которым вступает в бой. Победив его, он вынимает нож для окончательного удара и узнаёт в противнике Настасью. Она напоминает ему о прошлом, и Дунай вновь поддаётся страсти, зовёт Настасью в Киев, чтобы пожениться.
В Киеве — двойная свадьба: Владимира с Апраксой и Дуная с Настасьей. На пиру Дунай хвастает своей храбростью, а Настасья — меткостью в стрельбе из лука. Дунай воспринимает это как вызов, устраивается проверка, и Настасья трижды простреливает серебряное кольцо, лежащее на голове у Дуная. Дунай не в силах признать превосходство жены и приказывает ей повторить опасное испытание в обратном варианте: кольцо теперь на голове у Настасьи, а стреляет Дунай. Стрела Дуная попадает в Настасью. Она умирает, а Дунай узнаёт, «распластавши ей чрево», что она была беременна чудесным младенцем: «по коленца ножки в серебре, по локоточки рученьки в золоте, на головушке по косицам звёзды частые» (Рыбн. 9). Дунай бросается на свою саблю и умирает рядом с женой, из его крови берёт своё начало Дунай-река.

Дунай Иванович – богатырь киевского цикла. Он гулял по разным землям, служил у ляховинского короля в разных службах 9 или 12 лет. В былинах о нем рассказывается, как Дунай Иванович ездил добывать для князя Владимира в жены Опраксу королевну, дочь короля хороброй Литвы. На возвратном пути в Киев Дунай Иванович встречает богатыря, оказывающегося второй дочерью литовского короля, паленицей Настасьей королевичной. Дунай Иванович бьется с паленицей, побеждает ее и решает взять ее себе женою. На свадебном пиру в Киеве Дунай Иванович расхвастался. Молодая жена говорит, что есть в Киеве богатыри удалее его, да и сама она стреляет лучше его. Дунай Иванович ведет ее в поле, чтобы испытать меткость стрельбы. Настасья одерживает верх в состязании с мужем, и разгневанный Дунай направляет стрелу ей в грудь. Умирая, она заявляет, что беременна чудным ребенком. Дунай Иванович убеждается в этом и закалывается над трупом жены. От его крови протекла Дунай-река, от ее крови – Настасья-река.
Взгляды исследователей эпоса на богатыря Дунай Ивановича изложены в ст. Богатыри. В дополнение можно заметить, что былины о Дунай Ивановиче еще не были предметом обстоятельного разбора. Увлекаясь именем славянской реки Дунай, сторонники стародавности эпических сюжетов видят в богатыре древнее олицетворение реки или перешедший в былину праславянский миф. Но возможна другая точка зрения. Имя Дунай как личное было в старину широко распространено. Это имя принадлежит в летописи выдающемуся воеводе владимир-волынского князя Владимира Васильковича. Дунай ведет дружину Владимира против ляхов, Дунай посылается Владимиром собрать союзников литовцев, Дуная просит себе в спутники брат Владимира, Кондрат, чтобы воспользоваться для личных целей авторитетом могущественного князя Владимиро-Волынского.
Сам князь Владимир в отзывах летописца является идеалом князя и по внешности, и по душевным свойствам. Нужно думать, что личность князя Владимира Васильковича, пользовавшегося при жизни широкой популярностью, поминалась и в песнях вместе с близкими к нему воеводами, в числе которых видное место принадлежало Дунаю. Имя последнего вместе с именем его князя могло сохраниться в былинах, причем Владимир Василькович слился с эпическим бессменным князем Владимиром. Аналогией этому может служить имя Ставра. Исторический новгородский сотский Ставр был посажен в тюрьму Владимиром Мономахом; в былинах Ставра сажает в погреб Владимир Красное Солнышко.
Связь эпического Дуная с историческим воеводой подкрепляется тем, что былинный Дунай, как и исторический, имеет дело с ляховинским или литовским королем. В дальнейшем развитии эпоса, когда исторические черты сменяются сказочными, к имени Дунай мог прикрепиться дошедший до нас былинный сюжет, подобно тому, как к имени исторического Добрыни прикрепилась восточная сказка. Совпадение имени Дунай с именем реки Дунай могло повести к прибавлению к концу былины той черты, что от крови Дуная потекла Дунай-река, как от крови Настасьи (несуществующая) Настасья-река (ср. варианты, где то же рассказывается. о Доне Ивановиче и его жене Непре – Днепре). Тем же совпадением имен объясняется былинный эпитет богатыря Дуная: "тихий", совершенно не соответствующий его характеру: он вспыльчив, гневлив и зверски убивает жену.
Дунай Иванович принадлежит к числу богатырей сватов; по Ягичу, он представляет персонификацию реки Дунай, как это доказывает постоянно сопровождающий его в былине эпитет "тихий". Миллер видит в нем также олицетворение реки, но не теперешнего Дуная, а реки вообще; он полагает, что слово Дунай было первоначально нарицательным. Река эта не была земной, а небесной, она была вообще вместилищем воды, туч, поэтому богатырь, собственно говоря, мифическое существо, персонификация тучи. Уже одно сватовство Дуная, по Миллеру, указывает на мифический характер богатыря. Бытовая сторона былины отличается от всех других былин древностью общего колорита: нравы здесь еще не смягчены оседлостью и земледелием.
С другой стороны, в Ипатьевской летописи под 1281 и 1287 годами попадается упоминание о воеводе князя Владимира Васильковича Дунае. Аксаков в Дунае видит исключительно дружинника: "не похож Дунай на других богатырей; очевидно пришлец из других стран, буйный духом, он отличается какою-то особенною горделивою осанкою". Женитьба Дуная на Настасье напоминает сватовство Сигурда к Брунгильде. По Стасову, в былине о Дунае сохранился космический стихийный миф, и в этом он согласен с Миллером. Расходится же он с ним тем, что не видит в Дунае унаследованного русскими от арийских предков воспоминания о мифическом существе, а просто тип, заимствованный из мифологических азиатских сказаний. Так, он сближает Дуная с Сомой, богом луны, героем одного рассказа в Харивансе, с Бгригу из Махабхараты, с Брахманом Сактидева из сборника Сомадева; таким образом, отечеством Дуная, по мнению Стасова, должна быть признана Индия.
Бой Дуная Ивановича и Добрыни Никитича
Еще ездил Добрынюшка во всей земли,
Еще ездил Добрынюшка по всей страны;
А искал собе Добрынюшка наездника,
А искал собе Добрыня супротивника:
Он не мог же найти себе наездничка,
Он не мог же найти себе сопротивничка.
Он поехал во далече во чисто поле,
Он завидял, где во поле шатер стоит.
А шатер-де стоял рытого бархата;
На шатри-то-де подпись была подписана,
А подписано было со угрозою:
«А еще кто к шатру приедет, – дак живому не быть,
А живому тому не быть, прочь не уехати».
А стояла в шатре бочка с зеленым вином;
А на бочке-то чарочка серебряна,
А серебряна чарочка позолочена,
А не мала, не велика, полтора ведра.
Да стоит в шатри кроваточка тесовая;
На кроваточке перинушка пуховая,
А слезывал-де Добрынюшка со добра коня,
Наливал-де он чару зелена вина.
Он перву-ту выпил чару для здоровьица,
Он втору-ту выпил для весельица,
А он третью-ту выпил чару для безумьица,
Сомутились у Добрынюшки очи ясные,
Расходились у Добрынюшки могучи плеча.
Он разорвал шатер дак рытого бархату,
Раскинал он-де по полю по чистому,
По тому же по раздольицу широкому;
Распинал-де он бочку с зеленым вином,
Растоптал же он чарочку серебряну;
Оставил кроваточку только тесовую,
А и сам он на кроваточку спать-де лег.
Да и спит-то Добрынюшка нонче суточки,
Да и спит-де Добрыня двои суточки,
Да и спит-де Добрынюшка трои суточки,
Кабы едет Дунай сын Иванович,
Он и сам говорыт дак таковы слова:
«Кажись, не было не бури и не падеры, -
А все мое шатрышко развоевано,
А распинана бочка с зеленым вином,
И растоптана чарочка серебряна,
А серебряна чарочка позолочена,
А оставлена кроваточка только тесовая,
На кроваточке спит удалой добрый молодец».
Сомутились у Дунаюшки очи ясные,
Разгорело у Дуная да ретиво сердцо,
Закипела во Дунае кровь горючая,
Расходилися его дак могучи плеча.
Он берет же свою дак сабельку вострую,
Замахнулся на молодца удалого;
А и сам же Дунаюшко що-то прираздумался:
«А мне сонного-то убить на место мертвого;
А не честь моя хвала будет богатырская,
А не выслуга будет молодецкая».
Закричал-то Дунаюшко громким голосом,
Ото сну-де Добрынюшка пробужается,
Со великого похмельица просыпается.
А говорыт тут Дунаюшко сын Иванович!
«Уж ты ой еси, удаленький добрый молодец!
Ты зачем же разорвал шатер дак рыта бархата;
Распинал ты мою боченьку с зеленым вином;
Растоптал же ты чарочку мою серебряну,
А серебряну чарочку позолочену,
Подаренья была короля ляховинского?»
Говорыт тут Добрынюшка Никитич млад:
«Уж ты ой еси, Дунаюшко сын ты Иванович!
А вы зачем же пишете со угрозами,
Со угрозами пишете со великими?
Нам бояться угроз дак богатырскиех,
Нам нечего ездить во поле поляковать».
Еще тут, молодцы, они прирасспорили,
А скочили, молодцы, они на добрых коней,
Как съезжаются удаленьки добры молодцы;
А они билися ведь палочками буёвыми,
Рукояточки у палочек отвернулися,
Они тем боем друг дружку не ранили.
Как съезжаются ребятушки по второй-де раз;
Они секлися сабельками вострыми,
У них вострые сабельки исщербалися,
Они тем боём друг дружку не ранили.
А съезжаются ребятушки во третий раз;
А кололися копьями-де вострыми -
Долгомерные ратовища по семь сажен,
По насадочкам копьица свернулися,
Они тем боём друг дружку не ранили.
А тянулися тягами железными
Через те же через гривы лошадиные,
А железные тяги да изорвалися,
Они тем боём друг дружку не ранили.
Соскочили ребятушки со добрых коней
А схватилися плотным боем, рукопашкою,
А еще борются удаленьки добрые молодцы,
А еще борются ребятушки двои суточки,
А и борются ребятушки трои суточки;
По колен они в землю да утопталися,
Не которой один друга не переборет.
Там ездил стары казак по чисту полю;
А и был с им Алешенька Попович-от,
Да и был с им Потык Михайло Долгополович.
Говорыт тут стары казак Илья Муромец:
«Мать сыра да земля дак потряхается,
Где-то борются удалы есть добрые молодцы».
Говорыт тут стары казак Илья Муромец:
«Нам Алешеньку послать – дак тот силой лёгок;
А Михайла послать – дак неповоротливый,
А во полах-де Михайло заплетется же;
А и ехать будет мне самому, старому;
Как два русских-де борются, надо разговаривать,
А и русский с неверным, дак надо помощь дать,
А два же нерусских, дак надо прочь ехать».
А поехал стары казак Илья Муромец;
Он завидел-де на поле на чистоем
Еще борются удалы-то добры молодцы.
А подъезжает стары казак Илья Муромец,
Говорит тут Дунаюшко сын Иванович:
«Воно едет стары казак Илья Муромец,
А стары-то казак мне-ка приятель-друг,
А он пособит убить в поле неприятеля».
А говорит-то Добрынюшка Никитич млад:
«А евоно едет стары казак Илья Муромец;
А стары-то казак мне как крестовый брат,
А мне пособит убить в поле татарина».
А приезжает стары казак Илья Муромец,
Говорыт-то стары казак таковы слова:
«Уж вы ой еси, удаленьки добрые молодцы!
Вы об чем же бьитесь, да об чем вы боретесь?»
Говорит-то Дунаюшко сын Иванович:
«Уж ты ой еси, стары казак Илья Муромец!
Как стоял у меня шатер в поле рытого бархату,
А стояла в шатри бочка с зеленым вином;
А на бочке-то чарочка серебряна,
И серебряна чарочка позолочена,
И не мала, не велика – полтора ведра,
Подареньице короля было ляховинского.
Он разорвал шатер мой рытого бархату,
А раскинал-де по полю по чистому,
По тому же по раздольицу широкому;
Распинал он-де бочку с зеленым вином;
Растоптал он же чарочку серебряну,
А серебряную чарочку позолочену».
А говорит-то стары казак Илья Муромец;
«Ты за это, Добрынюшка, не прав будешь».
Говорит-то Добрынюшка таковы слова:
«Уж ты ой еси, старый казак Илья Муромец!
Как стоял у него шатер в поле рытого бархата;
А на шатри-то-де подпись была подписана,
И подписана подрезь была подрезана,
И подрезано было со угрозою:
«Еще хто к шатру приедет, – живому тому не быть,
Живому-де не быть, прочь не уехати», -
Нам боеться угроз дак богатырскиех,
Нам нечего ездить-делать во полё поляковать».
А говорыт тут стары казак Илья Муромец:
«Ты за это, Дунаюшко, не прав будешь;
А ты зачем же ведь пишешь со угрозами?
А мы поедем-ко тепериче в красен Киев-град.
А мы поедем ко князю ко Владимиру,
А поедем мы тепере на великий суд».
Скочили ребятушки на добрых коней,
И поехали ребята в красен Киев град,
А ко тому они ко князю ко Владимиру.
Приезжали ребятушки в красен Киев-град,
Заходили ко князю ко Владимиру.
Говорил тут Дунаюшко сын Иванович:
«Уж ты, солнышко Владимир стольнокиевский!
Как стоял у мня шатер во поле рыта бархату,
Во шатри была боченька с зеленым вином;
А на бочке и была чарочка серебряна,
И серебряная чарочка позолочена,
Подаренья короля было ляховинского,
Он разорвал шатер мой рытого бархату,
Распинал он-де боченьку с зеленым вином,
Растоптал же он чарочку серебряну,
А серебряну чарочку позолочену».
Говорит тут Владимир стольнокиевский:
«И за это, Добрынюшка, ты не прав будешь».
А говорыт тут Добрынюшка таковы слова:
«Уж ты, солнышко Владимир стольнокиевский!
И стоял у его в поле черлен шатер;
А на шатри-то-де подпись была подписана,
И подписано-то было со угрозою:
«А еще хто к шатру приедет, – дак живому не быть,
А живому тому не быть, прочь не уехати»;
А нам бояться угроз дак богатырские,
Нам нечего ездить во поле поляковать».
А говорыт тут Владимир таковы слова;
«И за это Дунаюшко ты не прав будешь;
И зачем же ты пишешь со угрозами?»
А посадили Дуная во темный погреб же
А за те же за двери за железные,
А за те же замочики задвижные.

[gavrik]

Собственно, что меня зацепило в этом сериале?
Поляница. Знаете что это?

Полени́ца[1], поляни́ца[2], паленица, паляница[3] удалая — дева-воительница в русских былинах, женщина-богатырь

Это та самая Настасья-королевишна.

Их занятие — полякование: они ездят в чистом поле и бьются с богатырями. Из-за силы их могут принять за мужчин (Василиса Микулишна в былине «Ставр Годинович», Настасья Микулишна в былине «Женитьба Добрыни»).
Догнал Добрыня поляницу, богатыршу удалую,
Ударил поляницу булатной палицей,
Да ударил её в буйну голову.
Поляница тут назад приоглянется,
Говорит поляница таковы слова:
— Я думала, меня комарики покусывают,
А это русский богатырь пощёлкивает.


Так, Добрыня, видя огромного богатыря, вступает с ней в поединок, но терпит позорное поражение. Настасья Микулишна «ухватила Добрыню за жёлты кудри, сдёрнула Добрынюшку со седла долой», не глядя суёт Добрыню себе в карман, и потом задумывается, кого, собственно, в карман сунула. Решает: если богатырь понравится — я за него замуж пойду, если не понравится — голову срублю. Достаёт Добрыню, и тот ей нравится, она выходит за него замуж.
В описаниях пиров князя Владимира, часто некие пирующие поленицы упоминаются в запевах вместе с пирующей дружиной.
Корни[править | править код]
Б. А. Рыбаков связывал обилие женских воинственных персонажей в сказках и несколько былинных сюжетов, в которых действует поленица, с дотатарским степным миром скифо-сарматского происхождения[5]. Это может быть отражение контактов киевских воинов с аланскими или болгарскими степняками[6].
Д. М. Балашов[7] считает, что поленицы напоминают конных степных сарматских воительниц: они обычно умелые наездницы и искусные лучницы.

[gavrik]

А теперь впору вспомнить "сарматизм"

Сармати́зм (польск. Sarmatyzm) — шляхетская идеология, доминировавшая в Речи Посполитой в XVI-XIX веках. Сарматизм возводил шляхту к древним сарматам, отделяя тем самым себя от массы простолюдинов (славян и литовцев).
Сарматизм предопределил многие особенности культуры знати Речи Посполитой и её отличие от западноевропейской аристократии: условно «восточный» стиль парадной одежды (жупан, контуш, слуцкий пояс, сабля), чуб, особые манеры и так далее. Более поздним проявлением сарматизма в одежде стала конфедератка, заимствованная от улан.

Я к чему плавно то подвожу?
Упомянутые в ПВЛ "Поляне" как государствообразующее племя Киевской Руси со столицей Киевом и "Поляне" как государствообразующее племя Польши - суть один народ. Скорее всего скифосарматского происхождения. А "поляницы" - женщины полянского племени.

[gavrik]

Наверное нужно было начинать не с этого.
Мы привыкли себя считать пупом Земли, а Москву Третьим Римом, центром восточнославянской цивилизации, существовавшей на этой земле извечно, а русских автохонным народом.

Но это заблуждение.
Русь начиналась не в болотах Москва-реки, а в центре Европы. К этим племенам спускалась Навна, здесь проявилось первое влияние Яросвета.
Первые государства славян появились в Европе, а их главныесвятилищабыли на острове Рюген
Звента -Свентана начиналась отсюда

Имя бога Свентовита имеет славянское происхождение. Первая часть имени swant-/svęt- этимологически восходит к общеславянскому *swetlo-, *swet- («свет»; «свет, мир»), старославянскому светъ («святой»), западнославянскому и польскому swęty/swięty («святой»). Вторую часть имени -wit/-vit одни исследователи возводят к общеславянскому корню *vid («вид, зрение, облик») или *vitez («витязь, воин, победитель»), по мнению других данная часть связана с индоевропейским словом *wed («ведать, знать»). Возможно, название является эвфемистичным, Световид (свет+видение, свет+знание), так руяне могли обращаться к некоему божеству, которое нельзя было называть прямо по имени[6].

[Емеля]

Первые государства славян появились в Европе, а их главныесвятилищабыли на острове Рюген

В античном мире славяне были известны под именем венедов.
Современные славяне это результат смешения венедов, скифов и сарматов. Где то в первом тысячелетии эти народы перестают различать друг друга и входят в историю под общим именем " славяне "...

[gavrik]

Праславянский язык не являлся чем-то статичным, он изменялся во времени и его формы можно реконструировать по-разному, в зависимости от выбранного хронологического среза[8].
Праславянский язык являлся потомком праиндоевропейского. Существует гипотеза, согласно которой прабалты и праславяне пережили период общности, и реконструируется прабалтославянский язык, который позднее распался на праславянский и прабалтийский.

Наверное правильнее всего искать истоки славянства у сородичей.У чехов, поляков.
В легенде о трёх братьях, Чехе,Лехе и позже добавленном Русе. Которым стало тесно в своих землях и они разошлись в разные стороны, но так, что бы не терять общей связи и помогать против врагов. Где это место? Где то на Дунае.Скорее всего в верховьях , ведь Черная река из крови убитой Настасьи -это Черный Дунай-подземная река, впадающая в Баденское озеро ,

Легенда известна по «Великопольской хронике»:
« В древних книгах пишут, что Паннония является матерью и прародительницей всех славянских народов… от этих паннонцев родились три брата, сыновья Пана, владыки паннонцев, из которых первенец имел имя Лех, второй — Рус, третий — Чех. Эти трое, умножась в роде, владели тремя королевствами: лехитов, русских и чехов, называемых также богемцами.»[4]

Персидские источники.

...И Славянин пришел к Русу, чтобы там обосноваться. Рус ему ответил, что это место тесное (для нас двоих). Такой же ответ дали Кимари и Хазар. Между ними началась ссора и сражение, и Славянин бежал и достиг того места, где ныне земля славян. Затем он сказал: "Здесь обоснуюсь и им легко отомщу". (Славяне) делают жилища под землей, так чтобы холод, который бывает наверху, их не достал. И он (Славянин) приказал чтобы принесли много дров, камней и угля, и эти камни бросали в огонь, и на них лили воду, пока не пошел пар и под землей стало тепло. И сейчас они зимой делают так же. И та земля обильна. И много занимаются они торговлей...